Хор Аха

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Хор Аха
I династия
Раннее царство

Фрагмент сосуда из фаянса с именем Хор-Аха
G5

Хорово имя

как Гор
D34
Ḥr.(w)-ˁḥȝ </br> Хор-Аха </br> «Хор — Боец»

Хор Аха — второй фараон I династии Раннего царства Древнего Египта, в современной египтологии чаще всего именно он считается настоящим объединителем Верхнего и Нижнего Египта, а также основателем Мемфиса. Вероятнее всего, был наследником Нармера. Альтернативная точка зрения утверждает, что Хор Аха (Тети) был сыном Менеса, известного также под именем Нармера.

Нерешённость вопроса о личности Хор Аха порождает новые дискуссии по поводу хронологических рамок процесса объединения Египта. Традиционно считается, что оно произошло при Нармере или при Менесе (Хор Ахе). Во всяком случае, древнеегипетское летописание берёт своё начало именно со времени правления Хор Аха. Восхождение Хор Аха на престол датируется 3118, 3100 или 3007 до н. э.



Деятельность Хор Аха

Как полагают на основании археологических данных, на правление Хор Аха приходится начало древнеегипетского летописания, поскольку начался счёт лет по годам (каждый год получал особое название по примечательным событиям), что нашло своё отражение в летописи Палермского камня.

Хор Аха вёл войны в Нубии, наименование одного из его годов царствования звучит как «Хор Аха избил Сати (Нубию)». Остальные наименования годов свидетельствуют о мирном правлении Хор Аха и сводятся к празднествам, выходам, изготовлению идолов богов, посещению храмов. Возможно, что этот фараон воевал, также с ливийцами, на что может указывать табличка из слоновой кости с изображением пленных ливийцев. Однако, чтение помещённых тут иероглифов как имя «Мина» остаётся спорным.

Если согласиться с тем, что Хор Аха был сыном Нармера и Нейтхотеп, то его претензии на власть, как над Верхним, так и над Нижним Египтом покоились на прочном основании права победителя и наследника, и хотя создаётся впечатление, что не все жители Севера были согласны смириться с его властью, большая часть страны была всё же подчинена ему, и как египтяне, так и ливийцы почитали его и платили дань.

Сооружения Хор Аха

В Накаде сохранилась гробница, которая, вероятно, была построена Хор Аха для своей матери Нейтхотеп (Нейт-хатпи, букв. «Милостива Нейт»), в пользу чего говорит тот факт, что в этой гробнице наряду с именем фараона обнаружено также и её имя. Помимо вероятной гробницы Нейтхотеп, сохранились ещё два крупных сооружения этого царя (в Абидосе и Саккаре). Возможно, они строились как его северная и южная гробницы и дали начало традиции фараонов Раннего и особенно Древнего царства строить двойные гробницы, символизировавшие равноправие Верхнего и Нижнего Египта.

Абидосская гробница, самая большая в северо-западной группе гробниц, была приписана Хор Аха исходя из предметов, найденных во время раскопок. Как и все архаические гробницы в Абидосе, здесь надземная часть также почти полностью развалилась, а сохранилось лишь большое помещение, вырытое в грунте и обложенное рядами кирпича. В полу этого подземного помещения прослеживаются отверстия для деревянных столбов, которые, по-видимому, поддерживали крышу гробницы. Общие размеры монумента, включая толстые подпорные стенки, составляют 11,7 × 9,4 м. В маленькой гробнице, прилегающей к этой гробнице была найдена небольшая золотая пластинка. На ней выгравировано имя Хор-Аха, но её назначение так и остаётся непонятным.

