Храм 33 (Тикаль)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Храм 33»)
Перейти к: навигация, поиск
Достопримечательность
Храм 33
Страна Гватемала
Дата основания 457 год
Высота 33 метра
Координаты: 17°13′21″ с. ш. 89°37′24″ з. д. / 17.22250° с. ш. 89.62333° з. д. / 17.22250; -89.62333 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=17.22250&mlon=-89.62333&zoom=12 (O)] (Я)

Храм 33 (также 5D-33) — 33-метровый пирамидальный монумент, памятник майяской цивилизации, расположенный в Северном акрополе в Тикале[1]. Пирамида находится в центре переднего ряда строений, смотрящих на главную площадь[2] между храмами 32 и 34 в передней части Северной платформы[3]. Храм 33 — один из самых изученных в майяской культуре[4]. В начале храм представлял собой небольшое захоронение короля Сиях-Чан-Кавиля II со святилищем, которое было сооружено в 457 году н. э. Его трижды перестраивали и над ним была закопана стела. В середине 1960-х годов археологи полностью разобрали последнюю перестройку большой пирамиды и была обнаружена более ранняя версия сооружения.





История постройки

Храм 33 был построен как погребальный монумент королю Сиях-Чан-Кавилю II, правившему в 5-м веке королю Тикаля; он был построен непосредственно над гробницей, которая была высечена в скале[5]. Пирамида была трижды реконструирована в течение двух веков[6]. Три фазы перестроек были названы археологами как 33-1 (окончательная версия), 33-2 (промежуточная версия), 33-3 (исходное святилище)[7].

Первая фаза постройки заключалась в сооружении широкой платформы основы[6]. Она включала в себя сооружение трёхметровых лепных масок по бокам лестницы[8]. Вторая фаза началась после после небольшого перерыва и включала в себя новые надстройки на основной платформе с добавлением новых масок стукко и обшивки панелями[6]. Стены святилища в раннеклассический период были покрыты граффити, включавшие изображения людей и иероглифов. Стены изнутри были покрыты тонким слоем сажи, некоторые граффити были нанесены поверх него, а некоторые под ним[9].

Третья и последняя фаза перестройки была проведена в золотой век Тикаля (562—692 годы)[10]. В течение этого времени стела 31 Сиях Чан Кавиля II была перенесена в святилище, построенное во вторую фазу перестройки, и установлена непосредственно над первичной могилой. Церемония установки сопровождалась разведением костров и разбиванием керамических изделий. Новая пирамида возвышалась над постройкой на 33 метра и содержала новое неидентифицированное королевское захоронение. Строительство было остановлено на время церемонии погребения представителя знати, который был похоронен в щебне в основании пирамиды[6]. При раскопках в 1959 и 1960 годах было обнаружено, что поверхность Храма 33-1 была сильно повреждена временем и покрывающей её растительностью[11].

Разрушение

В 1965 Храм 33-1 был полностью разобран и археологи обнаружили строения более раннего этапа[11]. Археологи пришли к заключению, что у них не хватает ресурсов для реконструкции и было принято решение использовать этот материал для засыпки образовавшегося в ходе раскопок разлома в Северном акрополе[12]. Демонтаж был согласован с гватемальским Институтом антропологии и истории (en:Instituto de Antropología e Historia) 1964 году[13]. Решение о разборе пирамиды вызвало много споров; в частности, археолог Генри Берлин раскритиковал его в своей статье в 1967 году[14]. Г. Берлин задавался вопросом, почему ресурсов хватило на демонтаж пирамиды, но не хватило на её восстановление, несмотря на то, что она была в таком же состоянии, как и остальные, которые было решено восстановить. Он также критиковал решение разобрать пирамиду и использовать обломки для заполнения рва, когда кругом более, чем достаточно материалов для этого[15]. Берлин направил жалобу на эти действия директору Института антропологии и истории Гватемалы в 1966 году. Директор поддержал действия по демонтажу пирамиды и подтвердил, что институт одобрил их[13]. Археологи опубликовали свой ответ Г. Берлину, в котором утверждали, что демонтаж позволил им получить много новой информации, в том числе о методах строительства. Вероятно, эти же методы были использованы и при строительстве других позднеклассических пирамид. Кроме того, была прояснена стратиграфическая схема Тикаля[16]. Английский майянист Джон Томпсон одобрил действия археологов и утверждал, что «…даже если решение о частичном демонтаже и было неправильным, то это не такая большая потеря для человечества»[17].

