Храм Всех Святых (Симферополь)
| Православная церковь | |
Храм Всех Святых
Храм в честь Успения святой праведной Анны | |
| Страна |  Россия/ Украина[1]
|
| Адрес | Симферополь, переулок Учебный, 5 |
| Конфессия | Православие |
| Епархия | Симферопольская и Крымская епархия |
| Архитектурный стиль | классический стиль |
| Строительство | ???—1864 годы |
| Основные даты: 14 июня 1864 года - освящение храма, 9 марта 1922 - изъятие церковных ценностей, 16 августа 1995 года - храм передан в собственность церковной общине.
| |
| Дата упразднения | не упразднялся |
| Реликвии и святыни | икона Христа Спасителя с негативом на стекле |
| Состояние | Действующий храм |
Храм Всех Святых (Всехсвятская церковь) — это один из старейших храмов города Симферополя. Храм уникален тем, что он — единственный храм в Симферополе, который за все время существования не упразднялся и не закрывался[2][3]. В 2014 году отметил 150-летний юбилей со дня основания. В городском обиходе именуется и как «Кладбищенская Церковь», ввиду своего «соседства» с Первым гражданским кладбищем (ныне недействующим).
Содержание
История
Основание
Первоначально храм был освящен в честь Успения праведной Анны. Храм был приписан к кафедральному Свято-Александро-Невскому собору. Позднее храм был переосвящен в храм Всех Святых. Церковь стала основным местом для отпевания христиан. В течение всего периода своего существования в церковной ограде перезахоранивали останки духовных лиц. Небольшая церковь была построена на средства купца В. Б. Масленникова. 14 июня 1864 года новостроенный храм на кладбище освятили. В церковной ограде храма Всех Святых находятся погребения выдающегося церковного деятеля епископа Таврического Михаила (Грибановского), до канонизации здесь также находились могилы святителя и исповедника Крымского Луки (профессор Войно-Ясенецкий) и архиепископа Таврического Гурия (Карпов)[4]. По свидетельству археолога О. И. Домбровского, в росписи церкви принимал участие академик Н. С. Самокиш[5].
Советский период
Несмотря на то, что храм никогда не закрывался, церковь не обошла волна изъятий церковных ценностей. Так, согласно протоколов и актов «изъятий церковных ценностей из крымских храмов 1923-25 гг.» известно, что во Всехсвятской церкви изъятие производил 9 марта 1922 года представитель КрымЦИК сотрудник Наркомата РКИ Лазарев "в присутствии заместителя настоятеля храма священника Шпаковского и члена приходского совета Крупко Ивана. Согласно источников известно, что духовенство церкви всячески противодействовало изъятию, затягивало работу, категорически отказывались снимать ризы с икон и ссылалось на принадлежность ценностей прихожанам. По свидетельствам архивов «к концу 30-х годов на территории Крымского полуострова была прекращена деятельность всех конфессий, лишь в Симферополе на территории нового кладбища действовала Всехсвятская церковь». В этом время в храме нес служение отец Николай (Казанский), которого впоследствии канонизировали.
Во время немецкой оккупации церковь как и все прихожане полуострова были управляемы «церковным подотделом», который был организован оккупантами. В июне 1944 года в Симферополь приехал отец Александр Архангельский, который путём перерукоположения вернул в лоно РПЦ всех священников Крыма. 18 июня того же года во Всехсвятстком храме совершил Литургию и передал Послание избранного Патриарха Алексия (Симанского)[4].
Наше время
В 1995 году постановлением правительства АР Крым храм и все постройки были переданы церковной общине[4].
Архитектура
Церковь построена в классическом стиле. Представляет из себя прямоугольное, вытянутое с востока на запад здание с полукруглой апсидой и возвышающимся в центре куполом. Западную часть здания украшает колокольня. Над входом в церковь — треугольный фронтон. В храме два придела: центральный во имя Всех Святых и малый боковой, освященный в память великомученика Георгия Победоносца.
Реликвия
В ноябре 1998 года в приделе святого великомученика Георгия Победоносца сняли для реставрации икону Христа Спасителя. Когда икону освободили от стекла, увидели необычное изображение Спасителя, отпечатанное на нем как негатив. По указанию Митрополита Симферопольского и Крымского Лазаря (Швец) была создана комиссия. Освидетельствовав икону, комиссия пришла к выводу, что изображение на стекле — нерукотворный отпечаток иконной росписи, оно представляет собой тонкий налет, состоящий из двух органических кислот и воска[2].
Церковные деятели
Во Всехсвятской церкви Симферополя в разные периоды служили видные церковные иерархи и рядовые священники, которые впоследствии были канонизированы:
- Наливайко, Стефан Пименович — мученик.
- Казанский, Николай Фёдорович — священномученик.
- Порфирий (Гулевич) — епископ Крымский.
- Лука (Войно-Ясенецкий) — архиепископ Крымский.
См. также
- Петропавловский собор (Симферополь)
- Храм Трёх Святителей (Симферополь)
- Храм святых равноапостольных Константина и Елены (Симферополь)
Напишите отзыв о статье "Храм Всех Святых (Симферополь)"
Примечания
- ↑ Этот географический объект расположен на территории Крымского полуострова, бо́льшая часть которого является объектом территориальных разногласий между Россией, контролирующей спорную территорию, и Украиной. Согласно федеративному устройству России, на спорной территории Крыма располагаются субъекты Российской Федерации — Республика Крым и город федерального значения Севастополь. Согласно административному делению Украины, на спорной территории Крыма располагаются регионы Украины — Автономная Республика Крым и город со специальным статусом Севастополь.
- ↑ 1 2 [www.palomnik.crimea.ua/o_pilgrimage01.htm Церковь Всех Святых (г. Симферополь, пер. Учебный, 5)] (рус.). Официальный сайт паломнического отдела Симферопольской и Крымской епархии.
- ↑ ОФИЦИАЛЬНЫЙ САЙТ СИМФЕРОПОЛЬСКОЙ И КРЫМСКОЙ ЕПАРХИИ УКРАИНСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ МОСКОВСКОГО ПАТРИАРХАТА. [www.crimea.orthodoxy.su/main/parishes#Simferopol СПИСОК ПРИХОДОВ СИМФЕРОПОЛЬСКОЙ И КРЫМСКОЙ ЕПАРХИИ].
- ↑ 1 2 3 [church-site.kiev.ua/index.php?option=com_content&view=article&id=173:2010-11-19-19-55-55&catid=6:2010-11-18-10-53-14&Itemid=10 ХРАМ ВСЕХ СВЯТЫХ]. Монастыри и храмы УПЦ (19.11.2010).
- ↑ Белов Александр Владимирович. [www.simfion.net/gla0708.htm Церковь всех святых]. Симфион. Симферополь вчера и сегодня.
Отрывок, характеризующий Храм Всех Святых (Симферополь)
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
