Ёсано, Акико

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Хо Сёко»)
Перейти к: навигация, поиск
Ёсано Акико
与謝野晶子
Имя при рождении:

Хо Сёко

Место рождения:

Сакаи (префектура Осака, Япония

Место смерти:

Токио (Япония)

Род деятельности:

поэтесса, эссеист

Язык произведений:

японский

Дебют:

«Спутанные волосы» (1901)

Ёсано Акико (яп. 与謝野 晶子, 7 декабря 1878 года, Сакаи, префектура Осака — 29 мая 1942 года, Токио) — японская поэтесса. Автор сборников «Спутанные волосы» (1901), «Маленький веер» (1904), «Плащ любви» (1905), «Танцовщица» (1906). Настоящее имя Хо Сё (яп. 鳳 志よう хо: сё:).

Выступала также как теоретик поэзии танка и синтайси, литературный критик, прозаик. Ёсано Акико перевела на современный японский язык классический роман X века «Гэндзи-моногатари» Мурасаки Сикибу. Перевела дневники писательниц классической поры «Дневники Мурасаки Сикибу», «Дневники Идзуми Сикибу».





Биография

Ёсано Акико (Хо Сёко) родилась в 1878 году в торговом городе Сакаи. Её отец, Хо Сёсити, владел кондитерской, был поставщиком императорского двора; впрочем, гораздо больше, чем торговлей, он интересовался искусством и наукой. Сёко получила прекрасное образование, увлекалась классической японской поэзией. Её первые романтические стихотворения-танка были опубликованы на страницах журнала «Мёдзё» («Утренняя звезда»), редактором которого был влиятельный поэт Ёсано Тэккан («Tигр»). Он и стал героем её лирики: у Акико (печатавшейся пока под своим настоящим именем) и Тэккана начался роман, несмотря на то, что последний был женат. Первый сборник стихотворений Ёсано Акико — «Спутанные волосы»[ja] (яп. みだれ髪 мидарэгами, в средневековой поэзии распущенные волосы символизировали страсть) — был издан в 1901 году и немедленно привлек к себе внимание ценителей поэзии.

Поэтесса покидает родительский дом и уходит к Тэккану, который к тому времени уже расторг брак со своей первой женой Такино. Она пишет стихи, издает новые книги («Маленький веер», «Плащ любви»), печатается в «Мёдзё» и «Субару». Критики признают стихотворения Ёсано Акико, созданные ею в период 1901—1910 гг., лучшим из всего, что она написала. К писательнице приходит подлинная слава; она выступает как литературный критик, пишет очерки, статьи и эссе, занимается переводом классических средневековых произведений («Повесть о Гэндзи», «Эйга-моногатари») на современный японский язык. Открытая феминистка и пацифистка, она выступает за права женщин, становится основательницей женского института «Бунка-гакуин»[ja]. В браке с Тэкканом Ёсано Акико была счастлива, у супругов было одиннадцать детей.

В 1935 году Ёсано Тэккан умирает. Акико посвящает его памяти сборник стихотворений «Собрание белой чайки».

Ёсано Акико скончалась в 1942 году.

Лирика

Рубеж XIXXX веков называют «Серебряным веком японской поэзии». После т. н. «реставрации Мэйдзи» Япония открывается западным влияниям; появляется необходимость в реформации традиции (и не только поэтической). Такие серьёзные поэты, как Ёсано Тэккан, Китахара Хакусю, Исикава Такубоку объединяются в романтическую «Школу Утренней звезды» — к ней принадлежала и Ёсано Акико. В своих стихотворениях поэтесса бросает вызов традиционной морали, выступает за свободную любовь, раскрепощение личности; она гармонично соединяет образы-символы классической поэзии (цветущая вишня, хаги, бива, светлячки) с западными заимствованиями. Не раз подвергалась жёсткой критике за откровенный эротизм некоторых стихотворений. Основная тема лирики Акико — любовь, большинство из стихов посвящено Тэккану. Огромное влияние оказали на её творчество стихотворения знаменитых поэтесс средневековья Идзуми-сикибу, Оно-но Комати.

Библиография

  • Спутанные волосы (1901)
  • Маленький веер (1904)
  • Плащ любви (1905)
  • Танцовщица (1906, соавторами были Томико Ямакава и Масако Масуда)
  • Вечное лето (1908)
  • Саохимэ (1909)
  • Собрание весенней грязи (1911)
  • Синие волны моря (1912)
  • От лета к осени (1914)
  • Огненная птица (1919)
  • Сны травы (1922)
  • Вид издалека на сердечный пейзаж (1928)
  • Собрание белой чайки (1935)

Публикации на русском языке

  • Ёсано Акико. Лунные блики / Ёсано Акико. переводы А. Долина — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1991. — 376 с — ISBN 5-02-017033-X.
  • Ёсано Акико. Багряные пионы. Шедевры поэзии танка серебряного века — М.: Гиперион, 2000. — 384 с — (Японская классическая библиотека). — ISBN 5-89332-025-5.
  • Ёсано Акико. На ложе любви. Из японской поэзии Серебряного века — М.: Эксмо, 2006. — 320 с — ISBN 5-699-17850-3.
  • Ёсано Акико. Спутанные волосы / Ёсано Акико; переводы Елены Дьяконовой. — М.: Эксмо, 2007. — 318 с : ил., портр. — (Золотая серия поэзии). — ISBN 978-5-699-21828-8.

Напишите отзыв о статье "Ёсано, Акико"

Примечания

Отрывок, характеризующий Ёсано, Акико

– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.