Стела и алтарь

Во время третьей фазы перестройки Стела 31 была перенесена и закопана над останками короля Сиях-Чан-Кавиля II[6]. Монумент состоит из двух третей оригинальной стелы, которая была частично разрушена перед переносом к новому месту установки[18]. Стела 31 была освящена в 445 г. н. э. и изображала короля Сиях-Чан-Кавиля II с символами власти; его отец, Яш-Нун-Айин I, был изображён на монументе трижды. Он был изваян в преднамеренно архаическом стиле, скопированном со стелы 29, которая была возведена на полтора века ранее[19]. На стеле видно сильное влияние Теотиуакана — Сиях-Чан-Кавиль II изображён украшенным эмблемой Теотиуакана. Яш-Нун-Айин I изображён по обе стороны монумента в виде теотиуаканского воина, прикрывающего своего сына. Его изображение парит над изображением сына в передней части монумента. Он изображён как Бог Солнца в настоящем майяском стиле. На задней стороне стелы высечен длинный иероглифический текст, утверждающий право на царствование Сиях-Чан-Кавиля II по материнской линии и создании новой теотиуаканской династии; краткое описание восхождения Сиях-Чан-Кавиля II на царство, окончание бактуна в 435 году, освящение монумента и смерть дедушки правителя в 439 году[20].

Алтарь 19 был погребён во время последней перестройки Храма 33 непосредственно перед второй версией святилища. Алтарь был сильно повреждён, разбит на три части и большая часть скульптуры, которая изображала сидящего человека, была сколота. Три фрагмента были размещены вместе, так что алтарь составлял пару со Стелой 31. Алтарь был изготовлен из известняка и сейчас находится в Музее Тикаля. Он датирован приблизительно 445 годом нашей эры[21].

Захоронения

В Храме 33 идентифицированы три захоронения.

Захоронение 23: для того, чтобы сделать эту королевскую гробницу, пришлось разрушить лестницу, созданную во второй фазе перестройки и ведущую в святилище. Личность, захороненная в гробнице не установлена, это одна из двух вероятных гробниц короля Нуун-Ухоль-Чака, правителя VII столетия[22]. Гробница была вырезана из скалы, находящейся непосредственно под храмом[23], к югу от захоронения короля Сиях-Чан-Кавиля II. Король был похоронен, по-видимому, в спешке, в ещё не оконченной гробнице, так как обнаружены брызги штукатурки на сопровождающих захоронение подношениях, а также случайно забытая рабочим кремниевая кирка[24]. Тело короля покоится на паланкине, раскрашенном киноварью и покрытом шкурами ягуаров; а само тело погребенного покрыто морскими ракушками[25].

Захоронение 24: захоронение знатного человека, находящееся в куче щебня в центре пирамиды, сделанное в третьей фазе перестройки[6].

Захоронение 48: могила короля Сиях-Чан-Кавиля II в скале[6]. Захоронение расположено на центральной оси Северного Акрополя и было сопровождено двумя человеческими жертвоприношениями[26]. Стены гробницы расписаны иероглифами, указывающими на то, что это помещение расположено в мире мёртвых, а также дату завершения — март 457 года, год спустя после смерти короля[27]. Останки короля были помещены в сидячее положение, там недоставало черепа, кистей рук и бедренных костей[28]. В помещении находились также два человеческих жертвоприношения: ребёнок и подросток, расположенные в противоположных сторонах, друг напротив друга, по обе стороны от останков короля[29]. Их расположение говорит о том, что в жертву они были принесены вне захоронения, а потом уже перемещены в него[30]. Умершие были окружены 27 керамическими сосудами; пять фрагментов их были подвергнуты нейтронно-активационному анализу, после которого стало ясно, что сосуды не только местного происхождения, но и привезённые из других городов[31]. Среди майяских сосудов был и другой, немайяского происхождения — чёрный цилиндрический сосуд на треножнике, украшенный изображениями в теотиуаканском стиле[32]. Несмотря на то, что сосуд был выполнен в теотиуаканском стиле, его крышка имеет смешанную майяско-теотиуаканскую форму и, видимо, произведена на импорт[33]. Другие приношения, обнаруженные в захоронении, включали в себя камни и раковины[33], бывшую в активном употреблении зернотёрку и камень-тёрочник[34]. Множество жадеитовых артефактов: диски и несколько сотен полукруглых бусин, когда-то бывших ожерельем, две пары ушных плагов, огромное количество мелких бусин россыпью, а также два обсидиановых лезвия[35].

