Храм Святого Саввы
| Православный храм | |
Храм Святого Саввы
Храм светог Саве | |
| |
| Страна | Сербия |
| Город | Белград |
| Конфессия | Сербская Православная церковь |
| Тип здания | Собор |
| Архитектурный стиль | Неовизантийский |
| Строительство | 1935—2004 годы |
| Статус | кафедральный собор |
| Состояние | действующий (отделка не завершена) |
| Сайт | [www.hramsvetogsave.com/ Официальный сайт] |
Храм Свято́го Са́ввы (серб. Храм светог Саве) в Белграде на Врачаре — храм Сербской православной церкви, главный престол которого освящён в честь первого сербского архиепископа и национального героя Сербии святого Саввы (1175—1236). Сооружён на месте сожжения мощей последнего оттоманскими властями в 1594 году. Один из самых крупных православных храмов в мире[1].
В законченном строительством здании собора продолжаются отделочные работы.
История строительства
Строительство началось в 1894 году[2] на площади, где османский воевода Синан-паша приказал сжечь мощи святого Саввы.
После нескольких десятилетий планирования и многочисленных конкурсов фактическое возведение здания началось в 1935 году; в период до 1939 года были возведены стены высотой 12 метров.
Вторая мировая война прервала строительные работы, которые были возобновлены лишь в мае 1986 года, когда власти дали разрешение продолжать строительство храма. Купол был завершён в 1989 году.
20 апреля 1999 года, в день Радоницы, Патриарх Московский Алексий II находился с визитом в Союзной Республике Югославия во главе делегации РПЦ и совершил с Патриархом Сербским Павлом литургию в соборе (до великого входа; далее — на площади перед собором); в ходе богослужения было совершено молитвенное поминовение жертв военных действий на территории Югославии[3].
В 2004 году состоялось официальное открытие всё ещё не полностью законченного храма.
В марте 2008 года был освящен придел собора в честь святых мучеников Ермила и Стратоника.
На находящемся в южной центральной части Белграда холме по имени Врачар, кроме собора расположена и Национальная библиотека Сербии, а также разбит обширный парк.
Архитектурный стиль
Архитекторы Александр Дероко и Богдан Несторович использовали классический византийский стиль эпохи правления императора Юстиниана I. Прямым образцом служила главная церковь Византийской империи — Софийский собор в Константинополе. Однако по своей планировке Храм Святого Саввы всё же отличается от константинопольского образца, так как здесь не было осуществлено слияние между базиликой и центральным строением. Элементом сербского средневекового стиля является добавление четырёх башенок вокруг главного купола.
Имея размеры 91 м х 81 м и занимая площадь 7570 м², Храм Святого Саввы примерно соответствует масштабам Софийского собора, но имеет больший диаметр купола (35 м), а также большую высоту (65 м).
Галерея
- Hram Sv. Save 001.JPG
- Hram Sv. Save 003.JPG
- Hram Sv. Save 002.JPG
- Temple of Saint Sava inside.jpg
Напишите отзыв о статье "Храм Святого Саввы"
Примечания
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/434770.html В дар собору святого Саввы в Белграде будет передан резной крест из России] Официальный сайт МП, 6 июля 2008.
- ↑ [www.orthodoxmoscow.ru/god_09/A_02_09/mi_stroim.html Мы строим храм — храм строит нас] «Православная Москва» № 2 (январь 2009 г.)
- ↑ [www.mospat.ru/archive/nr904211.htm Сятейший Патриарх Алексий II посетил Белград] Официальный сайт РПЦ, 21 апреля 1999.
Ссылки
- [www.hramsvetogsave.com/Hram/ser/Vesti/default.htm Храм Святого Саввы (серб.)]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Храм Святого Саввы
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
