Храм Лазурных облаков
Поделись знанием:
Координаты: 39°59′45″ с. ш. 116°11′07″ в. д. / 39.99583° с. ш. 116.18528° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=39.99583&mlon=116.18528&zoom=17 (O)] (Я)
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
| Достопримечательность | |
Храм Лазурных облаков
碧云寺 | |
 Вход в храм | |
| Страна | Китай |
| Конфессия | Буддизм |
| Тип здания | Буддийский храм |
| Архитектурный стиль | Китайская архитектура XIV-XX веков |
| Дата основания | 1331 |
| Основные даты: | |
| Состояние | действующий |
Храм Лазурных облаков (кит. упр. 碧云寺, пиньинь: Bìyún Sì, палл.: Биюнь сы) — буддистский храм в северо-западной части Пекина, Китай, приблизительно в 20 км от центра города.
Храм был построен в XIV веке (предположительно в 1331 году), во времена династии Юань. В 1748 году его заметно расширили и частично перестроили.
Храм расположен на шести террасах различного уровня на высоте 100 м и славится искусной декорацией. В храм включили мемориальный зал Сунь Ятсена, который ныне находится в центре храмового комплекса. Другие важные постройки — Зал Архатов и пагода Ваджрасана.
Внутри мемориального зала лежит пустой кристальный гроб, подаренный СССР в 1925 году. (Сунь Ятсена похоронили в Нанкине). Фото, автографы, книги и статуи Сунь Ятсена демонстрируются на экранах слева и справа от саркофага.
В зале архатов находятся 512 статуй, включая 500 деревянных архатов, 11 бодхасттв и статуя Цзи Гуна (знаменитый монах). Статуи яркие, в натуральную величину, в разных позах, с разным выражением лиц. По легенде, две статуи изображают императоров Канси и Цяньлуна династии Цин (1644—1911). На станах изображения с персонажами в натуральную величину.
Высочайшее здание храма — пагода Ваджрного Трона (Ваджрасана). С этой 35-метровой, искусно украшенной башни, открывается чудесный вид на Западный Пекин.[1].
Содержание
Постройки
- Врата
- Зал Колокала
- Зал Великого Героя (эпитет Будды)
- Зал Бодхисаттв
- Мемориальный зал Сунь Ятсена
- Зал Архатов
- Двор с источником
- Ваджрасана пагода
Напишите отзыв о статье "Храм Лазурных облаков"
Примечания
- ↑ [www.beijingtouree.com/index.php/beijing-attractions/city-spots/19-city-spots-rating/321-temple-of-azure-clouds Temple of Azure Clouds] (англ.)(недоступная ссылка — история). BeijingTouree.com. Проверено 29 сентября 2008. [web.archive.org/20110707222850/www.beijingtouree.com/index.php/beijing-attractions/city-spots/19-city-spots-rating/321-temple-of-azure-clouds Архивировано из первоисточника 7 июля 2011].
Литература
汪建民 《北京的塔》 学苑出版社 2003年 ISBN 7-5077-2171-x
Ссылки
- [www.travelchinaguide.com/attraction/beijing/biyun.htm Статья о храме Лазурных Облаков]
- [www.flickr.com/photos/bibubl/301614293/#comment72157600402408216 Фотографии Храма]
|
Это заготовка статьи об архитектуре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о Китае. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Храм Лазурных облаков
Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