Гробница была вырезана в горизонтальной галерее в скале, добраться к которой можно было по лестнице, идущей с нижней террасы Северного акрополя; стены были покрыты стукко, по которым были расписаны фрески с иероглифами. Горизонтальная галерея была запечатана известняковой кладкой после того, как там был захоронен король[36]. Галерея расположена на 2,1 метра ниже уровня террасы, помещение имело размер 9 на 5 м и форму скруглённого прямоугольника[30].

Напишите отзыв о статье "Храм 33 (Тикаль)"

Примечания

  1. Martin and Grube 2000, pp. 36, 43.
  2. Coe 1967, 1988, p. 45.
  3. Martin and Grube 2000, p. 43.
  4. Coe 1967, 1988, pp. 45-46.
  5. Martin and Grube 2000, pp. 34, 36.
  6. 1 2 3 4 5 6 7 Martin and Grube 2000, p. 36.
  7. Coe 1967, 1988, pp. 46-48.
  8. Martin and Grube 2000, p. 36. Coe 1967, 1988, p. 46.
  9. Webster 1963, p. 38.
  10. Martin and Grube 2000, pp. 36, 40.
  11. 1 2 Coe 1967, 1988, p. 46.
  12. Berlin 1967, p. 241.
  13. 1 2 Rainey et al 1967, p. 242.
  14. Mesoweb.
  15. Berlin 1967, p. 242.
  16. Rainey et al 1967, pp. 243—244.
  17. Thompson 1967, p. 1966.
  18. Coe 1962, p. 495.
  19. Martin and Grube 2000, p. 34.
  20. Martin and Grube 2000, pp. 34-35.
  21. O’Neil 2009, p. 127.
  22. Martin and Grube 2000, pp. 36, 40, 43.
  23. Fitzsimmons 2009, pp. 192—193.
  24. Fitzsimmons 2009, p. 74.
  25. Fitzsimmons 2009, p. 84.
  26. Martin and Grube 2000, p. 35.
  27. Martin and Grube 2000, pp. 35-36.
  28. Martin and Grube 2000, pp. 35-36. Fitzsimmons 2009, p. 167. Braswell 2003, p. 101.
  29. Reents-Budet et al 2004, p. 782. Shook and Kidder 1961, p. 2.
  30. 1 2 Shook and Kidder 1961, p. 4.
  31. Reents-Budet et al 2004, p. 782.
  32. Iglesias Ponce de León 2003, p. 188.
  33. 1 2 Iglesias Ponce de León 2003, p. 187.
  34. Shook and Kidder 1961, p. 6.
  35. Shook and Kidder 1961, p. 7.
  36. Shook and Kidder 1961, p. 2.

