Хо Гуан

Хо Гуан (умер 68 до н. э.) (кит. 霍光), имя в детстве Цымэн (子孟) — влиятельный китайский сановник династии Западная Хань, который длительное время исполнял обязанности регента. Его приводят в пример как сановника, который, действуя в интересах государства и отвергая личную выгоду, смог сместить императора и разыскать достойного претендента на трон. Он приходился сводным братом генерала Хо Цюйбина.

Служба при императоре У-ди

Ранняя карьера Хо Гуана не освещена в документах, известно, что в 88 году до н. э. он уже обладал достаточно высокими титулами фэнчэ-дувэй (奉車都尉) и гуанлу дафу (光祿大夫). Когда У-ди перед смертью назначил наследником своего младшего сына Люй Фулина (ставшего потом императором Чжао-ди), он назначил трёх ко-регентов — Хо Гуана, Цзинь-Миди (представителя сюнну) и начальника гвардии Шангуань Цзе (上官桀), но при этом Хо получил титулы дасыма (大司馬) и дацзянцзюн (大將軍), с которыми он должен был возглавить правительство. В 87 году до н. э. император умер, восьмилетний Чжао-ди остался на попечение корегентов. Все три корегента отказались от титула хоу (графа), который им предложил У-ди.

Служба при императоре Чжао-ди

Зависть старших братьев к Чжао-ди привела к нескольким заговорам против императора. В 86 году до н. э. Люй-дань (劉旦) — старший сын У-ди и принц Янь (燕王) — попытался организовать заговор, но после раскрытия заговора он был прощён, предположительно по решению Хо — хотя другие заговорщики были казнены.

В 86 году до н. э. умер корегент Цзинь-Миди. Обострился конфликт Хо и Шангуань Цзе. Однако дочь Хо и сын Шаньгуаня были соединены браком, и их дочь (внучка обоих) была отдана в жёны императору Чжао-ди. Она стала императрицей Шангуань.

В 80 году до н. э. конфликт между Хо и Шангуанем разгорелся снова, Шангуань Цзе и Люй-дань собрали новый заговор и предъявили императору список обвинений по отношению к Хо. Император не поверил обвинениям, но Хо смог раскрыть заговор и предотвратить попытку переворота, все заговорщики были казнены, Люй-Дань был приговорён к самоубийству.

Чанъи-ван и возведение на трон Сюань-ди

В июне 74 до н. э. император Чжао-ди умер в возрасте 21 год, не оставив сыновей, регент Хо Гуан отверг кандидатуру Лю Сюя (劉胥), единственного оставшегося в живых сына императора У-ди, поскольку У-ди считал Сюя слишком импульсивным и не хотел видеть его на троне.

Был выбран принц Хэ (Чанъи-ван) как внук У-ди, который немедленно отправился из своей столицы Шаньян (山陽, современный город Цзинин провинции Шаньдун) в императорскую столицу Чанъань, он летел настолько быстро, что лошади его охранников падали замертво от истощения. Ван Цзи предупредил его, что так быстро скакать не стоит в период траура, но принц не обратил внимания. По прибытии он немедленно заказал во дворце особое блюдо из курицы и позвал женщин для развлечений (чего не было дозволено во время траура), на возражения Гун Суя он взвалил вину на начальника своих рабов, который был тут же казнён.

Став императором, Чанъи-ван немедленно стал выдвигать своих друзей из Чанъи, нарушая ритуалы траура и организуя праздники. Гун Суй был сильно недоволен.

Поведение принца огорчило Хо Гуана, он вызвал министра земледелия Тянь Яньняня (田延年), с которым стал обсуждать возможность лишения императора трона. К заговору были привлечёны генерал Чжан Аньши (張安世) и премьер-министр Ян Чан (楊敞).

Группа сановников во главе с Хо Гуаном составила детальный план лишения императора трона, который был осуществлён на 27 день правления. Они принудили большинство высших чиновников согласиться с планом, угрожая казнью, и заручились согласием вдовствующей императрицы Шангуань (по оценкам ей было около пятнадцати лет), которой отводилась основная роль. Император был вызван ко вдовствующей императрице, где уже присутствовали высшие чиновники, и поначалу плохо понимал, что происходит. Императрица в официальном одеянии, украшенная биллиантами, сидела на троне; по обе стороны от неё стояли чиновники.

Хо Гуан и высшие чиновники поднесли вдовствующей императрице компрометирующие материалы против императора и громко зачитали список из 1127 обвинений, перечислявших все ошибки, допущенные императором за время его правления. В частности:

• Отказ воздержаться от мяса и сексуальных отношений во время траура
• Неумение хранить государственную казну
• Назначение недостойных из своего окружения в Чанъи во время траура
• Организация празднеств и игрищ во время траура
• Подношение жертв своему отцу во время траура по его дяде

Императрица Шангуань одобрила представление об отречении и приказала снять с Хэ титул императора. Стража сопроводила бывшего императора обратно в Чанъи.

Хо Гуан не мог найти среди принцев достойного претендента на трон. Бин порекомендовал ему Бинъи — внука У-ди и сына отвергнутого наследного принца; выбор поддержала вдовствующая императрица Шангуань. Чтобы простолюдин не попал на трон, императрица присвоила ему титул Янъу-хоу, и в тот же день ему была передана императорская печать и трон.

Служба при императоре Сюань-ди

Император высоко ценил таланты Хо Гуана, и назначил его родственников и потомков на высокие должности, даровав титулы. Он взял себе в жёны дочь Хо Гуана, однако поначалу не сделал её императрицей, так как у него уже была жена, императрица Сюй и ребёнок он неё, который позднее был назначен наследником престола. В результате интриг семьи Хо доктор отравил императрицу Сюй во время родов, и дочь Хо Гуана стала императрицей.

Смерть Хо и уничтожение его рода

Хо Гуан умер в 68 до н. э., император и императрица Шангуань построили внушительный мавзолей, Хо Гуан был внесён в список самых высокочтимых сановников. Мавзолей находится недалеко от «китайской пирамиды» в Маолине (кит. 茂陵), где похоронен император У-ди.

Когда император избрал наследником престола сына своей первой жены Сю, тайно умерщвлённой женой Хо Гуана, вдова Хо и другие родственники Хо организовали заговор с целью убить наследника престола, а потом и самого императора. Заговор был раскрыт, и весь клан Хо был казнён, императрица Хо была отстранена, при этом император продолжал высоко чтить память самого Хо Гуана .

Значение в китайской истории

С одной стороны, историки высоко оценивали решительность и профессиональность Хо Гуана, но, с другой стороны, отмечали элементы деспотизма, когда насаждение на высшие должности родственников привело к заговору и закончилось полным истреблением всего рода.

Позднее многие сановники, оправдывая свои резкие и авторитарные действия, ссылались на Хо Гуана; при этом далеко не всегда их истинные цели совпадали с интересами государства. Прецедент Хо Гуана позволил многие годы смещать и назначать малолетних императоров по воле опекунов и регентов.

Отрывок, характеризующий Хо Гуан

Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.