Храм Никиты Мученика на Старой Басманной

Православный храм
Храм Никиты Мученика в Старой Басманной слободе
Храм Никиты Мученика
Страна	Россия
Город	Москва
Конфессия	Православие
Епархия	Московская
Архитектурный стиль	Русское барокко
Автор проекта	Дмитрий Васильевич Ухтомский
Основатель	Василий III
Дата основания	XVII
Строительство	1745—1751 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7710048000
Состояние	действует

Храм Никиты Мученика в Старой Басманной слободе — православный храм Богоявленского благочиния Московской городской епархии, приписан к Богоявленскому собору в Елохове.

Храм расположен в районе Басманный, Центрального административного округа города Москвы (Старая Басманная улица, д. 16). Главный престол освящён в честь Владимирской иконы Божией Матери; приделы в честь великомученика Никиты, в честь Рождества Иоанна Предтечи.

История

Басманная слобода

Храм Никиты Мученика расположен на Старой Басманной улице. В XVII веке здесь была проезжая дорога в подмосковное село Елохово (современная Елоховская площадь) и далее в царские загородные резиденции — Рубцово-Покровское и Измайлово. В это же время здесь формируется Басманная слобода. Название Басманная предположительно происходит от татарского слова басма — рельефный оттиск на металле, коже или хлебе. Относительно рода занятий ремесленников слободы единого мнения нет. По одной из версий они занимались выпечкой хлеба, который поставлялся во дворец и в стрелецкое войско, раздавался государственным служащим как хлебное довольствие. Хлеба имели строго установленный вес и рельефное клеймо, похожее на тиснёные изображения на пряниках. Согласно другой версии басманниками были ремесленники, занимавшиеся художественным тиснением на коже и металле.

Несмотря на свою удалённость от центра Басманная слобода активно развивается и богатеет, постепенно становясь достаточно престижным районом. Начиная с XVIII века её территория застраивается домами купцов и знати.

Основание храма

История основания Никитского храма связана с именем Василия III. Согласно летописи, в 1518 году в Москву из Владимира, для обновления и украшения серебром и золотом, были доставлены две местные святыни — образ Спасителя и Владимирская икона Божией Матери. Через год, в праздник святого Никиты Мученика, торжественным крестным ходом иконы провожали обратно. За посадом Великий князь и митрополит Варлаам простились со святынями и передали их владимирской делегации. Чтобы отметить это событие, Василий III повелел поставить на этом месте деревянную церковь и освятить её в честь Владимирской иконы. Согласно другой версии, ко времени возвращения обновлённых икон во Владимир, было закончено строительство нового храма на Басманной, и было принято решение совместить два события — прощание со святынями и освящение нового храма.

В 1685 году на месте деревянного был построен первый каменный храм, уже с приделом Никиты Мученика.

Строительство храма

Существует интересная версия, связывающая строительство дошедшего до наших дней храма с именем Петра Великого. В 1728 году по чертежам и на средства Петра I в соседней Капитановой слободе (современная Новая Басманная улица) было завершено строительство храма Петра и Павла. Новый, построенный в стиле барокко Петропавловский храм резко контрастировал с обветшавшим и пострадавшим от пожара 1737 года Никитским храмом. Считается, что жившие на Старой Басманной знатные дворяне и богатые купцы решили построить себе новый храм, больше и лучше, чем у соседей. В 1745 году, в правление Елизаветы Петровны, разрешение на строительство было получено, также было решено освятить в новом храме второй придел в честь Рождества Иоанна Предтечи по именинам одного из храмоздателей — Ивана Рыбникова. Кому было поручено возводить храм, точно не известно. Москвоведы любят приписывать проект князю Дмитрию Ухтомскому; согласно другим гипотезам, архитектором мог быть Алексей Евлашев или Карл Бланк.

Новый храм Никиты Мученика был освящён в 1751 году. Он дошёл до наших дней без серьёзных перестроек. В настоящее время Никитский храм окружён стоящими рядом домами и деревьями, но на фотографии из альбома, изданного московским купцом Найдёновым в 1883 году, здание храма можно рассмотреть полностью.

Основной объём храма — восьмерик с выступающими алтарной частью и притвором. Его южный и северный входы украсили портиками. Купол храма украшен круглыми окошками — люкарнами и завершается маленьким барабаном и главкой. С запада к храму примыкает трапезная с двумя приделами. При её строительстве за основу были взяты стены частично разобранного предыдущего храма, постройки 1685 года. Высокую трёхъярусную колокольню храма обрамляют сдвоенные колонны и пилястры. В целом Никитский храм представляет собой прекрасный образец постройки в стиле русского барокко.

Во время московского пожара 1812 года ни храм, ни соседние строения не пострадали. Басманная улица постепенно становится одним из аристократических уголков Москвы. Здесь строятся многочисленные особняки и селятся многие знаменитости. На протяжении всего XIX века Никитский храм процветает, благодаря своему приходу.

«Вдали на колокольне Никиты-мученика ударило двенадцать часов. Звуки колокола в тишине черной ночи дрожащим гулом расстилались по воздуху и доходили до слуха».

— «Лафертовская маковница», 1825

Пушкин в храме Никиты Мученика

Александр Пушкин побывал в храме 23 августа 1830 г. на отпевании своего дяди Василия Львовича Пушкина. Поэт присутствовал и при последних минутах дяди, жившего неподалеку, на Старой Басманной. Вместе с Пушкиным в храм пришли Вяземский, Языков, братья Полевые и многие другие. После похорон вся процессия отправилась в Донской монастырь.

Советский период

В отличие от благополучного XIX века, новый XX век принес Никитскому храму много испытаний. Всё началось с пожара летом 1905 года. Во время пожара, возникшего в трапезной из-за непогашенного кадила, был безвозвратно потерян чтимый образ святого Василия Блаженного.

В марте 1933 года было принято решение президиума Моссовета о закрытии и сносе «церкви так называемого Никиты». После закрытия храм был разграблен и разорён. Летом 1933 года решение о сносе было отменено, здание храма было передано Лесотехническому институту. Церковная ограда была частично разобрана, разобрали и северный портик, выходящий на Старую Басманную улицу, переименованную к тому времени в улицу Карла Маркса. В разное время здание храма использовалось как учебный зал районной бригады ПВО, как склад министерства культуры СССР и общежитие. В 1960-х и 1980-х годах в храме проводилась частичная реставрация.

В 1994 году храм Никиты Мученика был передан Русской Православной Церкви. 6 июля 1997 года состоялось освящение храма Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II.

Литература

• Мурзин-Гундоров В. В. Дмитрий Ухтомский. — М.: Издательский дом Руденцовых, 2012. — С. 43—51. — 334 с. — (Архитектурное наследие России). — ISBN 978-5-902887-11-9.

Ссылки

• [www.bogoyavlenskoe.ru/about/hrami/nikiti_velikomuchenika Храм Никиты Мученика на сайте Богоявленского благочиния ]
• [www.pravoslavie.ru/put/080926151147.htm История храма Никиты Мученика на pravoslavie.ru]

Отрывок, характеризующий Храм Никиты Мученика на Старой Басманной

– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.