Хоуорс, Уолтер Норман

Уолтер Нормен Хоуорс
англ. Walter Norman Haworth
Дата рождения:	19 марта 1883(1883-03-19)
Место рождения:	Чорли, Англия
Дата смерти:	19 марта 1950(1950-03-19) (67 лет)
Место смерти:	Бирмингем, Англия
Страна:	Великобритания
Научная сфера:	органическая химия
Место работы:	Даремский университет, Бирмингемский университет
Альма-матер:	Манчестерский университет, Гёттингенский университет
Научный руководитель:	Отто Валлах, Уильям Генри Перкин
Награды и премии:	Медаль Дэви (1934) Нобелевская премия по химии (1937) Королевская медаль (1942) Бейкеровская лекция (1944)

Сэр Уолтер Нормен Хоуорс, иначе — Гэворт (англ. Sir Walter Norman Haworth, МФА: [ˈhaʊwəθ]; 19 марта 1883, Чорли — 19 марта 1950, Бирмингем) — английский химик-органик и биохимик, член Лондонского королевского общества (1928).

Биография

Окончил Гёттингенский университет (доктор философии, 1910); в 1911 году доктор наук Манчестерского университета. С 1912 года профессор университета Сент-Андрус, с 1920 года — Армстронг-колледжа в Ньюкасле, в 1925—1948 годах — Бирмингемского университета.

Основные работы

Основные труды по химии углеводов. Определил строение и изучил свойства многих сахаров (мальтозы, лактозы, крахмала, целлюлозы и др.). Усовершенствовал номенклатуру сахаров. Одним из первых (1933) осуществил синтез аскорбиновой кислоты (витамин С). Автор термина конформация. В годы 2-й мировой войны участвовал в разработках, связанных с применением атомной энергии.

Нобелевская премия

Во время работы в Бирмингемском университете получил Нобелевскую премию по химии (1937, совместно с П.Каррером).

Память

В 2008 г. Международный астрономический союз присвоил имя Уолтера Хоуорса кратеру в области южного полюса Луны.

Сочинения

• в рус. пер.: Строение углеводов, М. — Л., 1934

Отрывок, характеризующий Хоуорс, Уолтер Норман

Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.