Храмченко, Василий Павлович

Василий Павлович Храмченко
Дата рождения	13 марта 1907(1907-03-13)
Место рождения	посёлок Ивот, Дятьковская волость, Брянский уезд, Орловская губерния, Российская империя
Дата смерти	29 октября 2002(2002-10-29) (95 лет)
Место смерти	Тула, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВВС РККА
Годы службы	1929-1946
Звание
Командовал	299-я штурмовая авиационная дивизия, 242-я легкобомбардировочная авиационная дивизия
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	Советские награды: Российские награды:

Василий Павлович Храмченко (1907—2002) — советский лётчик, участник Великой Отечественной войны, полковник авиации в отставке.

В первый день Великой Отечественной войны 22 июня 1941 года одним из первых советских лётчиков сбил немецкий самолет и совершил воздушный таран. Принимал участие в таких крупных военных операциях, как Московская битва, Курская битва, Белорусская наступательная операция, Висло-Одерская операция и битва за Берлин, пройдя путь от командира эскадрильи до командира дивизии. Освоил и летал почти на всех типах самолётов.

В 1946 году по ранению был демобилизован и связал свою судьбу с городом Тула. Работал в Тульском аэроклубе, на Тульском машиностроительном заводе и в Тулгорстрое. Являлся членом президиума областного Совета ветеранов войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов. Почётный гражданин городов Тулы, Плавска и посёлка Волово Тульской области.

Биография

Ранние годы

Родился 13 марта 1907 года в посёлке Ивот Дятьковской волости Брянского уезда Орловской губернии (ныне Брянская область России) в многодетной крестьянской семье. Окончил четырёхлетнюю церковно-приходскую школу. С 13 лет помогал по хозяйству, научился пахать, косить, запрягать лошадь и доить корову.

С детства «заболел» авиацией, когда увидел в небе настоящий самолёт. Окончил вечерний рабфак и подготовительные курсы в Ленинграде. В 1929 году по комсомольской путевке направлен в ряды РККА. Член ВКП(б)/КПСС с 1931 года.

В 1931 году окончил Рязанскую пехотную школу, в 1932 году — Саратовскую танковую школу, в 1934 году — Борисоглебскую школу лётчиков имени Чкалова. Командовал взводом 163-го образцового полка в Белгороде, танковым взводом. Затем был командиром звена в авиачастях в Баку и Тбилиси, командовал авиаэскадрильями в Борисоглебской, Львовской и Черниговской авиашколах. Освоил и летал почти на всех типах самолётов.

В 1937 году получил свою первую награду за успешное выполнение задания Генерального штаба Красной Армии по фотографированию ирано-иракской границы.

Перед войной служил в Черниговском военно-авиационном училище.

Первый воздушный бой

Участник Великой Отечественной войне с первого дня. На рассвете 22 июня 1941 года принял свой первый воздушный бой около Чернигова (ныне Украина). По воспоминаниям Храмченко, «Это было в Чернигове. Я командовал эскадрильей, сформированной авиационной школой. Готовились к открытию учебных лагерей на аэродроме „Певцы“. Около 4 часов утра мы с дежурным проверяли, все ли готово. Вдруг услышали в небе гул приближающихся самолётов, а затем увидели с запада и сами бомбардировщики. Они приближались к нашему аэродрому. Это были немецкие самолеты „Хейнкель-111“. Их было 27. Летели клином — три девятки. Внезапно одна девятка отстала от других и стала перестраиваться. Другие самолеты улетели дальше. От оставшихся самолетов отделились черные точки. Неужели бомбы, промелькнула страшная догадка. И в самом деле! Да ведь это же война!»

Храмченко взлетел на своём истребителе И-16, чтобы достать немецкие бомбардировщики. Немецкие лётчики дважды безуспешно бомбили мост через Десну. Сократив расстояние до ведущего самолёта до 100 метров, Храмченко длинной очередью подбил его. Затем завязал воздушный бой с оставшимися 8-ю бомбардировщиками. Атаковав очередной бомбардировщик, добился попадания, и из самолёта пошёл дым, но он продолжал лететь. В этот момент закончился боекомплект, и Храмченко принял решение идти на таран. Срезал своим винтом хвост бомбардировщика, но и сам попал под обстрел и пошёл к земле. Храмченко сумел выброситься из кабины только перед самой землей. Самолёт упал на землю и взорвался на несколько секунд раньше него, и тем самым, взрывная волна смягчила удар при падении. Был сильно контужен и направлен в госпиталь на излечение.

