Храморт
Село
|
Храморт (азерб. Xramort , арм. Խրամորթ) — село в Нагорном Карабахе. Согласно административно-территориальному делению Нагорно-Карабахской Республики, фактически контролирующей село, расположено в Аскеранском районе НКР, согласно административно-территориальному делению Азербайджанской Республики — в Ходжалинском районе Азербайджана. Село сильно пострадало в результате Карабахского конфликта.
История
До распада СССР Храморт располагался в Степанакертском районе НКАО недалеко от административной ганицы с Агдамским районом Азербайджанской ССР. С начала Карабахского конфликта село подвергалось постоянному артобстрелу со стороны города Агдам.
1 января 1992 года азербайджанские силы из состава Агдамского батальона под командованием Якуба Рзаева в сопровождении шести танков и четырёх БТР атаковали Храморт[4]. В этот день, по данным директора средней школы села Армо Мкртчяна, было сожжено 40 домов и убиты 12 жителей преклонного возраста. Буквально на следующий день село было отбито армянами, однако в конце января вновь занято азербайджанцами. Оборонявшие село армяне, вместе с большей частью жителей отошли в горы. После занятия поселения азербайджанцами село подверглось разграблению, а имущество было вывезено на машинах, чему свидетелем была независимый наблюдатель А.Чечина. Ночью подошедшие армянские отряды снова заняли эти села. Храморт был разорен и подожжен при отступлении членами формирований Азербайджана. Согласно докладу правозащитного центра «Мемориал» в селе было обнаружено 6 изуродованных трупов стариков (мужчин и женщин) — жителей Храморта, которые не успели или не захотели бежать из села.[5]. С начала февраля 1992 по июль 1993, полтора года, село было под контролем азербайджанцев. В июле 1993 года в ходе наступления армян на Агдам, село Храморт перешло под контроль войск НКР.
В настоящее время село восстанавливается за счет властей НКР и армянской диаспоры. Постепенно в село возвращаются беженцы, строятся новые дома, восстановлена школа и детский сад[6].
В 2009 году в селе был снят первый в истории художественный фильм Нагорно-Карабахской республики «Дом, который стрелял»[7].
Напишите отзыв о статье "Храморт"
Примечания
- ↑ Данный населённый пункт контролируется Нагорно-Карабахской Республикой. Согласно административно-территориальному делению Азербайджана, территория, контролируемая Нагорно-Карабахской Республикой, располагается в пределах Гёйгёльского, Джебраильского, Зангеланского, Кельбаджарского, Кубатлинского, Лачинского, Тертерского, Ходжавендского, Ходжалинского, Шушинского и части Агдамского и Физулинского районов Азербайджанской Республики. Фактически в настоящий момент Нагорно-Карабахская Республика является непризнанным государством, бо́льшая часть которого Азербайджаном не контролируется.
- ↑ Согласно юрисдиции Нагорно-Карабахской республики
- ↑ Согласно административно-территориальному делению Азербайджанской Республики
- ↑ [artofwar.ru/girchenko/tale_girchenko_2_4.html Юрий Гирченко, Армия Государства, которого нет]
- ↑ [www.memo.ru/hr/hotpoints/karabah/HOJALY/CHAPTER1.HTM Мемориал]
- ↑ [www.regnum.ru/news/780547.html В карабахское село Храморт продолжают возвращаться люди]
- ↑ [www.panarmenian.net/news/rus/?nid=42182 /PanARMENIAN.Net/ Снят первый в истории Республики Арцах художественный фильм — Снят первый в истории Республики Арцах художественный фильм — «Дом, который стрелял»]
|
Это заготовка статьи об Азербайджане. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Храморт
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