Литература

Berlin , Heinrich (April 1967). «[www.jstor.org/stable/277915 The Destruction of Structure 5D-33-1st at Tikal]». American Antiquity (Society for American Archaeology) 32 (2): 241–242. DOI:10.2307/277915. ISSN [worldcat.org/issn/0002-7316 0002-7316]. Проверено 2013-05-06.  (требуется подписка)
Braswell, Geoffrey E. Dating Early Classic Interaction between Kaminaljuyu and Central Mexico // The Maya and Teotihuacan: Reinterpreting Early Classic Interaction / Braswell, Geoffrey E. (ed.). — Austin, Texas, USA: University of Texas Press, 2003. — P. 81–142. — ISBN 0-292-70587-5.
Coe, William R. (April 1962). «[www.jstor.org/stable/277674 A Summary of Excavation and Research at Tikal, Guatemala: 1956-61]». American Antiquity (Society for American Archaeology) 27 (4): 479–507. DOI:10.2307/277674. ISSN [worldcat.org/issn/0002-7316 0002-7316]. Проверено 2013-05-08.  (требуется подписка)
Coe, William R. Tikal: Guía de las Antiguas Ruinas Mayas. — Guatemala: Piedra Santa, 1988. — ISBN 84-8377-246-9.  (исп.)
Fitzsimmons, James L. Death and the Classic Maya Kings. — Austin, Texas, USA: University of Texas Press, 2009. — ISBN 978-0-292-71890-6.
Iglesias Ponce de León, María Josefa. Problematical Deposits and the Problem of Interaction: The Material Culture of Tikal during the Early Classic Period // The Maya and Teotihuacan: Reinterpreting Early Classic Interaction / Braswell, Geoffrey E. (ed.). — Austin, Texas, USA: University of Texas Press, 2003. — P. 167–198. — ISBN 0-292-70587-5.
Larios Villalta, Carlos Rudy. [www.famsi.org/reports/99026/99026LariosVillalta01.pdf Architectural Restoration Criteria in the Maya Area] (PDF). Foundation for the Advancement of Mesoamerican Studies (FAMSI) (2005). Проверено 7 мая 2013.
Martin, Simon. Chronicle of the Maya Kings and Queens: Deciphering the Dynasties of the Ancient Maya. — London and New York: Thames & Hudson, 2000. — ISBN 0-500-05103-8.
Mesoweb. [www.mesoweb.com/encyc/index.asp?passcall=rightframeexact&rightframeexact=http%3A//www.mesoweb.com/encyc/view.asp%3Fact%3Dviewexact%26view%3Dnormal%26word%3DII%26wordAND%3DSiyaj+Chan+Kawiil%26bold%3Dbold Siyaj Chan K'awiil II]. Mesoweb: An Exploration of Mesoamerican Cultures. Проверено 7 мая 2013.
O'Neil, Megan E. (Spring–Autumn 2009). «[www.jstor.org/stable/25608839 Ancient Maya Sculptures of Tikal, Seen and Unseen]». RES: Anthropology and Aesthetics (The President and Fellows of Harvard College acting through the Peabody Museum of Archaeology and Ethnology) (55/56): 119–134. ISSN [worldcat.org/issn/0277-1322 0277-1322].  (требуется подписка)
Rainey, Froelich (April 1967). «[www.jstor.org/stable/277916 Reply to Berlin]». American Antiquity (Society for American Archaeology) 32 (2): 242–244. DOI:10.2307/277916. ISSN [worldcat.org/issn/0002-7316 0002-7316]. Проверено 2013-05-06.  (требуется подписка)
Reents-Budet, Dorie; Ronald L. Bishop; Ellen Bell; T. Patrick Culbert; Hattula Moholy-Nagy; Hector Neff; Robert Sharer (2004). «[asociaciontikal.com/pdf/70.03%20-%20Dorie%20Reents%20-%20en%20PDF.pdf Tikal y sus tumbas reales del Clásico Temprano: Nuevos datos químicos de las vasijas de cerámica]» (PDF). Simposio de Investigaciones Arqueológicas en Guatemala (Museo Nacional de Arqueología y Etnología) XVII (2003): 777–793. Проверено 2013-05-06.  (исп.)
Shook, Edwin M. (Fall 1961). «[www.penn.museum/documents/publications/expedition/PDFs/4-1/The%20Painted.pdf The Painted Tomb at Tikal: An important discovery by the Museum's expedition in Guatemala]» (PDF). Expedition (University of Pennsylvania Museum of Archaeology and Anthropology) 4 (1): 2–7. ISSN [worldcat.org/issn/0014-4738 0014-4738]. Проверено 2013-05-06.
Thompson, J. Eric (April 1967). «[www.jstor.org/stable/277916 A Third-Party Comment]». American Antiquity (Society for American Archaeology) 32 (2). DOI:10.2307/277917. ISSN [worldcat.org/issn/0002-7316 0002-7316]. Проверено 2013-05-06.  (требуется подписка)
Webster, Helen T. (Fall 1963). «[www.penn.museum/documents/publications/expedition/PDFs/6-1/Tikal.pdf Tikal Graffiti]» (PDF). Expedition (University of Pennsylvania Museum of Archaeology and Anthropology) 6 (1): 37–47. ISSN [worldcat.org/issn/0014-4738 0014-4738]. Проверено 2013-05-08.

Отрывок, характеризующий Храм 33 (Тикаль)

Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.