Храм Апостолов Петра и Павла на Шлиссельбургских пороховых заводах

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Православная церковь
Церковь во имя свв. апп. Петра и Павла

фото 2007 г.
Страна Россия
Посёлок им. Морозова Ленинградская область, Всеволожский район
Конфессия Православие
Епархия Санкт-Петербургская 
Тип здания Церковь
Строительство 1903-1907—1993 годы
Состояние действующий

Храм во имя Святых Апостолов Петра и Павла на Шлиссельбургских пороховых заводах — церковь в посёлке им. Морозова Всеволожского района Ленинградской области.

Создатели храма: архитектор Покровский В. А., помощник архитектора — Безпалов И. Ф.; художник Рерих Н. К., мозаичные работы частной мастерской Фролова В. А..





Местоположение храма

Участок, где находятся сохранившаяся сторожка и фундамент храма с возобновлённой на его части церковью, расположен в западной части посёлка на улице Мира, дом № 8. Телефон храма: 8 (813 70) 35-806. Храм является первым сооружением посёлка на пути прибывающих по железной (пригородные электропоезда с Финляндского вокзала до платформы 21-й км; направление: Невская Дубровка, Петрокрепость) и автомобильной дорогам со стороны С.-Петербурга.

Храм открыт ежедневно с 9.00 до 15.00. По выходным и праздничным дням — согласно расписанию Богослужений. Обновляющаяся информация по этому вопросу находится здесь: [www.adminmgp.ru/pages_54/index.html].

Предыстория

  • В ближайшей окрестности современных заводов находилась церковь во имя Иоанна Предтечи Спасского Городенского погоста, поставленная, согласно переписным книгам до 1568 г. Поблизости от неё стояли несколько храмов упомянутых средневековыми летописцами:

Свт. Николая Чудотворца в крепости Орешек (освящена до 1500 г.), Рождества Богородицы мужского монастыря «с Лопской стороны» (до 1500 г.), деревянная Спасо-Преображенская на левобережной Преображенской горе (до 1500 г.). Ближайшее, существовавшее на время основания завода поселение в 27 дворов — деревня Шереметьевка — находилось на берегу реки и получило своё наименование в память об осаде и взятии крепости русскими войсками под руководством соратника Петра I — воеводы Бориса Петровича Шереметева.

  • До конца XIX столетия земли на этих низких болотистых берегах пустовали и лишь в начале восьмидесятых годов здесь были заложены первые корпуса нового крупного химического предприятия — порохового и связанных с ним подготовительных и сопутствующих производств.

Шлиссельбургские пороховые заводы построены «Русским Обществом для выделки и продажи пороха», основанным в 1884 году, на землях, бывших во владении действительного статского советника В. А. фон Ренненкампфа. Основные капиталы принадлежали немецким промышленникам, застройка участка велась по проектам германских инженеров и технологов и в немецких строительных традициях.

  • «Заводы Русского Общества для выделки и продажи пороха»

«[…] Немало затруднений представил на первых порах выбор соответственного места для постройки завода, так как в данном случае пришлось считаться не только с экономической стороной предприятия, но и со многими другими требованиями, обусловленными как специальным его назначением, так и характерными особенностями, присущими данному производству. В поисках за подходящим местом, были осмотрены многие губернии, и наиболее пригодной оказалась местность, расположенная на правом берегу р. Невы напротив города Шлиссельбурга, на которой и было решено окончательно остановиться. Так как по закону собственниками и содержателями пороховых заводов могут быть только лица, состоящие в русском подданстве, то вопрос о легализации Общества, в виду участия в предприятии заграничных директоров, чрезвычайно усложнился и Высочайшее утверждение Устава Общества воспоследовало только 8 июня 1884 года.

…Наконец, в 1907 году был освящён заводской православный храм во имя Святых апостолов Петра и Павла, вмещающий 1 000 молящихся, церковь строго выдержана в древне-русском стиле и весь причт при ней также содержится за счёт завода».

Первоначальный проект

Первые наброски заводского храма относятся к 1901 году — известны акварели небольшого деревянного храма с различными завершениями.

Каменный вариант был утверждён 15 апреля 1904 г. на заседании Строительного Отделения С.-Петербургского Губернского Правления. Малоинтересный в художественном отношении, но добротно исполненный проект шатрового храма, представлял в плане равноконечный крест, каждая ветвь которого крылась позакомарно, среднее прясло венчалось главкой, главный западный фасад тремя главами над каждой закомарой. По неизвестным причинам утверждённый и к тому времени уже опубликованный в «Зодчем» проект был переработан. При полном сохранении плана церкви и основных архитектурных масс, зодчий переработал фасады до неузнаваемости.

Впервые после долгого перерыва применено присущее новгородским храмам полопастное покрытие, обрывающиеся лопатки, окна в уступчатых нишах, круглые столбы притворов. Большие, непривычно гладкие поверхности стен украшают накладные кресты, многочисленные ниши, впадины образуют разнообразные геометрические узоры. Прообразом послужили стены новгородских храмов Спаса на Ильине, Феодора Стратилата на Ручью, Власия на Волосове улице. Зодчий изменил форму глав, рисунок крестов, придал форму кокошников венчанию граней основания шатра, уменьшил число малых глав.

Внутри храм не был расписан. Белые поверхности стен украшали порталы входов, ниши-печуры. Внутри, кроме иконостаса, украшениями служила и обстановка: резные деревянные скамьи, полки, подсвечники, киоты, хоругви. Иконы были написаны в московской мастерской братьев Пашковых.

В облике храма переплелись черты русского деревянного зодчества, владимиро-суздальской Руси, но более всего Новгорода и Пскова. От первоначального проекта остались по три ниши на боковых ветвях креста, четыре главки на сужающихся кверху своеобразных «постаментах». Влияние модерна проявилось в рисунках оконных проёмов и переплётов, в рисунке подзоров глав и кровель. В последующих работах зодчий освобождается от излишней многословности в композиции здания и декоре, упрощает формы, и больше не соединяет в одном здании несколько различных стилей.

Из письма В. А. Покровского ко Л. В. Голубеву от 11 июля 1907 г. С.-Петербург. (ЦГИА СПб, ф. 2 186, оп. 1, д. 166, л. 200).

Накануне Петрова дня я освятил свою Шлиссельбургскую церковь — при большом торжестве — очень было жаль, что ни Вас, ни В. В. не было в Питере — чтобы пригласить Вас на торжество — надеюсь, что, когда будет свободное время — посмотрите эту мою работу…

Впечатление на современников

Храм своей новизной произвёл чрезвычайно сильное впечатление. В двух Ежегодниках Общества архитекторов-художников церкви отведено 13 страниц, включая три эскиза, по которым можно судить о поиске окончательного решения.

Многие из приёмов, использованных В. А. Покровским, вскоре стали широко применять и другие русские зодчие. Впоследствии полопастное покрытие было применено в С.-Петербурге архитекторами Д. А. Крыжановским при строительстве старообрядческой церкви Поморского согласия и А. П. Аплаксиным в храме Пекинской духовной миссии.

1917—1930-е годы

  • Впервые постановление о ликвидации Петропавловской церкви было принято Президиумом Леноблисполкома Советов рабочих и крестьянских депутатов на заседании 2-го октября 1931 года.

Двадцатка и прихожане церкви подали жалобу во ВЦИК — случай нередкий в те годы. Постановлением Президиума Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов, вынесенным на заседании 10-го марта 1932 г., решение о закрытии было отменено. Выписка из протокола направлена Прокурору Республики и Леноблисполкому. Ленинградский Пригородный Районный Исполнительный Комитет Советов сообщал в Смольный 11-го июня 1932 г.: «[…]направленное Вами нам постановление ВЦИКа …об отмене постановления ОблИсполкома о ликвидации Петропавловской церкви в г. Шлиссельбурге верующим 20-ки и верующим объявлено и вручена копия постановления по делу».

  • Следующее постановление Президиума Ленинградского Облисполкома о «ликвидации» церкви было принято 20-го ноября 1933 года. Однако по невыясненным причинам, и оно оказалось не исполненным.
  • Очередное постановление «О ликвидации Петропавловской церкви в пос. им. Морозова Пригородного района» было принято тем же органом власти 1-го августа 1935 г.
  • По неподтверждённым сведениям храм был закрыт 1938 году.
  • Во время войны церковь была разрушена окончательно.
  • Немецко-фашистские войска вышли к Неве 8-го сентября 1941 г., замкнув вокруг Ленинграда кольцо блокады. Посёлок имени Морозова оборонял 2-й полк дивизии.
  • Вероятно, разрушение церкви произошло в декабре 1942 — январе 1943 года в ходе подготовки к прорыву блокады Ленинграда (операция «Искра») и связанного с этими приготовлениями.

Со слов местных старожилов, храм был взорван по приказу К. Е. Ворошилова, застрявшего на автомобиле неподалёку. Образовавшийся щебень должен был пойти на подсыпку дороги, однако кладка оказалась очень прочной, и здание рассыпалось на огромные части оказавшиеся непригодными для дорожных работ. Со времени войны дорога, ведущая от завода к переправе на берегу Невы так и носит в народе недоброй памяти название «Ворошиловской». Говорят также, что здание церкви помогало пристреливаться немецким артиллеристам, но, думается, без шатра она не являлась серьёзным ориентиром: заводские трубы были значительно выше.

  • В конце пятидесятых годов были разобраны развалины церкви. Осталось лишь здание сторожки, которое использовалось под жильё, с огородом при нём, да по преданию, небольшая часть ограды.

На части фундамента храма была построена каменная одноэтажная контора строительного управления по прокладке тепловых сетей СУ-58, на прилегающем участке размещалась стоянка автомашин и спецтехники, был устроен въезд с улицы Чекалова, ныне не используемый.

  • Впервые проект охранных зон города Шлиссельбурга и пос. им. Морозова был выполнен в 1988 г., переработан в 1994 г. мастерской «ПТАМ». В проекте содержатся предложения по постановке домов на учёт и на охрану в ГИОП. По прошествии десяти лет проект не утверждён; в настоящее время он вновь нуждается в пересмотре, главным образом, из-за многочисленных утрат.

Возрождение храма

  • Религиозная община посёлка им. Морозова была зарегистрирована 25 декабря 1989 года (регистрационный № 13).
  • В начале 1990-х началось возвращение вновь созданному приходу Русской Православной Церкви участка земли с сохранившимся фундаментом и зданием сторожки. Строительное управление было выведено с церковного участка. Жильцы из сторожки были переселены. Первоочередными задачами являлись реставрация сторожки, принятие мер по прекращению разрушения фундамента храма и его гранитной облицовки.
  • В 1992 году здание сторожки было поставлено на учёт и свой баланс Государственной инспекцией по охране памятников истории и культуры Ленинградской области, как объект историко-культурного наследия начала XX-го века, «с последующей передачей в безвозмездное пользование религиозной общине, которая в настоящее время там располагается». Ему присвоен № 1 949-1.
  • Здание конторы по проекту местных архитекторов В. И. Тонких и В. Н. Богомолова было приспособлено под храм. Причём, авторы сознательно придали завершению черты отдалённого сходства с её предшественницей, увенчав шатром с шаровидной главой. Помощь в приспособлении оказал завод им. Морозова.
  • Первая служба в новопостроенном храме прошла 30 октября 1993 года.
  • 6 апреля 1997 года было заключено охранное обязательство, по которому здание может использоваться «под нужды церкви с соблюдением температурно-влажностного режима и вибро-динамических нагрузок».

На средства общины мастерами, приглашенными из Пскова, были проведены реставрационные работы по кровле и фасадам здания.

  • Здание было признано вновь выявленным памятником истории и культуры, как «сохранившаяся часть церковного комплекса Св. Апостолов Петра и Павла архитектора В. А. Покровского, по которой можно судить об одной из интереснейших церквей, выполненных в национально-романтическом стиле начала 20 в.». Акт постановки на учёт № 54 от 19 июня 2003 года.
  • Актом № 64/д, утверждённым 6 мая 2004 года поставлены на учёт фундаменты, при этом экспертная комиссия отметила, что здание «являлось великолепным произведением национально-романтической архитектуры н. 20 в. Сохранился высокий цоколь из гранитных блоков. …Фундамент церкви сохраняет память о масштабах здания, фиксирует место утраченной церкви, которая входила в систему градообразующих доминант всего района устья р. Невы».
  • 12 июля 2007 года прихожане храма торжественно отметили юбилей — 100-летие освящения Престола в честь святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Впервые за многие годы был совершён крестный ход по улицам посёлка, в котором приняли участие многие жители и администрация п. Морозова.
  • На данный момент при храме действуют воскресная школа для взрослых, детский православный клуб «Рождественская Звёздочка», видеозал, библиотека, паломническая служба.
  • В настоящее время идёт сбор материалов для канонизации местночтимых святых — протоиерея Николая (Чернова) и схимонаха Никиты, пострадавших в годы гонений (декабрь 1937 г.).

Источники архивные

  • ЦГИА СПб, ф. 256, оп. 27, д. 201;
  • ГНИМА, фонд Покровского, № Р 1 10 604, опись-смета, I — 2, 3.
  • ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 113, д. 4 346
  • ЦГИА СПб, ф. 184, оп. 3, д. 65, л. 6 об.
  • ЦГА СПб (ГАОРСС), ф. 7 179, оп. 10, дд. 325, 522, 800, 911; ф. 7 608, оп. 12, д. 2; ф. 8 336, оп. 1, дд. 101, 131.
  • ЦГИА СПб, ф. 2 186, оп. 1, д. 166, л. 200.
  • Архив Департамента по охране и использованию памятников истории и культуры Ленинградской области. № 749, книга 13; папка № 1 949-1.

Источники

  • «Зодчий». 1903. Табл. 33, 34.
  • Ежегодник Общества архитекторов-художников. Вып. 1. 1906 г. Стр. 92, 97, 98.
  • Ежегодник Общества архитекторов-художников. Вып. 2. 1907 г. Стр. 93-103; фотографии построенного храма.
  • Ежегодник Общества архитекторов-художников. Вып. 5. 1910 г. Стр. 107, 108.
  • Заводы Русского Общества для выделки и продажи пороха. Рук. Безпалов И. Ф. СПб.: мастерские Р. Р. Голике и Л. И. Вильборга. 1910 г.
  • Короткина Л. В. «Работа Н. К. Рериха с архитекторами А. В. Щусевым и В. А. Покровским» // «Музей — 10». Стр. 156—161. М.: «Советский художник», 1989 г.,
  • Земля Невская православная: краткий церковно-исторический справочник. СПб.: «Православная Русь». 2000 г. Стр. 63, № 308.
  • Всеволожские вести. 23 января 2002 г. Стр. 5. Богомолов В. Н. «Покаяние во имя будущего».
  • Невский архив. Выпуск VI. СПб.: «Лики России». 2003 г. Стр. 471—497. Гаврилов С. А. «Зодчий В. А. Покровский в Петербурге — Петрограде — Ленинграде».
  • Клавинг В. В. «Храмы Санкт-Петербургской епархии». СПб.: Князь-Владимирский собор. 2004 г. Стр. 187, 188.
  • Архив наследия 2003. Москва: Институт наследия. 2005 г. Стр. 224—275. Гаврилов С. А. «Жизненный путь зодчего В. А. Покровского».
  • Маточкин Е. П. «Николай Рерих: мозаики, иконы, росписи, проекты церквей». Самара: «Агни». 2005 г.

Напишите отзыв о статье "Храм Апостолов Петра и Павла на Шлиссельбургских пороховых заводах"

Отрывок, характеризующий Храм Апостолов Петра и Павла на Шлиссельбургских пороховых заводах

Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.