Хотин

Город Хотин укр. Хотин Страна УкраинаУкраина Статус районный центр Область ЧерновицкаяЧерновицкая область Район Хотинский Координаты 48°30′34″ с. ш. 26°29′31″ в. д.48.50944° с. ш. 26.49194° в. д. / 48.50944; 26.49194    Первое упоминание VIII век Площадь 20,39 км² Население 11 216 человек Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Телефонный код +380 3731 Почтовый индекс 60000 — 60005 Автомобильный код CE, IЕ / 26

Хоти́н (укр. Хотин, рум. Hotin) — город в Черновицкой области Украины, административный центр Хотинского района.

История

В X—XI веках в составе Киевской Руси, в XII веке — Галицкого, с 1199 — Галицко-Волынского княжества. С XIV века Хотин в разное время находился под властью Молдавского княжества, Генуи, Османской империи и Речи Посполитой. Упоминается в летописном «Списке русских городов дальних и ближних» (конец XIV века).

В мае 1600 года после того, как войска правителя Валахии и Трансильвании Михая Храброго захватили Сучаву, господарь Молдовы Иеремия Мовила с семьей (дядя будущего киевского митрополита Петра Могилы), с окружением и бывшим правителем Трансильвании Сигизмундом Батори (племянником польского короля Стефана Батория, которому Хотинский замок был дарован в собственность), нашёл убежище в Хотинской крепости, которая в то время была под властью Речи Посполитой.

В 1621 под Хотином состоялась Хотинская битва между войсками Речи Посполитой и Османской империи. Турки потерпели поражение и отказались от дальнейшего завоевания Польши.

В 1673 году в ходе Польско-турецкой войны 1672-1676 гг. произошла Хотинская битва, в которой войска Речи Посполитой под командованием Яна Собеского наголову разгромили турок.

В 1699 году по Карловицкому мирному договору Речь Посполитая передает Хотин Молдавскому княжеству.

В 1713 во время Северной Войны Хотином завладели войска Османской империи, отобрав город у Молдавии. Хотин около ста лет оставался турецким, в нём содержался мощный гарнизон. Однако за время русско-турецких войн русские войска овладевали Хотином четыре раза — в 1739, 1769 (Осада Хотина (1769)), 1788 (Осада Хотина (1788)) и 1807.

С 1812 г. отошёл к Российской империи в составе Бессарабской области (впоследствии Бессарабской губернии).

По данным переписи 1897 года в городе проживали 18 398 человек, евреев - 9 210, русских - 4 676, украинцев - 3 974, поляков - 427.

В 1918 году присоединён к Румынии вместе со всей бывшей Бессарабской губернией (как уездный центр вошёл в состав новообразованной провинции Бессарабия). В январе 1919 года вспыхнуло антирумынское Хотинское восстание. 28 июня 1940 года после присоединения Бессарабии и Северной Буковины к СССР стал районным центром Украинской ССР.

Достопримечательности

Хотинская крепость (XIII—XV вв.), княжеский дворец (XV в.), часовня (XV в.). С 2012 года на территории крепости проходит международный фестиваль исторической реконструкции средневековья Средневековый Хотин.

«Ода на взятие Хотина»

В связи со взятием Хотина 19 августа 1739 М. В. Ломоносовым в Германии была написана «Ода блаженныя памяти Государыне Императрице Анне Иоанновне на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 года» — одно из первых стихотворных произведений русской литературы, заложившее основы силлабо-тонического стиха, нашедшего наиболее завершенное и совершенное выражение в творчестве Пушкина.

Хотин в истории еврейской литературы

В начале XX века Хотин слыл одним из основных центров еврейской словесности Бессарабии, уступая уровнем литературной жизни пожалуй лишь Липканам того же Хотинского уезда, которые поэт Хаим-Нахмэн Бялик прозвал «бессарабским Олимпом». В городке жили и начинали творить писатели и поэты:

• Лейзэр-Дувид Розенталь (1856, Хотин — 1932, Одесса) — с 1861 года жил в Теленештах, в 1918—19 годах в Теплике (Подолия), затем в Одессе, печатался с 1880-х годов в сборниках М. Спектора «һойз-фрайнд» (Друг дома), газетах «Дэр Юд» (Еврей), «Дос Лэбм» (Жизнь), «Момент», в 1904 году выпустил при одесской газете «Дос Лэбм» серию переводов в пяти выпусках (Максим Горький, А. П. Чехов, Брэт Гарт), издал документальный материал о погромах периода Гражданской войны на Украине (на иврите в 1927—31 годах, затем и на идише)
• Гдалье Липинер (1876—1933) — баснописец, автор детских стихотворений и просветитель
• Шопсэ Лернер (1879—1913), учительствовавший в Бельцах, автор песен, стихов, пьес, переводов с русского и немецкого языков, книг «Ын Дэр Фрэмд» (На чужбине) и «Ди Идише Торбэ» (Еврейская торба);
• Срул Гойхберг, работавший в Бостоне и Нью-Йорке
• родившийся в соседних Малинцах Эйнэх Аккерман (1901—1970), дебютировавший в кишинёвском журнале «Дэр Моргн» (Утро) и в 1920 году уехавший в Нью-Йорк, где публиковался под именем «А Молэницер» (Из Малинец) и где выпустил поэтический сборник «Рефлексн» (Рефлексы, 1932);
• Гершн Киржнер (1905—?), чей стихотворный сборник «һайнт Ун Моргн» (Сегодня и завтра) вышел в Черновцах в 1935 году
• Ривке Ройзенблат, собравшая более 2 тысяч народных песен
• Симхэ Меламед, опубликовавший свою первую книгу «Лидэр Ун Дэрцейлунген» (Стихи и рассказы) уже в США в 1923 году
• погибший на фронте Мэндэлэ Нерман, публиковавший поэзию в кишинёвской ежедневной газете «Ундзер Цайт» (Наше время)
• автор нескольких книг поэзии Фройем Ройтман
• впоследствии валлонская франкоязычная поэтесса Хелен Гительман
• прозаик Мойше Гицис
• прозаик Эле Липинер и другие.

В этом всплеске творческой активности немаловажную роль сыграл Азриэл Яновер, как учитель еврейского языка и литературы нескольких поколений хотинских литераторов.

Уроженцы

• Григорий Иванович Колпакчи — французский египтолог и мистик, сын врача Хотинской городской больницы Ивана Марковича (Ионы Мордковича) Колпакчи (1857—1909).
• Сергей Иванович Кравченко — городской голова Луганска.
• Бернард Розенквит — художник и график.
• Виктор Юльевич Розенцвейг — советский лингвист в области теории перевода; в городе выросла также его сестра — разведчица Елизавета Юльевна Зарубина (Лиза Иоэльевна Розенцвейг).
• Александр Хунович Трахтенберг — российский хирург-онколог.

Известные жители

• Амфилохий Хотинский — молдавский просветитель и богослов, епископ Константинопольской православной церкви, в 1768-1770 годы возглавлял Хотинскую епархию.
• Колчак-паша, Илиас — Хотинский паша при султанах Ахмеде III и Махмуде I.
• Карагеоргий (1762-1817) — Правитель Сербии, первый сербский король.

Фильмы, снятые в Хотине

• Русалочка
• Гадюка
• Захар Беркут
• Баллада о доблестном рыцаре Айвенго
• Д’Артаньян и три мушкетёра (видовые кадры)
• Чёрная стрела
• Старая крепость
• Стрелы Робин Гуда
• Тарас Бульба
• На войне как на войне
• Могила Льва
• Ясса

См. также

• Хотинское восстание
• Семья Миклеску — старинный молдавский род.
• Хотинская бригада пограничной стражи Отдельного корпуса пограничной стражи.

Литература

• Хотинская уездная земская управа: отчёты, доклады, сметы. — Хотин, 1872—1915;
• Ермолинский К. Н. Обхор Хотинского уезда в сельскохозяйственном отношении за 1887 г. — М., 1888;
• Устав Хотинского благородного собрания. — Хотин, 1912.

Ссылки

• [www.khotyn-portal.com.ua Хотинський портал - сайт города Хотин и хотинского района]
• [bukovina.biz.ua/news/15277/ Хотинская крепость: сферическая панорама]
• [turizm.lib.ru/s/sergej_h/hotin.shtml Хотин древний и современный]  (рус.)
• [kam-pod.info/cgi-bin/index.cgi?page=categories&id=27 Хотин — исторический обзор]
• Хотин // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [ukraine3d.com/ru/node/293 Хотин 3D]

Отрывок, характеризующий Хотин

Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.