Хоффа, Джимми
Поделись знанием:
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
(перенаправлено с «Хоффа, Джеймс»)
Джеймс Риддли «Джимми» Хоффа (англ. James Riddle «Jimmy» Hoffa; 14 февраля 1913 — не ранее 30 июля 1975; точная дата смерти неизвестна, предположительно конец июля-начало августа 1975 года; официально признан умершим 30 июля 1982 года) — американский профсоюзный лидер, неожиданно исчезнувший при загадочных обстоятельствах. Его исчезновение породило множество слухов. Один из них, упорно муссировавшийся в СМИ, утверждает, что он был похоронен под печально известной десятиярдовой отметкой на поле стадиона Giants Stadium
Содержание
Судебный процесс
В 1964 году Хоффа был признан виновным в попытке подкупа присяжного и был приговорён к 15 годам лишения свободы. В течение следующих трёх лет Хоффа безуспешно пытался добиться отмены приговора, но в 1967 году начал отбывать свой срок. 23 декабря 1971 года Хоффа вышел из тюрьмы, после того, как президент США Ричард Никсон сократил его срок заключения до уже отбытого, с тем условием, что Хоффа в течение 10 лет не должен был заниматься профсоюзной деятельностью.
Исчезновение
Хоффа исчез 30 июля 1975 года после 14:45. В это время его в последний раз видели на стоянке у ресторана в пригороде Детройта, перед этим он сделал звонок жене и сообщил, что его обманули, при этом он, по словам жены, нервничал. В ресторане Хоффа предположительно должен был встретиться с двумя мафиози и бывшими профсоюзными деятелями Энтони Провензано и Энтони Джакалоне, но оба они в тот день находились далеко оттуда и позднее отрицали, что такая встреча планировалась. Когда вечером Хоффа не вернулся домой, его жена обратилась в полицию; на стоянке была обнаружена незапертая машина Хоффы.
Интересные факты
На модель профсоюзного бизнеса Хоффы ориентировался президент чилийской Национальной конфедерации владельцев грузовиков Леон Виларин, активный участник борьбы против марксистского правительства Сальвадора Альенде, лидер общенациональной забастовки грузоперевозчиков[1].
В массовой культуре
Кинематограф
- В фильме «Кулак» (1978), где Сильвестр Сталлоне играет роль профсоюзного лидера, используются некоторые факты из биографии Хоффы.
- Джеймс Хоффа послужил прототипом главного героя в советском фильме «Рафферти» (1980), снятом по одноименному роману Лайонела Уайта. В роли профсоюзного босса снялся известный советский актёр Олег Борисов.
- «Хоффа» (1992) — кинофильм Дэнни ДеВито рассказывает историю профсоюзного лидера Джимми Хоффы (в роли Хоффы — Джек Николсон).
- В 1 серии 2 сезона сериала «Третья Смена» (Third Watch), полицейские ищут на пустыре пропавшего мужчину. Группа полицейских обнаруживает завернутый в пластиковую пленку труп женщины. Офицер Салливан, уходя, говорит офицеру Боскарелли: «Покопайся тут, может быть, найдешь Джимми Хоффу».
- В 2003 году в комедии «Брюс всемогущий», наделенный божественной силой герой Джима Керри заставляет полицейскую собаку найти в парке тело Хоффы.
- В фильме «Титаник» Дж. Кэмерона в сцене, где Брок Ловетт разговаривает с партнерами по телефону и говорит, что в сейфе бриллиант не обнаружен, звучит имя Хоффы. Когда Ловетт говорит, что есть ещё много мест, где можно его искать («среди мусора на полу, в сейфе интенданта»), стоящий рядом помощник произносит «в портфеле Джимми Хоффы», как бы иронизируя над вероятностью того, что бриллиант можно найти.
- В 4 серии 6 сезона сериала «Клан Сопрано», хирург, проводящий операцию главному герою, заглядывает в отверстие в брюшной полости и говорит «О Боже мой! Я нашел Джимми Хоффа», после чего звучит смех других медицинских работников. Таким образом, вероятно, врач отзывается о противоправном характере профессиональной деятельности Тони Сопрано, а также о его связи с профсоюзами.
- В 7 серии 1 сезона сериала «Грань» Уолтер говорит что ему поручили исследовать смерть Джимми Хоффы в 75-м, но при проведении экспериментов мозг умершего «превратился в яичницу».
