Варела, Хосе Энрике

Хосе Энрике Варела Иглесиас José Enrique Varela Iglesias
Министр национальной обороны Испании
3 августа 1939 года — 3 сентября 1942 года
Глава правительства:	Франсиско Франко
Предшественник:	Фидель Давила Аррондо (как министр национальной обороны Испании)
Преемник:	Карлос Асенсио Кабанильяс
Верховный комиссар Испании в Марокко
6 марта 1945 года — 1 апреля 1951 года
Глава правительства:	Франсиско Франко
Предшественник:	Луис Оргас Йолди
Преемник:	Рафаэль Гарсиа Валиньо
Военная служба
Принадлежность:	Испания Испания
Род войск:	пехота
Звание:	генерал-капитан
Сражения:	Гражданская война в Испании: Осада Алькасара Теруэльская операция Битва на Эбро
Награды:

Хосе Энрике Варела Иглесиас (исп. José Enrique Varela Iglesias; 17 апреля 1891, Сан-Фернандо, Кадис — 24 марта 1951, Международная зона Танжер) — испанский военачальник, генерал. Участник Гражданской войны 1936—1939 годов.

Участник колониальной войны

Родился в семье сержанта Хуана Варелы Переса, служившего в пехотном полку Марины. В 1909 году поступил в этот же полк, затем был произведён в сержанты. В 1912—1915 годах учился в пехотном училище, после окончания которого был произведён в младшие лейтенанты и назначен на службу в марокканские стрелковые части (Las Fuerzas Regulares Indigenas) в Мелилью.

Неоднократно отличился в боях с местными племенами, за что был награждён двумя крестами Сан-Фернандо с лавровыми ветвями (1920 и 1921) и неоднократно повышался в чинах. С февраля 1926 года — подполковник, награждён за храбрость личной Военной медалью и назначен на службу в Сеуту (Марокко). После окончания колониальной войны был произведён в полковники (1929 год), опередив многих своих сослуживцев, которые закончили пехотное училище раньше него (в том числе и потому, что проходили предварительно службу в унтер-офицерском чине).

«Карлист»

После свержения монархии в 1931 году Варела, известный как сторонник монархии (причём симпатизировавший наиболее консервативной части испанских монархистов — «карлистам») был уволен в резерв.

В следующем году участвовал в заговоре правого генерала Хосе Санхурхо, после неудачи которого находился в заключении в Севилье и Гвадалахаре. После освобождения присоединился к «карлистам», объединял их военизированные отряды — «рекете» — в мощную организацию, которая сыграла значительную роль в гражданской войне 1936—1939 годов на стороне националистов. Для этого под видом священника путешествовал по пиренейским деревням, населённым сторонниками «карлистов». Затем возвращён на службу, и в 1935 году при правом министре обороны Хосе Мария Хиль-Роблесе и начальнике Генерального штаба Франсиско Франко был произведён в бригадные генералы. В конце 1935 года участвовал в планах свержения республиканской власти, которые тогда не были реализованы из-за отсутствия подходящих условий. Также был одним из активных участников подготовки вооружённого выступления националистов летом 1936 года. Однако в апреле 1936 года был арестован республиканскими властями и заключён в тюрьму в Кадисе.

Участник гражданской войны

18 июля 1936 года, на следующий день после начала военного выступления, националисты заняли Кадис и освободили Варелу из заключения. Уже в августе он руководил наступлением войск националистов в Андалузии, благодаря которому республиканские войска были вынуждены снять осаду Кордовы. Между Кордовой и занятыми националистами ещё в июле Севильей и Гранадой была установлена прямая связь. В конце сентября войска под его командованием заняли Толедо, освободив из окружения оборонявшихся в местном Алькасаре националистов во главе с полковником Хосе Москардо. 30 сентября 1936 года Варела участвовал в совещании восьми ведущих военных лидеров националистов, на котором Франсиско Франко был избран единоличным военно-политическим вождём (каудильо), поддержал кандидатуру Франко.

В октябре — ноябре 1936 года участвовал в неудачном штурме Мадрида. В январе 1937 года вновь пытался взять Мадрид ударом с запада, однако в ходе «туманного сражения» (названного так из-за того, что оно происходило в условиях плохой зимней погоды) республиканцы могли остановить националистов. В следующем месяце без особого успеха командовал националистами в Харамском сражении, завершившемся их относительным успехом, но достигнутом ценой больших потерь в марокканских частях, отличавшихся высокой боеспособностью.

В мае — июне 1937 года успешно руководил обороной Сеговии от наступавших республиканцев, применяя фланговые контратаки. В июле того же года в битве под Брунете остановил новое наступление республиканцев, а затем перешёл в контрнаступление, нанеся им существенные потери. Затем возглавил армию Кастилии, в конце 1937 года неудачно пытался прорваться к Теруэлю для снятия осады с этого города. Весной 1938 года армия Кастилии под его командованием участвовала в наступлении на равнинах Маэстрасго, летом наступала от Теруэля к Валенсии, которую республиканцам в то время удалось отстоять. Также участвовал в сражении у реки Эбро, которое завершилось поражением республиканцев.

Завершил войну в чине дивизионного генерала, в 1939 году был назначен министром обороны в первом правительстве франкистской Испании.

После войны

В 1942 году обострившийся конфликт между различными группами сторонников Франко — фалангистами и «карлистами» — привёл к тому, что фалангистский активист Хуан Домингес бросил 16 августа 1942 года гранату в «карлистов», участвовавших в религиозной церемонии в Бегонье в районе Бильбао, на которой присутствовал и Варела. Вскоре после этого Варела подал в отставку с поста министра в знак протеста против подобных действий фалангистов, тесно связанных с Франко и ориентированных на нацистскую Германию. В результате Франко принял отставку Варелы, но при этом принял ряд мер и против фалангистов — Домингес был расстрелян, глава министерства иностранных дел, шурин Франко Рамон Серрано Суньер был выведен из состава правительства.

Во время Второй мировой войны придерживался пробританских политических взглядов. Вскоре после выхода Италии из войны Варела передал Франко письмо, подписанное кроме него ещё несколькими генералами (в том числе Альфредо Кинделаном), с призывом восстановить в Испании монархическую форму правления. 5 марта 1945 года он был назначен верховным комиссаром Испании в Марокко с резиденцией в Тетуане, занимал этот пост до своей кончины. Также он был произведён в генерал-капитаны. Посмертно Вареле был присвоен титул маркиза Сан-Фернандо.

Библиография

• Томас Х. Гражданская война в Испании. 1931—1939 гг. — М.: Центрполиграф, 2003. — 573 с. — ISBN 5-9524-0341-7.
• Данилов С. Ю. Гражданская война в Испании (1936—1939). — М.: Вече, 2004. — 352 с. — ISBN 5-9533-0225-8.

Ссылки

• [www.prav-de.ru/spain02.html Варела о России]

Отрывок, характеризующий Варела, Хосе Энрике

– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.