Храм-колокольня во имя воскресения Христова на Рогожском кладбище

Достопримечательность
Храм-колокольня во имя воскресения Христова на Рогожском кладбище
Страна	Россия
Город	Москва
Конфессия	Русская Православная Старообрядческая Церковь
Архитектурный стиль	псевдорусский стиль
Архитектор	Ф. Ф. Горностаев
Реликвии и святыни	Иконы в древне-русском стиле
Сайт	[rpsc.ru Официальный сайт]

Храм-колокольня во имя воскресения Христова на Рогожском кладбище— колокольня в Москве на территории историко-архитектурного ансамбля «Рогожское». Имеет статус объекта культурного наследия федерального значения.

История

В Москве на Рогожском возвышается колокольня, возведённая в 1910 году по проекту архитектора Ф. Ф. Горностаева в память о распечатании алтарей Рогожских храмов.

Колокольня имеет высоту около 80 метров, что лишь на метр ниже колокольни Ивана Великого в Кремле. Самый большой из её колоколов был весом в тысячу пудов. Фасад колокольни украшен изображениями райских птиц.

В колокольне был освящен небольшой Воскресенский храм. Иконостас храма украшали древние иконы. На втором ярусе было устроено книгохранилище.

В 1933 году храм-колокольня был закрыт. Уникальные книги и рукописи были переданы в ленинскую библиотеку, а колокола сняты и большинство их отправлено на переплавку. Здание колокольни использовалось под склад.

В войну власти приняли решение взорвать колокольню, чтобы она не стала ориентиром для немецкой артиллерии. Была заложена взрывчатка, прогремел взрыв, но колокольня устояла. Только возникла трещина от низа до самого верха, которая местами заметна и сегодня.

После войны колокольня была передана Архиепископии. Вскоре был восстановлен храм, к нему сделана пристройка, храм освятили в честь Успения Пресвятыя Богородицы. В 1990 году на колокольню был возвращен огромный колокол.

С 2003 по 2009 годы по фасадам колокольни проводились работы в рамках реализации городской программы оказания помощи религиозным организациям в проведении ремонтно-реставрационных работ на культовых объектах. Однако в связи с нарушениями порядка и технологии производства работ реставрация фасадов была остановлена и проведена независимая экспертиза, которая подтвердила низкое качество выполненных работ. Для завершения ремонтно-реставрационных работ ГКУ «Мосреставрация» заключило государственный контракт с ООО «РСК «Возрождение» на проведение комплекса работ.

10 декабря 2013 года в холле здания Дома причта митрополит Московский и всея Руси Корнилий возглавил торжественное освящение отреставрированных и позолоченных крестов для южной и северной главок храма-колокольни Успения Пресвятыя Богородицы, что в Рогожской слободе. Затем кресты, несмотря на сильный мороз и ветер, были водружены на главки храма-колокольни.

1 февраля 2015 года колокольня была освещена во имя Воскресения Христова. Сейчас в колокольне действует храм, создано иконохранилище, архив древних книг открыт для желающих познакомиться с историей старообрядчества.

Отрывок, характеризующий Храм-колокольня во имя воскресения Христова на Рогожском кладбище

Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.