Дальнейшая служба

После излечения в госпитале врачи запретили ему летать на истребителях. Пришлось пересесть на тихоходный ночной бомбардировщик Р-5.

Храмченко было поручено срочно восстановить боеспособность воздушной дивизии. Бывший её командир приказал лётчикам рассредоточиться по разным аэродромам, при этом часть самолётов улетела, а часть уже была уничтожена. Храмченко собрал оставшиеся самолёты и взялся за работу.

Свой второй самолёт Храмченко уничтожил тараном в районе города Речица Гомельской области. В конце июля 1941 года по заданию комкора Л. Г. Петровского им был уничтожен мост на реке Березине у села Титовка, севернее Бобруйска. В последнем налёте на мост потеряли сразу десять самолётов. От огня зенитной артиллерии машина Храмченко также была повреждена, и ему пришлось садиться на болото. Шесть суток Василий тащил на себе раненого штурмана Алексея Логачёва, пока не наткнулся на домик лесника, где и оставил товарища. Добравшись до своих, на По-2 летал забирать своего раненого штурмана.

В дальнейшем защищал небо Москвы и Тулы, участвовал в освобождении Воронежа, Курска и Гомеля, Черниговской области и Белоруссии, участвовал в Висло-Одерской и Берлинской операциях. Командовал 63-й отдельной авиационной эскадрильей 21-й армии Центрального фронта, 594-м бомбардировочным авиационным полком 61-й армии Брянского фронта, 594-м штурмовым авиационным полком 214-й авиационной дивизии 1-й воздушной армии Западного фронта, 218-м штурмовым авиационным полком 299-й штурмовой авиационной дивизии 15-й воздушной армии Брянского фронта. Подполковник В. П. Храмченко назначен заместителем командира, а затем 10 августа 1944 года — командиром 299-й штурмовой авиационной дивизии 16-й воздушной армии 1-го Белорусского фронта. А уже 19 августа 1944 года дивизия преобразована в 11-ю гвардейскую штурмовую авиационную дивизию. В приказе войскам 48-й армии от 5 сентября 1944 года командиру 11-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии гвардии подполковнику В. П. Храмченко и всему личному составу дивизии за отличные боевые действия при прорыве обороны противника западнее Острув-Мазовецка и в боях за плацдарм на реке Нарев была объявлена благодарность.

На боевом счету гвардии подполковника В. П. Храмченко сотни уничтоженных на земле и в воздухе объектов, в том числе 76 уничтоженных группой штурмовиков Храмченко немецких самолетов на Брянском аэродроме в конце июля 1942 года и уничтоженная в конце августа того же года 594-м штурмовым полком немецкая авиабаза на Сещенском аэродроме.

В послевоенное время

В 1946 году полковник В. П. Храмченко по состоянию здоровья ушёл в запас с должности командира 242-й легкобомбардировочной авиационной дивизии 16-й воздушной армии Центральной группы войск. В 1948 году после двухгодичного лечения в госпиталях направлен в Тульскую область начальником областного комитета ДОСААФ. С тех пор связал свою жизнь с Тулой.

Работал в Тульском аэроклубе, на Тульском машиностроительном заводе и в Тулгорстрое. Являлся членом президиума областного Совета ветеранов войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов. Вёл активную работу по патриотическому воспитанию молодёжи. Часто посещал с лекциями учебные заведения, Дворцы культуры и предприятия города и области.

Умер 29 октября 2002 года в Туле.

Публикации

• Храмченко В. П. Подвиги лётчиков бессмертны. — Тула: Папирус, 2012. — 228 с.
• О боях-пожарищах, о друзьях-товарищах… / В. П. Храмченко // Тул. строитель.— 2000.— № 2.— С. 19-21.
• Когда земля смыкается с облаками / В. П. Храмченко; подгот. С. Чекарькова // Тула вечерняя.— 1995.— 9 марта.
• Человек-легенда, человек-эпоха / В. П. Храмченко // Тула.— 2002.— 6 нояб.— С. 3: фото.
• Горело небо над врагом / В. Храмченко // Путь к коммунизму.— 1981.— 29 дек.
• И в небе, и на земле / В. П. Храмченко // Путь к коммунизму.— 1986.—20 дек.

Награды и звания

Советские государственные награды:

• два ордена Красного Знамени (6 апреля 1943; н/д)
• орден Александра Невского (23 октября 1944)
• три ордена Отечественной войны I степени (29 февраля 1944; 9 июня 1945; 6 апреля 1985)
• три ордена Красной Звезды (3 ноября 1944 — за выслугу лет в РККА; н/д; н/д)
• медали

Российские государственные награды:

• орден Жукова (31 декабря 1996, № 95);
• медали.

