Храм-на-Крови (Екатеринбург)

Православный храм
Храм-Памятник на Крови во имя Всех святых, в земле Российской просиявших
Страна	Россия
Город	Екатеринбург
Конфессия	Православие
Епархия	Екатеринбургская и Верхотурская
Архитектурный стиль	русско-византийский
Автор проекта	В. П. Морозов, В. Ю. Грачёв, Г. В. Мазаев
Дата основания	23 сентября 1992 года
Строительство	23 сентября 2000 года—16 июля 2003 года годы
Статус	действующий храм
Сайт	[hram-na-krovi.cerkov.ru/ Официальный сайт]

Храм-на-Крови́ (полное название: Храм-Памятник на Крови́ во и́мя Всех святы́х, в земле́ Росси́йской просия́вших) — один из крупнейших православных храмов России.

Храм был построен в 2000—2003 гг. на месте, где в ночь с 16 июля на 17 июля 1918 года был расстрелян последний российский император Николай II и его семья. Освящение храма состоялось 16 июля 2003 года.

В настоящее время храм является местом паломничества для верующих не только со всех уголков России, но и живущих за её пределами. Кроме того, храм привлекает к себе внимание многих прибывающих в Екатеринбург туристов, в том числе известных политиков, представителей искусства и т. д.

Расстрел царской семьи

В 1917 году, после Февральской революции и отречения от престола, бывший российский император Николай II и его семья по решению Временного правительства были высланы в Тобольск.

После прихода к власти большевиков и начала гражданской войны, в апреле 1918 года, получено разрешение Президиума (ВЦИК) четвёртого созыва о переводе Романовых в Екатеринбург, чтобы оттуда доставить их в Москву с целью проведения суда над ними.

В Екатеринбурге в качестве места заточения Николая II и его семьи был выбран большой каменный особняк инженера Николая Ипатьева. В ночь на 17 июля 1918 года в подвале этого дома император Николай II вместе с супругой Александрой Феодоровной, детьми и приближёнными лицами были расстреляны, и после этого их тела были отвезены на заброшенный рудник Ганина Яма.

Дом инженера Ипатьева

Построенный в конце 1880-х годов горным чиновником И. И. Редикорцевым, этот дом представлял собой каменный двухэтажный особняк на Вознесенской горке в Екатеринбурге. С 1908 года дом находился в собственности инженера-строителя Николая Ипатьева.

В апреле 1918 года, пока Ипатьев был в отъезде, его дом был временно изъят Облсоветом, и, начиная с 30 апреля 1918 года, в нём была заточена, а в ночь на 17 июля расстреляна Царская семья вместе с ближайшим окружением.

После октябрьской революции этот дом в разное время занимали различные высокопоставленные чиновники и правительственные учреждения, но от этого он не перестал быть своеобразной достопримечательностью города и постоянно привлекал к себе внимание людей, вплоть до самого своего разрушения.

Днём сюда привозили официальные партийные делегации, а ночью довольно часто к дому подходили люди, интересовавшиеся судьбой последнего царя. Б. Н. Ельцин, возглавлявший в середине 70-х годов Свердловский обком КПСС, в книге своих воспоминаний «Исповедь на заданную тему» описывал ситуацию вокруг дома Ипатьева следующим образом:

...Близилась одна из дат, связанная с жизнью последнего русского царя. На Западе в газетах и журналах появились новые исследования, что-то из этих материалов передавали западные радиостанции на русском языке. Это подхлестнуло интерес к дому Ипатьевых, приезжали посмотреть на него даже люди из других городов...

Именно это внимание привело к тому, что в 1977 году по рекомендации председателя КГБ Ю. В. Андропова Центральный Комитет КПСС принимает постановление о сносе дома. Официальным обоснованием стала необходимость в расширении прилегающей непосредственно к дому улицы Карла Либкнехта. 22 сентября 1977 года по указанию Б. Н. Ельцина дом был разрушен. Позднее Ельцин напишет в своих воспоминаниях:

…рано или поздно всем нам будет стыдно за это варварство. Будет стыдно, но ничего исправить уже не удастся…

История строительства

Даже после разрушения ипатьевского дома идея паломничества к священному месту не пропала. После начала Перестройки на пустыре, где некогда стоял дом Ипатьева, всё чаще стали собираться верующие. Самые первые, ещё стихийные, собрания разгонялись милицией, но это осуществлялось скорее по инерции. 18 августа 1990 года на скорбном месте был установлен первый деревянный крест, спустя две недели осквернённый злоумышленниками. Появился второй, потом третий, уже металлический. 20 сентября 1990 года Президиум свердловского горсовета и исполком приняли решение об отводе земельного участка свердловскому Епархиальному управлению Русской Православной Церкви и разрешении установки на том месте, где ранее стоял дом инженера Ипатьева, памятного символа. Был объявлен открытый конкурс на разработку проекта храма-памятника на месте бывшего дома Ипатьева и застройки прилегающей территории. Конкурс предполагалось завершить к июльским дням годовщины расстрела.

В связи с августовскими событиями 1991 года проведение конкурсных мероприятий сдвинулось, хотя первые эскизы уже появились, а некоторые даже были оценены жюри. В это же время организаторами были внесены дополнительные конкурсные условия, в том числе и международный статус мероприятия. Из-за усложнения задач конкурса, объективных оценок его масштабов, особенно при условии участия зарубежных конкурсантов, сроки представления работ и, как следствие, заключения жюри по ним постоянно откладывались. Сначала срок объявления результатов был назначен на 15 декабря 1991 года, затем был перенесён на 15 марта 1992 года, и, наконец, окончательно утверждён на 25 июня 1992 года. Победителем конкурса был назван курганский архитектор Константин Ефремов.

Спустя три месяца, 23 сентября 1992 года на строительстве храма архиепископом Верхотурским и Екатеринбургским Мелхиседеком был заложен первый камень. В сетевых изданиях также широко распространена информация о 21 сентября 1991, как о дне закладки первого камня. Одновременно с закладкой первого храмового камня был совершён чин освящения ранее построенной деревянной часовни во имя преподобномученицы Елизаветы Федоровны.

Однако строительству собора по проекту Ефремова не суждено было случиться, так как практически сразу после закладки первого символического камня строительство прекратилось. Причиной заморозки строительства явилось тяжёлое экономическое положение страны и, как следствие, отсутствие денежных средств у епархии, курировавшей строительные работы.

Возведение храма

Лишь в 2000 году, после прославления Николая II и его семьи на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, на месте расстрела началось непосредственное строительство храма. 23 сентября 2000 года прибывший на освящение строительства храма Патриарх Алексий II заложил в основание храма капсулу с памятной грамотой о состоявшемся освящении.

Изменился и проект будущего храма. Новый проект, авторами которого явились архитекторы В. П. Морозов, В. Ю. Грачёв и главный архитектор области Г. В. Мазаев, был одобрен градостроительным советом Екатеринбурга и епархией. Согласно официальной версии, причиной отказа от проекта К. Ефремова послужило нежелание самого автора учесть замечания градостроительного совета и внести изменения в свою работу.

Строительство храма велось быстрыми темпами. Предполагалось завершить строительство и освятить собор к 85-летней годовщине гибели семьи Романовых. Поэтому ежедневно на стройке трудилось до 300 человек в две смены. В связи с многочисленными нарушением техники безопасности, произошло несколько несчастных случаев с человеческими жертвами.

17 октября 2002 года на звонницу храма были водружены 11 колоколов. Средства на их изготовление были собраны в результате проведения благотворительной акции «Колокола покаяния» при непосредственном участии известного поэта и композитора Александра Новикова.

27 ноября 2002 года состоялась закладка первого камня на строительстве Патриаршего подворья при храме.

21 февраля 2003 года у стен строящегося храма в ходе трёхдневного визита на Урал побывал Борис Ельцин.

15 мая 2003 года на звонницу храма был водружён самый большой колокол массой 5 тонн. Он был отлит в начале мая того же года в Каменске-Уральском. Отлитый из особой колокольной бронзы колокол назвали в честь св. Андрея Первозванного. Среди 14 колоколов храма этот колокол имеет самый низкий голос.

Конструктивное исполнение

При проектировании план будущего храма был наложен на план снесённого дома Ипатьева таким образом, чтобы создать аналог помещения, где была расстреляна Царская семья. На нижнем уровне храма предусматривалось символическое место этого расстрела. Фактически же, место расстрела царской семьи находится вне пределов храма в районе проезжей части улицы Карла Либкнехта.

Храм представляет собой пятикупольное сооружение высотой 60 метров и общей площадью 3000 м². Архитектура сооружения выдержана в русско-византийском стиле. В таком стиле строилось подавляющее большинство церквей в период царствования Николая II. По замыслу архитекторов он должен символизировать связь времён, возрождение православной традиции. В комплекс входит два храма: нижний и верхний.

Верхний храм во имя всех Святых — златоглавый собор — символизирует собой негасимую лампаду, зажжённую в память о тех трагических событиях, которые произошли на этом месте. Верхний храм — весьма просторная часть сооружения с обилием окон по периметру. Учитывая географическую возвышенность того места, на котором расположен храм, в ясные дни помещения храма обильно освещены солнечным светом. Внутри расположен иконостас из редкой разновидности белого мрамора длиной 30 метров и высотой 13 метров.

Заупокойный нижний храм на Крови памяти Романовых, выполненный в очень строгом спокойном стиле, расположен в цокольной части. Он включает в себя в том числе и расстрельную комнату с присутствующими подлинными останками конструкции Ипатьевского дома, а его алтарь находится рядом с непосредственным местом расстрела Царской семьи. Здесь же расположен музей, экспонаты которого посвящены последним дням жизни семьи Романовых, а также зрительный зал на 160 мест.

Между верхним и нижним храмом существует двусветное пронизывающее пространство. Из расстрельной комнаты вверх поднимается шатёр, который выходит в иконостас верхнего храма, где сделан проём, через который можно сверху видеть место гибели Романовых.

Фасады здания храма до девяти метров отделаны гранитом красного и бордового цветов. Эта деталь является своеобразным напоминанием о пролитой здесь крови. На фасаде по периметру размещены сорок восемь бронзовых икон наиболее почитаемых русских святых. Аркообразные части фасадов со всех сторон украшают выдержки из Псалтири — с северной стороны: «Честна пред Господем смерть преподобных Его» [www.molitvoslov.com/text454.htm (Пс. 115:6)], с восточной стороны: «Тебе ради умерщвляемся весь день» [www.molitvoslov.com/text356.htm (Пс. 43:22)], с южной стороны: «Праведник яко финикс процветет» [www.molitvoslov.com/text423.htm (Пс. 91:12)], с западной стороны: «Пролияша кровь их яко воду окрест» [www.molitvoslov.com/text403.htm (Пс. 78:3)].

В ансамбль храма включён памятник Царской семье. Это семифигурная композиция, представляющая трагический момент спуска Николая II и его семьи в подвал ипатьевского дома на расстрел. По замыслу авторов — скульптора К. В. Грюнберга и А. Г. Мазаева, сына главного архитектора Свердловской области Г. В. Мазаева, — памятник встречается на пути каждого входящего в храм и невольно напоминает о произошедших здесь событиях.

Чин освящения

16 июля 2003 года состоялось торжественное освящение и открытие храма. Чин освящения совершили постоянные члены Священного Синода: митрополиты Ювеналий (Поярков), Кирилл (Гундяев), а также митрополит Воронежский Сергий (Фомин) и архиепископ Екатеринбургский Викентий (Морарь). По благословению Патриарха Алексия II, который не смог, по требованию врачей, лично возглавить торжества, митрополит Ювеналий вручил награды Русской Православной Церкви представителям духовенства, общественным деятелям, а также благотворителям и благоукрасителям, внёсшим особый вклад в строительство храма.

Династию Романовых представляла Мария Владимировна Романова, а также вдова племянника Николая II Т. Н. Куликовского-Романова Ольга Николаевна. Последняя от лица дома Романовых передала в дар храму образ Божией Матери «Троеручица», привезённый из Канады. Эта чудом уцелевшая икона находилась в Ипатьевском доме в дни заточения и расстрела Николая II и членов его семьи.

В числе гостей был музыкант Мстислав Ростропович с супругой Галиной Вишневской. После церемонии освящения храма у его врат состоялся концерт симфонического оркестра Свердловской филармонии, оркестра Приволжско-Уральского военного округа и звонарей Екатеринбургской и Верхотурской Епархии. Под управлением Мстислава Ростроповича была исполнена увертюра П. И. Чайковского «1812-й год».

В ночь с 16 на 17 июля в храме было совершено пятичасовое богослужение в память об убиении Николая II и членов его семьи, в котором приняли участие по разным оценкам от 7 до 8 тысяч человек. Богослужение возглавил архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Викентий. По окончании службы, в 5 часов 10 минут утра, колонна из 50 священнослужителей, возглавляемая владыкой Викентием, отправилась в крестный ход к монастырю во имя святых Царственных Страстотерпцев, расположенному в урочище Ганина Яма. Как отмечают очевидцы, песнопения, которыми православные сопровождали свой путь в городской черте, были слышны за несколько кварталов от движущейся колонны. Крестный ход, в котором приняло участие также около 8 тысяч человек, прибыл в монастырь на Ганиной Яме в 9 часов 30 минут.

Текущая жизнь

Наши дни

В настоящий момент Храм-на-Крови представляет собой не только действующий собор, но и музейный комплекс. В музейной части выставлен ряд экспонатов, посвящённых последним месяцам жизни императора Николая II и его семьи. При храме действует воскресная церковно-приходская школа для детей от 6 лет и старше, а также проводятся библейские курсы для всех желающих.

Деревянная часовня во имя преподобномученицы Елисаветы выстояла, несмотря на ряд поджогов и действий вандального характера, и теперь расположена меж выстроенных зданий храма и Патриаршеего подворья. Сруб часовни вследствие поджогов стал тёмного цвета. Перед часовней на земле лежит большой мраморный камень с надписью, гласящей о том, что ночью на 17 июля 1918 года здесь были убиты члены царской династии Романовых.

Построенное и освящённое вместе с храмом Патриаршее подворье включает в себя собственно патриаршие покои, домовую церковь святителя Николая, библиотеку, а также целый ряд залов и помещений для проведения различных церковных мероприятий высокого уровня.

Ежегодно в ночь с 16 на 17 июля с 23:30 до 04:00 в храме проводится многочасовая всенощная и литургия в память о Царской семье, которая завершается традиционным 25-километровым крестным ходом к Ганиной Яме. В 2007 году на торжественных мероприятиях приняли участие более 20 тысяч верующих со всех концов России. А в 2008 году, в связи с 90-летием убийства Царской семьи, в Крестном ходе приняли участие около 40 тысяч человек. В 2011 — 50 тысяч человек прошли этот путь. Территория, на которой расположены Храм-на-Крови, Елизаветинская часовня, Патриаршее подворье, а также Вознесенский Храм, согласно распоряжению главы Екатеринбурга А. М. Чернецкого, получила название «Святой Квартал».

Недавние события

• 9 октября 2003 года освящённый Храм-на-Крови посетили Владимир Путин и бывший на тот момент канцлером Германии Герхард Шрёдер.

• 14 сентября 2007 года в рамках подготовки к саммиту ШОС, который прошёл в Екатеринбурге в 2009 году, Храм-на-Крови посетил глава ФСБ Николай Патрушев.

• 30 апреля 2009 года делегация чрезвычайных и полномочных послов арабских государств, в состав которой вошли послы Королевства Бахрейн, Ливана, Египта, Омана, Саудовской Аравии, Алжира, Судана, Марокко, Ирака, глава представительства Лиги Арабских Государств в РФ, а также представитель Патриарха Антиохийского и всего Востока, посетила Храм-на-Крови. Для высоких гостей была проведена экскурсия по храму: они осмотрели его верхний и нижний приделы, подошли к «расстрельной» комнате.

• 20 мая 2009 года в рамках культурной программы посещения Екатеринбурга главы силовых ведомств стран ШОС, включая Китай, Россию, Казахстан, Таджикистан, Киргизию и Узбекистан, посетили Храм-на-Крови.

• 25 апреля 2011 года напротив Храма-на-Крови появилось двухметровое изображение Иисуса Христа, показывающего средний палец. Изображение провисело там около 4 часов, пока его не сняли вызванные служителями храма сотрудники полиции. Позже авторство за эту работу взяла на себя уральская арт-группа «Злые». В дальнейшем около этого же места (возле входа в закрытый подземный переход напротив храма) неоднократно появлялись карикатурные изображения Патриарха Кирилла — 21 июля 2011 года патриарха изобразили в виде копилки, а 27 апреля 2012 в виде фигуры, которую держит рука с часами Breguet.
• 5 июля 2012 года в сквере между Храмом-на-Крови и киноконцертным театром «Космос» была открыта скульптурная композиция православным покровителям семьи, верности и брака — Святым Благоверным князю Петру и княгине Февронии Муромским Чудотворцам, выполненная скульптором Константином Чернявским.
• Вечером 7 июля 2015 года в Храме-на-Крови покончил с собой молодой мужчина. По сообщениям прихожан, он зашёл в храм в конце службы, подошёл к распятию и вонзил себе нож в сердце.
• 11 августа 2016 года видеоблогер Руслан Соколовский опубликовал ролик на YouTube, где он играет в Pokémon Go на территории храма, за что утром 2 сентября того же года он был задержан сотрудниками правоохранительных органов на основании 282-й и 148-й статей УК РФ и помещен в СИЗО на два месяца, который заменен 8 сентября домашним арестом. Правозащитная организация Amnesty International признала Соколовского узником совести, согласно заявлению руководителя российского представительства организации Сергея Никитина.

Фотогалерея

• Crkva na korvi.JPG

  Храм-на-Крови в лучах вечернего солнца

• ChurchOn Blood.jpg

  Храм-на-Крови и Патриаршее подворье со стороны Вознесенской церкви

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Храм-на-Крови ночью с архитектурной подсветкой

• Екатеринбург 0017 Храм-На-Крови.jpg

  Храм-на-Крови в праздник Рождества

Литература

• Храм-на-Крови во имя всех Святых в земле Российской просиявших. Царская Голгофа. Под. ред. Викентия, архиепископа Екатеринбургского и Верхотурского. Екатеринбург, «ОМТА», 2007.
• В. М. Слукин [proceedings.usu.ru/?base=mag/0009(03_05-1998)&xsln=showArticle.xslt&id=a15&doc=../content.jsp Вознесенская горка]. — Екатеринбург: Известия Уральского Государственного Университета, 1998. — № 9. — С. 101-113.
• Б. Н. Ельцин. [publ.lib.ru/ARCHIVES/E/EL'CIN_Boris_Nikolaevich/_El'cin_B._N..html Исповедь на заданную тему]. — Ленинград: «Советский писатель», 1990.

См. также

• Церковь царевича Димитрия на Крови — православный храм в Угличе, построенный на месте убийства царевича Димитрия.
• Спас на Крови — православный храм в Петербурге, возведённый на том месте, где был смертельно ранен император Александр II.

Ссылки

• [hram-na-krovi.cerkov.ru/ Официальный сайт]
• [sobory.ru/article/index.html?object=01227 Екатеринбург. Церковь Всех святых, в земле Российской просиявших]
• [ekaterinburg.vibiraiv3d.ru/seating/349.html 3D-тур по Храму на Крови]

Отрывок, характеризующий Храм-на-Крови (Екатеринбург)

Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.