Храм Преподобного Алексия, Человека Божия

Храм Преподобного Алексия, человека Божия — православная церковь во имя святого Алексия, построенная в 1839 году в селе под Харьковом, названном по источнику Алексеевка (в советское время — район города Старая Алексеевка).

Храм был однопрестольный, каменный и освящён в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Во время Великой Отечественной войны, в 1943 году, когда Харьков несколько раз переходил из рук в руки и на его территории и в пригороде шли ожесточённые бои, храм был разрушен.

На территории современного района города, в котором находился храм, было расположено село Алексеевка. От наименования этого селения пошло название района города — Алексеевка (Харьков). Об этом же напоминает и улица Алексеевская, рядом с которой находился храм.

По всей вероятности, наименование села и улицы (а также района Харькова) связано со святым источником преподобного Алексия, человека Божия. Источник действует и сейчас, и многие жители района употребляют эту воду для своих нужд.

С возрождением Церкви, священники Свято-Пантелеймоновского храма, ближайшего к св. источнику, регулярно совершали на Алексеевском источнике Великое освящение воды на праздник Крещения Господня.

В настоящее время богослужения проходят во временном храме рядом с источником. Настоятель: священник Андрей Драненко.

В непосредственной близости от источника в 2004 году началось строительство католического храма Святого Семейства Римско-Католической церкви и монастыря ордена отцов мариан (MIC).

Строительство католического центра вызвало возмущение в среде православного народа и выступление под лозунгом «Нет — строительству католического капища». Зачинщик данного возмущения днем позже был лишен священнического сана. В том же году Митрополитом Харьковским и Богодуховским был открыт приход в честь св. Преподобного Алексия, человека Божия.

В настоящее время по другую сторону от источника ведется строительство православного храма. Мирное соседство двух конфессий является примером взаимопонимания христиан.

Ссылки

• [alex.orthodoxy.ru Храм Преподобного Алексия, человека Божия]

Отрывок, характеризующий Храм Преподобного Алексия, Человека Божия

– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.