Храм Покрова Пресвятой Богородицы (Пархомовка)

Православная церковь
Покрова Пресвятой Богородицы
фото 2006 г.
Страна	Украина
Пархомовка	Киевская область, Володарский район
Конфессия	Православие
Тип здания	Церковь
Архитектурный стиль	Неорусский стиль
Автор проекта	Покровский В. А.
Основатель	Голубев В. Ф.
Строительство	1903—1907 годы
Состояние	действующий

Церковь во имя Покрова Богородицы находится в селе Пархомовка Володарского района Киевской области (на время постройки — Сквирского уезда Киевской губернии).

Архитектор Покровский В. А., помощник архитектора - Благовещенский П. Д.; художники Рерих Н. К., Перминов В. Т.; мозаичные работы частной мастерской Фролова В. А.).

История

Церковь Покрова Богоматери с приделом Святого Виктора была построена в 1903—1907 гг. по замыслу инженера, крупного промышленника, благотворителя Виктора Фёдоровича Голубева. Храмовый ансамбль включает в себя одноглавый храм с одним приделом и колокольней, дом священнослужителя, сторожку, кирпичную ограду с воротами, калитками и угловыми башенками.

Слова Н. А. Шараевского — ценнейшее свидетельство, человека принимавшего участие в торжествах закладки и освящения усадебной церкви. Согласно словам этого уездного законоучителя, появление «древне-русского» храма связано с именем В. Ф. Голубева: «[…] Обширный каменный храм в честь Покрова Пресвятыя Богородицы […] построен по проекту и под непосредственным наблюдением известного архитектора академика В. А. Покровского в древне-русском стиле новгородских храмов XIII в. Стиль выдержан строго, как в здании самом, так и в украшении его, — в иконостасе, живописи, утвари, ризнице, во всём до мельчайших подробностей. Идея такого именно храма принадлежит самому В. Ф. Голубеву, который был большим любителем и компетентным ценителем искусств, а выполнение её талантливому архитектору В. А. Покровскому, который вложил в это дело всю душу. Внешним и внутренним видом, богатством, красотою храм производит грандиозное впечатление, и мог бы служить украшением большого города».

В. Ф. Голубев скончался 23 февраля 1903 г. в Риме. Его тело привезли в семейное имение, где после завершения постройки церкви захоронили в склепе в приделе Св. Виктора.

Возводился храм на средства и под наблюдением его сыновей — Виктора Викторовича и Льва Викторовича Голубевых. Зодчим учитывались пожелания, указания и замечания братьев. Колокольня отдалённо напоминает часозвоню в новгородском Детинце; под шлемовидным куполом помещена храмозданная надпись.

Придел Св. Виктора, расположенный с юга, представляет собой завершенное самостоятельное произведение.

Модерн ярко проявился в проекте ворот и рисунке части оконных проёмов и рам. Выпадает из стиля храма гранёный барабан увенчанный шлемовидным куполом, значительно больших размеров, чем у прообразов, не соответствует место перехода от четверика храма к восьмерику.

Ход строительства

• Июнь 1903 г. — заготовка материалов, строительство сараев, рытьё колодцев и котлована.

• Начало августа 1906 г. — завершение строительства колокольни.

• 24 августа 1906 г . — поднятие колоколов и креста.

• 8-го сентября 1906 г. — поднятие второго креста.

Наружные мозаики

В 1906 году Н. К. Рерих выполнил 12 эскизов мозаик и росписей, однако, реализованы были только две мозаики - «Спас Нерукотворный с избранными святыми» и «Покров Пресвятой Богородицы».

Из письма Льва Голубева брату Виктору от 26-го апреля 1907 г.

«[…] Церковь вышла замечательно красивой, мозаика Рериховского рисунка — Покров Святой Богородицы, тоже очень удачна, но тем не менее я очень рад, что роспись в церкви не будет по рисункам Рериха, потому что даже рисунок мозаики, не имеющий особенных отличительных черт Рериховских других вещей и то многим кажется немного странным. Очень хороши в этом рисунке Сама Богородица и Ея лик».

Роспись храма

Из договора на производство живописных работ между Л. В. Голубевым и В. Т. Перминовым от 18-го сентября 1906 г.

«[…] Обязуюсь исполнить означенную живопись по эскизам и указаниям классного художника Н. К. Рериха — минеральными красками док. Кейма — при моем личном участии и моими помощниками и мастерами …с выданных мне художником Н. К. Рерихом эскизов изготовить моими средствами и в моем помещении в г. Петербурге — все, признаваемые г. Рерихом за нужные картоны и шаблоны».

Из письма Льва В. Голубева к Виктору В. Голубеву. 23 октября 1906 г. С.-Петербург.

«[…] Вчера был у меня Владимир Александрович Покровский и передал мне, Рерих не хочет менять рисунки, говоря, что о всех сюжетах он с тобой переговорил и делал их по твоему желанию. Теперь живопись Рериха совсем не подходит к нашей церкви: она представляет из себя извращение церковной живописи и может быть интересна, как произведение искусства (я сам ставлю очень высоко талант Рериха), но церковного в ней ничего нет.

Когда мы с тобой затратили такие огромные деньги на церковь, то, понятно, не хочется, чтобы то, что больше всего будет бросаться в глаза, а именно живопись, совершенно не отвечала ни моим, ни твоим желаниям. Я говорю и про твои желания, так как ты мне сам говорил, что ты желаешь простой для крестьянского религиозного понимания доступной живописи. В виду того, что церковь без живописи будет грустна, то я думаю, что очень хорошо будет взять несколько копий с известных хороших образцов церковной живописи. Кажется, и твоя идея раньше была такова. Конечно, было бы не желательно обидеть чем-нибудь Николая Константиновича, в высшей степени симпатичного и талантливого человека, так что я думаю, что ты мог бы написать такое письмо, что, признавая вполне его талант и художества, ты и я, желая для Покровской церкви самую простую, крестьянам уже известную живопись, остановились на той идее, чтоб в церковь поместить несколько копий образцов древней церковной живописи, наиболее подходящей к деревенскому религиозному пониманию. В этом же письме ты можешь указать на меня, что и я не согласен с его живописью, а так как я являюсь состроителем храма, то ты не можешь без моего сочувствия поместить его живопись.

Я принимаю, как само собою понятно, что ни я, ни ты, мы не будем в церкви устраивать то, что кому-нибудь из нас не симпатично, а наоборот, всегда найдем то, что будет нам обоим по душе».

Исполнители работ

• Василий Тимофеевич Перминов, художник.

• Иконостас — Або (ныне Турку).

• Образа — работы В. П. Гурьянова (Москва).

• Иконы, кресты — иконописная мастерская П. П. Пашкова (Москва, Грузины, Большой Тишинский пер.)

Виды храма

• Пархомовка храм март2006.JPG
• Пархомовка Церковь Придел.JPG

  Придел во имя Св. Виктора

• Пархомовка Доска Голубеву.JPG
• Пархомовка Храмозданная надпись.JPG

  Храмозданная надпись

• Parkhomivka Pokrova church 14.jpg
• Parhomovka Vorota mart2006-1.JPG

  Ворота. Вид со двора

• Пархомовка Сторожка 2006.JPG

  Сторожка

• Пархомовка Дом священника март2006.JPG

  Дом священника

Источники

• ГНИМА, фонд Покровского, № Р 1 10 596,; опись-смета, I — 4, 5 — 1905; II — 3 — а) — д).
• РГИА, ф. 789, оп. 11, д. 146, лл. 74 об., 75.
• ЦГИА СПб, ф. 184, оп. 3, д. 65, л. 6 об.; ф. 2 186, оп. 1, д. 195, лл. 5-10, фотографии строительства.
• «Зодчий». 1903 г. Табл.56, проект.
• «Зодчий». 1905 г. Табл. 50, рисунок.

• Ежегодник Императорского Общества Архитекторов-Художников, СПб.

Выпуск 1. 1906 г. Стр. 93, 96, проект; Выпуск 3. 1908 г. Стр.106-114, 121; фотографии; Выпуск 5. 1910 г. Стр. 105, 106; рисунки.

• Шараевский Н. А. «Освящение нового храма, созданного на могиле В. Ф. Голубева в с. Пархомовка». Киев. 1907 г.

• Гидони Александр. «Творческий путь Рериха» // «Аполлон». 1915 г. № 4-5.

• Фролов А. В. «Творческое содружество Н. Рериха и В. А. Фролова»// «Искусство». 1970 г. № 8. Стр. 62-68.

• Памятники истории и культуры Украинской ССР. Каталог-справочник. Киев: «Наукова Думка». 1987 г. Стр. 241.

• Короткина Л. В. «Работа Н. К. Рериха с архитекторами А. В. Щусевым и В. А. Покровским» // «Музей — 10». Стр. 156—161. М.: «Советский художник». 1989 г.

• Полевая М. И. «Дома Голубевых». СПб.: «Алмаз». 1997 г.

• Киркевич В. Г. «Церковь Покрова Пресвятой Богородицы». Киев: «Техника». 1999 г.

• Маточкин Е. П. «Николай Рерих: мозаики, иконы, росписи, проекты церквей». Самара: «Агни». 2005 г.

• Гаврилов С. А. «Жизненный путь зодчего В. А. Покровского» // Архив наследия — 2003. М.: Институт Наследия. 2005 г. Стр. 224—275.

Отрывок, характеризующий Храм Покрова Пресвятой Богородицы (Пархомовка)

– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.