Храковский, Виктор Самуилович

Виктор Самуилович Храковский

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ви́ктор Самуи́лович Храко́вский (род. 20 ноября 1932, Ленинград) — советский и российский лингвист, один из лидеров Петербургской типологической школы, доктор филологических наук (1973), профессор (1991). Труды по грамматической и синтаксической типологии, арабскому и русскому языкам.

Биография

Окончил арабское отделение Восточного факультета Ленинградского университета (1955); кандидатская диссертация «Видовременные отношения в системе личных форм арабского глагола» (1961). Докторская диссертация «Проблемы деривационной синтаксической теории и вопросы синтаксиса арабского языка» (1973). С 1961 — в Институте лингвистических исследований РАН, сотрудник группы структурно-типологического изучения языка (под рук. А. А. Холодовича); главный научный сотрудник (с 1991), руководитель группы (с 1971), впоследствии Лаборатории типологического изучения языков. Также преподаёт на Восточном и филологическом факультетах СПбГУ.

Вклад в науку

Основные работы — по грамматической системе арабского языка и типологии глагольных категорий; внёс существенный вклад в описание залоговых конструкций в языках мира и понимание грамматической природы залога. Автор (совм. с А. П. Володиным) первого масштабного типологического описания категории императива. Под руководством В. С. Храковского было подготовлено большое количество изданий — в том числе 6 коллективных сборников, содержащих результаты типологического исследования различных глагольных категорий в соответствии с программой Петербургской типологической школы.

Основные работы

• Очерки по общему и арабскому синтаксису. М., 1973.
• Семантика и типология императива. Русский императив. Л., 1976 (совместно с А. П. Володиным)
• Теория языкознания. Русистика. Арабистика. СПб., 1999.

Работы, выпущенные под его редакцией

• Проблемы лингвистической типологии и структуры языка. Л., 1977.
• Залоговые конструкции в разноструктурных языках. Л., 1981.
• Типология конструкций с предикатными актантами. Л., 1985.
• Типология итеративных конструкций. Л., 1989.
• Типология императивных конструкций. СПб., 1992.
• Типология условных конструкций. СПб., 1998.
• Типология уступительных конструкций. СПб., 2004.
• 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе. М., 2004.
• Эвиденциальность в языках Европы и Азии: Сборник статей памяти Н. А. Козинцевой. СПб., 2007.
• Типология таксисных конструкций. М., 2009.

Ссылки

• [www.genlingnw.ru/person/Khrakovsky.htm Страница В. С. Храковского на сайте кафедры общего языкознания СПбГУ]

Отрывок, характеризующий Храковский, Виктор Самуилович

Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил: