Храмцов, Сергей Иванович

Сергей Иванович Храмцов
Место рождения	деревня Щукино, Галицинская волость, Козловский уезд, Тамбовская губерния, Российская империя
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1928—1970
Звание
Командовал	65-я стрелковая дивизия 102-я гвардейская стрелковая дивизия
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Сергей Иванович Храмцов (5 октября 1908, д. Щукино, Козловский уезд, Тамбовская губерния — май 1989, Москва) — советский военачальник, генерал-майор (1959), кандидат военных наук (26.6.1965).

Начальная биография

Родился 5 октября 1908 года в деревне Щукино ныне посёлок в Новоюрьевском сельсовете, Староюрьевского района, Тамбовской области. Русский.

Военная служба

Довоенное время

27 сентября 1928 года был призван в РККА Козловским уездным военкоматом и зачислен красноармейцем в 26-й отдельный территориальный батальон в городе Козлов. В сентябре 1929 года направлен на учёбу в Рязанскую пехотную школу им. К. Е. Ворошилова, после её окончания в июле 1931 года удостоен звания «командир РККА» и назначен командиром взвода в 251-й стрелковый полк 84-й стрелковой дивизии МВО в город Тула. В апреле 1934 года прошёл 1-месячные курсы командиров взводов батальонной артиллерии, по возвращении в полк проходил службу командиром взвода и помощником командира пулеметной роты. В марте 1935 года он был назначен помощником коменданта военного склада № 33. С декабря 1936 года старший лейтенант Храмцов командовал ротой в 26-м отдельном местном стрелковом батальоне МВО. В феврале 1938 года он был назначен начальником полковой школы 41-го стрелкового полка 14-й стрелковой дивизии этого же округа в городе Ковров. В ноябре того же года переведен в Управление по командно-начальствующему составу РККА на должность помощником начальника 1-го отделения 5-го отдела. В 1938 году вступил в ВКП(б). В сентябре 1939 года зачислен слушателем Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе.

Великая Отечественная война

В начале войны капитан Храмцов, будучи слушателем 3-го курса, находился с ним в лагерях под городом Гродно. С началом боевых действий курс убыл в академию, а его оставили при штабе 3-й армии в должности помощника начальника оперативного отдела. В этой должности участвовал в установлении связи с соседней 10-й армией. В короткий срок выполнил эту задачу, затем по приказу командующего генерала В. И. Кузнецова лично руководил боем по ликвидации парашютного десанта немцев. В ходе приграничного сражения вместе с армией попал в окружение, по выходу вновь направлен в академию.

В октябре 1941 года назначен старшим помощником начальника 1-го отделения оперативного отдела штаба 52-й отдельной армии, находившейся в подчинении Ставки ВГК. Её войска занимали оборону на правом берегу реки Волхов и до 11 ноября вели оборонительные бои на фронте Мыслово, Дубровка. В ноябре — декабре в составе этой армии принимал участие в планировании и проведении Тихвинской наступательной операции (на чудовском направлении). С 18 декабря армия была передана вновь сформированному Волховскому фронту, в январе — апреле 1942 года в его составе участвовала в Любанской наступательной операции. С 24 апреля 1942 года армия находилась в подчинении Ленинградского фронта, затем с 9 июня включена в состав Волховского фронта 2-го формирования. В сентябре того же года назначен начальником штаба 65-й стрелковой дивизии, входившей в состав этих же армии и фронта и находившейся в обороне на р. Волхов. В середине марта её части вели неудачные бои по форсированию реки с дальнейшим наступлением на Новгород, однако выполнить эту задачу дивизия не смогла. В мае, после совершения 350-километрового марша, дивизия заняла оборону на рубеже западный берег р. Волхов, северная окраина Дымно, Спасская Полисть, где находилась до конца года.

С 16 января 1944 г. её части в составе 59-й армии Волховского фронта принимали участие в Ленинградско-Новгородской наступательной операции, в разгроме новгородской группировки противника и освобождении г. Новгород. Приказом ВГК от 21.1.1944 ей было присвоено наименование «Новгородская». В феврале — апреле она в составе войск Ленинградского фронта вела бои в районе Псков — Остров, затем до конца июля находилась в резерве Ленинградского и 3-го Прибалтийского фронтов. С 28 июля 1944 года её части в составе 7-й армии Карельского фронта участвовали в Свирско-Петрозаводской наступательной операции, в освобождении южной Карелии. Затем дивизия была подчинена 14-й армии этого же фронта и в её составе в октябре принимала участие в Петсамо-Киркенесской наступательной операции. За образцовое выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество при овладении городом Петсамо (Печенга) она была награждена орденом Суворова 2-й степени. По завершении операции с 9 ноября дивизия была выведена в резерв для доукомплектования и передислоцирована в город Рыбинск.

С 18 декабря 1944 года полковник Храмцов вступил в командование этой дивизией. Приказом НКО от 29 декабря 1944 года она была преобразована в 102-ю гвардейскую. С января 1945 года дивизия в составе 40-го гвардейского стрелкового корпуса 19-й армии 2-го Белорусского фронта участвовала в Восточно-Померанской наступательной операции, в овладении городами Шлохау (Члухув), Кезлин (Кошалин) и Гдыня, за что была награждена орденом Красной Звезды. Затем её части, продолжая наступление, форсировали пролив Штральзундерфарвассер, заняли города Берген, Гарц, Путбус, Засниц и полностью овладели островом Рюген.

За время войны комдив Храмцов был девять раз упомянут благодарственных в приказах Верховного Главнокомандующего

Послевоенное время

После войны продолжал командовать этой дивизией. В январе 1946 года направлен на учёбу в Высшую военную академию им. К. Е. Ворошилова, после её окончания в марте 1948 года назначен начальником отдела оперативной подготовки Оперативного управления штаба ЦГВ. В ноябре 1950 года полковник Храмцов был переведен на ту же должность в штаб КВО, с января 1954 года назначен заместителем начальника Оперативного управления штаба округа. С ноября 1954 по август 1957 года находился в заграничной командировке, и. д. военного советника начальника Оперативного управления Венгерской народной армии. По возвращении в СССР он был назначен старшим преподавателем кафедры стратегии и оперативного искусства Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова (с февраля 1958 г. — кафедра оперативного искусства Военной академии Генерального штаба). В марте 1970 года уволен в запас.

Награды

СССР

• орден Ленина (1953)
• три ордена Красного Знамени (13.02.1944, 08.05.1945, 1948)
• орден Кутузова II степени (02.11.1944)
• два ордена Отечественной войны I степени (23.07.1944, 06.04.1985)
• два ордена Красной звезды (в т. ч. 03.11.1944)
  • Медали в том числе:
  • «За боевые заслуги» (01.04.1942)
  • «За оборону Советского Заполярья»
  • «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945)
  • «Ветеран Вооружённых Сил СССР»

Приказы (благодарности) Верховного Главнокомандующего в которых отмечен С. И. Храмцов.

• За овладение городами Шлохау, Штегерс, Хаммерштайн, Бальденберг, Бублид – важными узлами коммуникаций и сильными опорными пунктами обороны немцев. 27 февраля 1945 года. № 285.
• За овладение городами Руммельсбург и Поллнов – важными узлами коммуникаций и сильными опорными пунктами обороны немцев в Померании. 3 марта 1945 года. № 287.
• За выход на побережье Балтийского моря и овладение городом Кёзлин – важным узлом коммуникаций и мощным опорным пунктом обороны немцев на путях из Данцига в Штеттин. 4 марта 1945 года. № 289.
• За овладение городом Штольп – важным узлом железных и шоссейных дорог и мощным опорным пунктом обороны немцев в Северной Померании. 9 марта 1945 года. № 297.
• За овладение важными узлами железных и шоссейных дорог – городами Лауенбург и Картузы (Картхауз). 10 марта 1945 года. № 298.
• За овладение важными опорными пунктами обороны немцев на подступах к Данцигу и Гдыне – городами Тчев (Диршау), Вейхерово (Нойштадт) и выход на побережье Данцигской бухты севернее Гдыни, с захватом города Пуцк (Путциг). 12 марта 1945 года. № 299.
• За овладение штурмом городом Гдыня – важной военно-морской базой и крупным портом на Балтийском море. 28 марта 1945 года. № 313.
• За овладение городами Штральзунд, Гриммен, Деммин, Мальхин, Варен, Везенберг — важными узлами дорог и сильными опорными пунктами обороны немцев. 1 мая 1945 года. № 354.
• За форсирование пролива Штральзундерфарвассер, полное овладение островом Рюген и городами Берген, Гарц, Путбус, Засснитц находящимися на нём. 6 мая 1945 года. № 363.

Ссылки

• [www.podvignaroda.mil.ru Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]
• [polkmoskva.ru/people/727763/ © 2015 Полк Москва]

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 5. — С. 859-861. — 1500 экз. — ISBN 978-5-9950-0457-8.

Отрывок, характеризующий Храмцов, Сергей Иванович

«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.