За успешные действия 594-го бомбардировочного авиационного полка по разгрому немецких войск на тульской земле В. П. Храмченко присвоено звание почётного гражданина городов Тулы (2000), Плавска (2000) и посёлка Волово Тульской области.

Семья, личная жизнь

Внешние изображения
	[school31.tiei.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=284:2013-10-29-17-54-39&catid=26:2011-01-14-14-09-38&Itemid=38 Василий Павлович и Клавдия Порфирьевна с сыном.]

Отец — Павел Иванович Храмченко (род. 1861). Мать — Елизавета Николаевна Князькова (род. 1870). В крестьянской семье было 7 детей.

Жена — Клавдия Порфирьевна Калмыкова (род. 1912). В семье Василия Павловича и Клавдии Порфирьевны было 5 сыновей: Владимир (род. 1935), Вячеслав (род. 1938), Александр (род. 1946), Сергей (род. 1952) и Николай (род. 1958). Жили в Туле в частном доме в Отбойном переулке.

В молодости увлекался лыжным спортом. В преклонном возрасте любил послевоенное кино, классическую литературу, эстраду, оперетту и драматический театр. Страстный поклонник русских исполнителей: Утёсова, Лемешева, Виноградова, Обуховой, Синявской, Магомаева и других. Даже после выхода в запас главное место в его жизни по-прежнему занимали Вооружённые Силы: «Я всегда с армией. Армия — моя судьба.»

Память

В 2008 году в честь В. П. Храмченко названа средняя общеобразовательная школа № 31 города Тулы. Память о нём увековечена также в экспозициях краеведческих музеев Тулы, Плавска и посёлка Волово Тульской области.

Литература

• Храмченко Василий Павлович // Тульский биографический словарь. — Тула, 1996.
• Парамонова Л. Орден № 95 // Тула, 1941: люди, события, судьбы.— Тула: Гриф и К, 2001.— С. 117—120.
• Чекарькова-Седых С. И. Кавалер ордена Жукова // Солдаты Победы: 1941—1945. Рос. Федерация. Тульская обл.— Тула, 2004.— Т. 1.— С. 68-70.
• [tulalibrary.blogspot.ru/2011/09/blog-post_26.html Почётный гражданин Тулы, Волова и Плавска] // Мастера строительных дел: книга очерков о тульских строителях. — Тула, 2010. — С. 69-75.

Статьи

• Писаревская М. День Победы 93-летний ветеран встретил на Красной площади // Тульский строитель.— 2000.— № 2.— С. 18-19.
• Бородин П. [old.pnp.ru/archive/09652942.html Это было 22 июня 41-го] // Парламентская газета.— 2002.— 8 мая.— С. 2.
• Киреев Н. Первый таран // Российская газета.— 2002.— 28 марта.— С. 3.
• Щеглов В. [www.ng.ru/regions/2000-06-22/4_as.html Русский ас] // Независимая газета.— 2000.— 22 июня.— С. 4.
• Щеглов В. [old.redstar.ru/2002/04/30_04/2_04.html Кавалер ордена Жукова] // Красная Звезда.— 2002.— 30 апреля.
• Ладова Д. …А с Жуковым выпили по чарке // Тула вечерняя.— 2000.— 6 мая.— С. 3.
• Петров В. Фронтовые дороги полковника Храмченко // Тула вечерняя.— 1997.— 13 марта.
• Петров Н. Без пяти сто // Тул. известия.— 2002.— 13 марта.
• Простой хороший человек / подгот. С. Седых-Чекарькова // Тула.— 2002.— 21 дек.— С. 5.
• Седых С. Орден Жукова — ветерану // Тула вечерняя.— 1997.— 13 мая.— С. 5.
• Чекарькова С. Командир ночных охотников // Тула вечерняя.— 1992.— 9 мая.
• Человек — легенда // Тула.— 2000.— 23 сент.— С. 1.
• Шестаков К. «Мне тот бой не забыть нипочем…» // Тула.— 2002.— 13 марта.— С. 6.
• Шестаков К. Человек из легенды // Тула.— 2002.— 16 марта.— С. 3.
• Памяти В. П. Храмченко: [некролог] // Тульские известия.— 2002.— 31 окт.; Тула.— 2002.— 31 окт.— С. 16; Молодой коммунар.— 2002.—31 окт.

Отрывок, характеризующий Храмченко, Василий Павлович

– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.