Православные храмы Воронежа

Православные храмы Воронежа — церковные здания города, принадлежащие Русской Православной Церкви.

История

Православные храмы в Воронеже строились в течение XVI—XX веков, сохранившиеся каменные здания лишь на столетие моложе самого города. Помимо того, что они являлись организующим ядром своего прихода, им принадлежала определяющая роль в формировании архитектурного облика правобережного Воронежа. Они создавали столь необходимые каждому городу высотные доминанты. К тому же все храмы имели свой неповторимый стиль, отражавший развитие русского искусства на протяжении веков. К созданию религиозных комплексов и отдельных зданий привлекались крупные российские зодчие Д. Кваренги, А. Мельников, местные архитекторы И. Блицын, В. Гайн, И. Волков, М. Клейнер, А. Кюи.

Городские священники активно участвовали в проповеднической деятельности епархии, в развитии местного образования и культуры. Помимо приходских школ, созданных их усилиями при каждой церкви, они преподавали Закон Божий во всех светских учебных заведениях. Многие из них служили в одном приходе десятилетиями, передавали свои места сыновьям и зятьям, так что можно говорить о складывании священнических династий Аристовых, Лукиных, Орловых, Скрябиных.

В прежнем Воронеже с населением в 100 тысяч человек имелось 17 приходских, 3 кладбищенских и 5 монастырских храмов. Ещё 5 приходов состояли в пригородных слободах Чижовке, Монастырщенке, Придаче, селе Отрожка вошедших с тех пор в городскую черту. В общественных учреждениях, учебных заведениях, больницах, детских приютах, казармах и тюрьмах было обустроено более 20 домовых церквей. Трапезные и домовые храмы имелись также во всех монастырях и резиденциях главы епархии.

Список

По умолчанию список отсортирован по названиям, все другие колонки также имеют функцию сортировки по алфавиту.

Церковь	Изображение	Дата постройки	Расположение	Состояние	Комментарий
Александро-Невская церковь		1994 — 1996	Северный район	действующая	новопостроенная
Андреевская церковь		2000 — ?	Северный район	действующая	новопостроенная
Благовещенский собор		1998—2009	центр города	действующий	новопостроенный
Богоявленская церковь			центр города	действующая	восстанавливается
Введенская церковь			центр города	действующая
Взыскания погибших церковь			центр города	разрушена
Владимирский собор		1898 — 1909	центр города	разрушен
Владимирская церковь		1999 — ?		строится
Вознесенская церковь			центр города	разрушена
Вознесенская кладбищенская церковь			центр города	разрушена
Воскресенская церковь			центр города	действующая
Всехсвятская церковь			центр города	разрушена
Всехсвятская церковь		1999 — 2002	Советский район	действующая	новопостроенная
Георгиевская церковь				действующая	новопостроенная
Духовская церковь			бывшая окраина города	разрушена
Ильинская церковь			центр города	действующая
Иоанно-Богословская церковь			центр города	разрушена
Иоанно-Предтечинская церковь			центр города	разрушена
Казанская церковь			бывший пригород левобережье	действующая
Церковь Мефодия и Кирилла		1997	центр города	действующая
Митрофановская церковь		2002 — настоящее время	центр города	строится
Михаила Архангела церковь		1997	Отрожка левобережье	действующая	новопостроенная
Никольская церковь			центр города	действующая
Пантелеимона Великомученика церковь		2001 — ?	Придонское	действующая	вновь построенная
Петропавловская церковь			центр города	разрушена
Покровский собор			центр города	действующий
Пятницкая церковь			центр города	разрушена
Рождественская церковь			бывший пригород левобережье	секуляризована	под угрозой разрушения
Рождественская церковь			центр города	вновь построенная
Рождественская церковь			бывший пригород Чижовка	разрушена
Самуиловская церковь			центр города	действующая	имеет статус часовни
Спасская церковь			центр города	действующая
Тихвино-Онуфриевская церковь			центр города	действующая
Троицкий-Смоленский собор			центр города	разрушен
Троицкая церковь		2001 — 2007	Юго-Западный район	действующая	новопостроенная
Успенская адмиралтейская церковь		конец XVI века	центр города	действующая	старейшая церковь города
Успенская церковь на Монастырщенке			бывший пригород левобережье	действующая

Наиболее значимые действующие храмы

Успенский Адмиралтейский храм

Казанский храм

Храм в честь Казанской иконы Божией Матери был построен в 1903—1911 годах в псевдорусском стиле в квартале Отрожка. Архитектор В. И. Гайн, спроектировавший новый храм, известен как первый в Воронеже архитектор-реставратор.

Храм был закрыт в 1936 году, но уже через 10 лет, в 1946 году, в нём возобновились богослужения.

Храм имеет приделы во имя святителей Николая Чудотворца и Митрофана Воронежского. На его территории в 1990-е годы построен корпус воскресной церковно-приходской школы во имя святого мученика Иоанна Русского с крестильным храмом во имя преподобного Серафима Саровского а также водосвятная часовня во имя святого апостола Андрея Первозванного. В воскресной школе находится мощевик с частицами мощей святых угодников Божиих и почитаемая икона покровителя воскресной школы святого Иоанна Русского.