Северная гробница в Саккаре представляет собой гораздо более обширное и претенциозное сооружение; хотя по величине она и уступает гробнице царицы Нейтхотеп, но сходна с ней по общему оформлению. Она более изощрённа и выказывает признаки дальнейшего развития в основном благодаря подземной усыпальнице, которая состоит из большой прямоугольной ямы, высеченной в слежавшемся гравии и в скале, и разделена перекрёстными стенами на пять обособленных помещений. Эти подземные помещения были сверху перекрыты деревянной крышей, а выше, уже на уровне почвы, было возведено большое прямоугольное надземное помещение из кирпича, полое изнутри и разделённое на двадцать семь кладовых или хранилищ для дополнительных погребальных принадлежностей.

Наружные стены строения были украшены панелями с углублениями. Все сооружение было окружено двумя стенами, а его размеры достигали 48,2 × 22 м. На северной стороне гробницы находился целый ряд моделей зданий и большая могила для ладьи, отделанная посредством кирпичной кладки. Могила для ладьи изначально содержала в себе деревянную «солнечную ладью», в которой дух великого царя мог путешествовать вместе с небесными богами, пересекая небеса днём, а ночью плывя по подземному царству.

Как в Абидосе, так и в Саккаре были обнаружены предметы с именем Хор Аха. В основном это деревянные ярлыки и глиняные печати на сосудах. Что же касается гробницы в Саккаре, то там были найдены сотни горшочков, на каждом из которых стояло царское имя и указывалось содержание.

Из Абидоса до нас дошли мелкие предметы из слоновой кости и ярлыки с именем Има-Иб, которое, возможно, переводится «Приятным сердцем». Гробница этого частного лица была обнаружена в северо-западной группе усыпальниц некрополя в Абидосе поблизости от сооружения, приписываемого Хор Аха, а потому не исключено, что Има-Иб на самом деле была женщиной, и даже, возможно, женой этого царя.

Напишите отзыв о статье "Хор Аха"

Литература

  • История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть 2. Передняя Азия. Египет / Под редакцией Г. М. Бонгард-Левина. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1988. — 623 с. — 25 000 экз.
  • [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/1.htm Древний Восток и античность]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 1.
  • Flinders Petrie The Royal Tombs
  • JØRGENSEN, Mogens, Kunstværker fra det arkaiske Ægypten i Glyptoteket, Meddelelser fra Ny Carlsberg Glyptotek, København 52 (1996), 38-51. (ill. incl. colour, English summary).
  • LORTON, David, Why "Menes"?, VA 3 (1987), 33-38.
  • HELCK, Wolfgang, Untersuchungen zur Thinitenzeit, Wiesbaden, Otto Harrassowitz, 1987 = Ägyptologische Abhandlungen, 45. (21 x 30 cm; VII, 289 p., fig. incl. folding, plan, maps).
  • SCHLÜTER, Thomas and Günter DREYER, Subfossile Schwarzkäfer-Reste aus dem frühzeitlichen Königsfriedhof von Abydos/Oberägypten (Coleoptera: Tenebrionidae), Entomologia Generalis, Stuttgart 10 (1985), 143-148. (map, fig., ill.).
  • MITTMANN, Siegfried, Frühägyptische Siegelinschriften und ein srx-Emblem des Horus-aHA aus dem nördlichen Negeb, Eretz-Israel 15 (1981), 1*-9*, 3 fig. and a Hebrew summary on p. 417.
  • ENDESFELDER, Erika, Zu einigen Aspekten der ökonomischen Entwicklung in der frühdynastischen Zeit Ägyptens, Altorientalische Forschungen, Berlin 7 (1980), 5-29.
  • KAPLONY, Peter, Sechs Kônigsnamen der I. Dynastie in neuer Deutung, Orientalia Suecana, Uppsala 7 (1958), 1959, 54-69.
  • SIMPSON, William Kelly, A Running of the Apis in the Reign of 'Aha and Passages in Manetho and Aelian, Orientalia 26 (1957), 139-142, (fig.).
Предшественник:
Нармер?
Фараон Египта
ок. 30072975 до н. э.
Преемник:
Джер?


Отрывок, характеризующий Хор Аха

Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.