- В комедии Нила Израэла «Красотка и Дениз» банда профессиональных убийц оказывается причастной к исчезновению Джимми Хоффы.
- В 6 серии 7 сезона «Секретные материалы» женщина просит агента Фокса Малдера (англ. Fox Mulder) перекрыть воду на кухне. Когда он спрашивает о том, почему она не позвала Гэрри Вимса (главный герой), который живёт в этом же доме, она говорит: «С таким же успехом можно дожидаться Джимми Хоффы».
- В 13 серии 2 сезона «Во все тяжкие» на совещании полиции в иронию над виной подставного осужденного звучит фраза: «… за пачку сигарет он раскажет что сделал с Джимми Хоффа».
- Также, в 12 серии 4 сезона этого же сериала, агент АБН (Агентства по Борьбе с Наркотиками) в разговоре с менеджером прачечной говорит: «…вероятность, что мы найдём здесь героин такая же, как что мы найдём здесь Джимми Хоффу».
- Во 2 эпизоде 4 сезона сериала «Ангел» в списке потерянного, который Ангел называет демонессе Динзел, есть имя Хоффы.
- В 7 серии 2 сезона сериала «Декстер» Сержант Джеймс Доакс, так и не сумев ничего разузнать о главном герое, говорит Декстеру: «Твое прошлое — загадка почище исчезновения Джимми Хоффы».
- В фильме «На гребне волны» герой Гэри Бьюзи полицейский Паппэс во время осмотра автомобиля преступников говорит фразу «Если найдешь Джимми Хоффа под сиденьем, дай мне знать».
- В фильме «Эйс Вентура: Розыск домашних животных», один из защитников животных, в клуб к которому пришел Эйс, показывая на радар, говорит: «Это китобойные суда. Я задаю им новые координаты, они скорее найдут там Джимми Хоффу, чем каких-либо китов».
- В фильме «Голый пистолет 33 1/3» Фрэнк Дребин роется в тумбочке, пытаясь найти адрес Тани Питерс. Под руку ему попадаются папки с названиями: «Убийство Джона Кеннеди», «Местонахождение тела Джимми Хоффа», «Амелия Эрхарт».
- В фильме «Привидение» (1990) Карл Брюнер тщетно пытается перевести деньги со счета. Он в бешенстве. В это время рядом с ним находится Сэм Уит, ставший привидением. Он, сидя в кресле, говорит: «... Они убьют тебя. Тебя и Вилли. Они смешают тебя с дерьмом и похоронят рядом с Джимми Хоффой».
- в 5 сезоне 21 серии сериала Менталист канала CBS о содержимом взломанного сейфа сотрудника КБР агенты говорят, что там может быть Джимми Хоффа.
- в 3 сезоне 12 серии сериала Зов крови канала Showcase когда Кензи предлагает создать профсоюз людей которые будут помогать фейрам, Трик говорит что последний кто пытался это сделать был Джимми Хоффа.
- В чёрной комедии Сплошные неприятности главные герои обнаруживают что Джимми Хоффа стал одной из многих жертв маниакального семейства злодеев.
- Во втором сезоне 11 серии американского детективного сериала «Вероника Марс» персонаж по прозвищу Слоник в разговоре про бесследно пропавшего наркодиллера употребляет выражение "Исчез, как Джимми Хоффа". Так же имя Хоффа упоминается и в восьмой серии третье сезона. "Боже что ты пристала! Что, дальше захочешь знать где я похоронила Джимми Хоффа?" - восклицает одна из возможных свидетельниц опрашиваемых Вероникой, пытаясь уйти от неудобного вопроса. Ответное восклицание детектива: "Брата Дастина?" порывает шаблон и вводит свидетельницу в короткий ступор, после которого она начинает давать нужную информацию.
См. также
- [seasonvar.ru/serial-1793-Razrushiteli_legend-1-season.html#rewind=13_seriya Разрушители легенд (1 сезон 13 серия)] — в американской научно-популярной передаче изучался вопрос о возможности захоронения Джимми Хоффы под игровым полем стадиона, но он был опровергнут.
Напишите отзыв о статье "Хоффа, Джимми"
Примечания
- ↑ [www.blest.eu/inf/PF169d.html EL SÓRDIDO MUNDO DEL FASCISMO]
Ссылки
- [www.svoboda.org/content/article/25023876.html Без следа. Загадка Джимми Хоффы // Радио Свобода]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Хоффа, Джимми
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