В 1999—2001 годах храм был заново расписан.

Никольский храм

Храм во имя святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, был построен в 1712—1720 годах. Никольский храм, третий по древности из сохранившихся в Воронеже после Успенского Адмиралтейского храма и колокольни Алексиево-Акатова монастыря, представляет собой редкий для Воронежа тип храмового здания с отдельно стоящей колокольней. В XVIII—XIX веках в храме были устроены два придела—во имя святого великомученика Димитрия Солунского (около 1712 года) и святителя Алексия, митрополита Московского (в 1831 году).

В 1836 году устроен придел в честь Толгской иконы Божией Матери, который был размещён на месте прежнего Димитриевского, но его перенесли, а новый придел вновь посвятили великомученику Димитрию Солунскому и преподобному Иоанну Кассиану Римлянину.

Храм был закрыт в 1940 году, а уже в феврале 1942 года (по другим сведениям в мае 1943) в нём были возобновлены богослужения. С 1943 по 1948 год храм являлся кафедральным собором Воронежской епархии. В 1992 году был построен церковно-приходской комплекс с крестильным храмом в честь Толгской иконы Пресвятой Богородицы.

Покровский кафедральный собор

Храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы был построен на месте деревянной церкви, основанной ранее 1615 года. Современный вид Покровского собора складывался более века — с 1736 по 1841 год. Великое освящение храма совершил в 1841 году святитель Антоний (Смирницкий), архиепископ Воронежский и Задонский.

Покровский храм закрывали дважды: ненадолго в начале 1920-х годов, а затем окончательно в мае 1932 года. В церкви расположился антирелигиозный музей. Настойчивые требования верующих о возвращении храма увенчались успехом. С 10 мая 1948 года храм стал кафедральным собором Воронежской епархии.

Ильинский (Входо-Иерусалимский) храм

Храм в честь Входа Господня в Иерусалим с приделом во имя пророка Божия Илии, название в честь которого укоренилось в народе как относящееся ко всему храму, был построен в 1767—1771 годах в стиле барокко на месте деревянной церкви XVII века, трижды менявшей своё название (первоначально Ильинская, затем Троицкая, и наконец Входо-Иерусалимская). В 1810—1812 годах в Ильинском храме был устроен ещё один придел — во имя священномученика Антипы, епископа Пергамского.

До закрытия в начале 1930 годов, в храме находился чудотворный образ Божией Матери, прославившийся чудесами во время эпидемии холеры 1847 года, а также почитаемые иконы священномученика Антипы и святого благоверного князя Александра Невского.

В Ильинском храме служил до своей кончины в 1776 году служил священник Алексей Андреевич Болховитинов, отец выдающегося церковного иерарха, историка, учёного-энциклопедиста, митрополита Киевского и Галицкого Евгения (Болховитинова). Вероятно, именно здесь будущий иерарх был крещён.

В 1809 году в храме был крещён будущий поэт Алексей Кольцов, а его родители и родственники были в то время прихожанами Ильинского храма.. Метрическая запись гласит:

… Октября 3 рождён… Вопринимали при крещении купец Николай Иванов Галкин и купецкая жена Евдокия Васильева Чеботарёва.

Тихвино-Онуфриевский храм

В апреле 1735 года П. Н. Гарденин написал воронежскому епископу Иоакиму:

Желаю я, нижеименованный, по намеренному своему обещанию в граде Воронеже в Беломестной слободе построить вновь святую каменного здания церковь во имя Пресвятой Богородицы Тихвинской с приделом, в котором желаю быть во имя преподобных отец наших Онуфрия Великого И Петра Афонского, из своего собственного единого кошта для того, что от других градских церквей имею жительство в дальнем расстоянии

В 1741 году был построен и освящен придел, а в 1746 году — и вся церковь. Она стала именоваться Тихвино-Онуфриевской. В 1758 году церковь горела и пострадала, но к 1762 году братья Гарденины восстановили её. В начале XX века приход насчитывал 1088 человек. В конце 1919—1920 годах на территории церкви размещался концлагерь для нескольких сотен человек. До 1980 года в церкви работала фабрика «Игрушка». В октябре 1990 года Тихвино-Онуфриевская церковь передана епархии.

Разрушенные храмы

• В 1972 году было создано Воронежское водохранилище, которое стало самым большим в чернозёмном регионе. Были утеряны остатки церкви Взыскания погибших середины XIX века и здания адмиралтейства Петра I на Петровском острове, а Адмиралтейская церковь оказалась в подтопленном состоянии.

Литература

• Александр Николаевич Акиньшин. «Храмы Воронежа», Воронеж, 2003 год, ISBN 5-89609-044-7
• Справочник-путеводитель «Воронеж-2003»

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Храмы Воронежа
• [www.vob.ru/church/voronezh/voronezh.htm Информация о храмах Воронежа на сайте Воронежской и Борисоглебской епархии]

Отрывок, характеризующий Православные храмы Воронежа

На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.