Храм Казанской иконы Божией Матери (Гавана)

Православный собор
Собор Казанской иконы Божией Матери
Казанский собор с восточной стороны
Страна	Куба
Город	Гавана
Конфессия	Православие
Епархия	Управление по зарубежным учреждениям Московской Патриархии Русской православной церкви
Тип здания	Собор
Автор проекта	Алексей Воронцов
Строительство	2004—2008 годы годы
Состояние	Отличное
Сайт	[www.orthodoxcuba.com Официальный сайт]

Хра́м Каза́нской ико́ны Бо́жией Ма́тери в Гава́не — православный собор в Гаване (Куба). Находится в юрисдикции Русской православной церкви. Настоятель — священник Димитрий Орехов. Храм построен на берегу Гаванской бухты в Старой Гаване на углу улиц Сан-Педро и Санта-Клара.

История

Предыстория

Первые богослужения на Кубе священники Русской православной церкви начали совершать в 2001 году. Сначала они проходили в российском торгпредстве, затем — в посольстве, позднее — в католической церкви.

В 2003 году недалеко от будущего русского храма была возобновлена церковь святителя Николая Чудотворца в юрисдикции Константинопольского патриархата (первоначально построена в 1950 году во имя Константина и Елены), которая была освящена в январе 2004 года Вселенским Патриархом Варфоломеем I.

Строительство храма

Строительство русского православного храма было начато 14 ноября 2004 года по инициативе руководителя Кубы Фиделя Кастро, который, согласно его воспоминаниям, «предложил построить собор Русской православной церкви в столице Кубы как памятник российско-кубинской дружбе».

Закладной камень освятил митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев) (с 2009 года — Патриарх Московский и всея Руси). Проект Казанского собора разработал российский архитектор Алексей Воронцов. Проект был одобрен официальным историком Гаваны Эусебио Леалем, который специально приезжал в Москву для обсуждения этого вопроса и встречался с Патриархом Алексием II. Прораб стройки — 60-летний кубинский инженер Педро Родригес Санчес.

Строительство велось на средства кубинских властей. Из 1,5 миллионов долларов США Московский патриархат оплатил 245 тысяч долларов на расселение жилого дома, находившегося на месте храма.

Из Москвы были доставлены отдельные элементы убранства храма (купола, покрытие пола) и церковная утварь.

С марта 2008 года в храме начались регулярные богослужения.

Освящение собора

Храм был освящён 19 октября 2008 года митрополитом Смоленским Кириллом (Гундяевым) в присутствии Главы Кубинского государства Рауля Кастро.

Храм в Гаване задумывался и строился как памятник российско-кубинской дружбы, как выражение благодарности нашему народу, который внёс огромный вклад в сохранение Кубы как самостоятельного государства, в развитие её экономического потенциала. — Митрополит Кирилл

Архитектура, убранство храма

Казанский храм пятиглавый, построен в традициях древнерусского зодчества, имеет шатровую колокольню в стиле XVII века. Несущие конструкции храма — железобетонные, стены выложены из кирпича.

Своим планом Казанская церковь несколько напоминает Благовещенский собор Московского Кремля. Главное помещение находится на высоком подклете.

Храм выходит на улицу алтарной частью, чтобы войти внутрь, необходимо подняться по одной из двух лестниц и пройти через открытую паперть.

Высота церкви — около 30 метров, размеры главного помещения 18 на 18 метров. Оно может вместить 500 молящихся.

В храме установлен трехъярусный иконостас.

Главный престол посвящён Казанской иконе Божией Матери.

Святыни

• Икона с частицей мощей преподобного Серафима Саровского, написанная в Свято-Троицком Серафимо-Дивеевском монастыре.

Настоятели храма

1. Иеромонах Маркелл (Фанышев) — 2004 — июль 2006 года;
2. Иеромонах Меркурий (Горбов) — с июля 2006 года по октябрь 2007 года;
3. Протоиерей Владимир Клюев — с октября 2007 года по март 2009 года;
4. Протоиерей Вячеслав Бачин — с апреля 2009 года по май 2011 года;
5. Священник Димитрий Орехов — с 30 мая 2011 года.

Отрывок, характеризующий Храм Казанской иконы Божией Матери (Гавана)

Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!