Хегай, Алексей Иванович

Алексей Иванович Хегай Хо Га И
허가이
Дата рождения:	18 марта 1908(1908-03-18)
Место рождения:	Хабаровск, Российская империя
Дата смерти:	2 июля 1953(1953-07-02) (45 лет)
Место смерти:	Пхеньян, КНДР
Гражданство:	Российская империя Российская империя → СССР СССР → КНДР КНДР
Партия:	ВКП(б) ТПК
Основные идеи:	марксизм-ленинизм

Алексей Иванович Хегай, также Хо Га И (허가이 (許哥而), 18 марта 1908, Хабаровск, Российская империя — 2 июля 1953, Пхеньян, КНДР) — российский и корейский революционер, партийный и государственный деятель КНДР.

Биография

Родился в Хабаровске в семье учителя корейской школы. Рано осиротев, вынужден был рано пойти работать, однако сумел закончить школу. В 1924 вступил в ВЛКСМ, после чего за несколько лет стал активным комсомольским работником, а в декабре 1930 — в ВКП(б). В сентября 1932 избран секретарем Дальневосточного крайкома комсомола.

В мае 1933 направлен ЦК ВЛКСМ в Кинешму Ивановской области на должность второго секретаря районного комитета комсомола.

В сентябре 1934 переехал в Москву для учёбы в Всесоюзном коммунистическом сельскохозяйственном университете имени Я. М. Свердлова, однако в 1935 отчислился оттуда, так как не имел средств на содержания своей большой семьи. Вернувшись на Дальний Восток, продолжил комсомольскую работу, сначала заведующим орготделом Амурского обкома ВЛКСМ, в 1936 — первым секретарем Посьетского райкома комсомола, в середине 1937 — вторым секретарём Посьетского райкома ВКП(б).

Осенью 1937 был исключен из партии за «связь с врагами народа», и вскоре в ходе депортации корейцев в Среднюю Азию переселился в Янгиюле Ташкентской области, где работал бухгалтером в заготовительной конторе.

В 1939 решением комиссии по пересмотру решений об исключении из партии был восстановлен в рядах ВКП(б), работал помощником секретаря Янгиюльского райкома, затем — инструктором райкома, заведующим организационным отделом, с лета 1941 — вторым секретарем райкома, а в конце 1941 переведён в Нижнечирчикский район на пост второго секретаря райкома ВКП(б).

В 1943 назначен заместителем секретаря парткома на строительстве Фархадской ГЭС недалеко от Ташкента, где проработал почти до конца войны. В 1945-46 руководил строительством малых гидроэлектростанций в корейских деревнях под Ташкентом.

Партийный работник в Корее

Осенью 1945 А. Хегай был призван в армию, и в числе советских корейцев, отобранных для работы в освобождённой Корее, был направлен в штаб 25-й армии в Пхеньян, где работал переводчиком.

Уже к концу 1945 стал играть важную роль в восстанавливаемой на территории страны Коммунистической партии Кореи, занимал пост заведующего отделом труда Северокорейского бюро Корейской компартии.

В августе 1946 после слияния Коммунистической Партии Северной Кореи и Новой Народной Партии Северной Кореи в единую Трудовую партию Северной Кореи, вошёл в состав её Политбюро и стал заведующим Организационным отделом ЦК. В сентябре назначен первым заместителем председателя и секретаря ЦК ТПСК, вошёл в состав Оргкомитета партии и возглавил Контрольную комиссию.

В 1949 после слияния Трудовых партий Северной и Южной Кореи занял пост первого секретаря ЦК (при этом пост Председателя партии занял Ким Ир Сен). На этом посту отвечал как за руководство деятельностью партийных организаций ТПК на Севере, так и руководством коммунистического подполья на Юге.

После начала Корейской войны как глава Контрольной комиссии руководил проверкой тех членов партии, которые в период отступления северокорейской армии оказались на территории, занятой американскими войсками, что привело к массовым исключениям из партии, а также ужесточил условия приёма в ТПК. Такая линия вызвала резкую критику со стороны Ким Ир Сена, после чего А. Хегай был обвинен в «ликвидаторстве» и снят со своего поста. Он был переведён на должность заместителя Председателя кабинета министров и отвечал за руководство сельским хозяйством Северной Кореи. На этом посту также подвергался критике со стороны высшего партийного руководства.

Был найден застреленным в своем доме 2 июля 1953, по официальной версии — покончил жизнь самоубийством. Высказывались предположения, что его убили по приказу Ким Ир Сена, который видел в Хегае опасного конкурента.

Семья

Осенью 1927 женился на Анне Иннокентьевне Ли (Ли Сун И), имел четырёх дочерей и сына. После смерти Анны в 1947 женился в 1949 на Нине Петровне Цой, дочери полковника-танкиста Советской армии, имел сына и от второго брака.

Ссылки

[lankov.oriental.ru/nk7.shtml Алексей Иванович Хегай — один из основателей ТПК] — биографический очерк Андрея Ланькова о судьбе Алексея Хегая.

Отрывок, характеризующий Хегай, Алексей Иванович

Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.