Хранитель времени (фильм)

Хранитель времени
Hugo
Жанр	приключенческий фильм
Режиссёр	Мартин Скорсезе
Продюсер	Грэм Кинг Джонни Депп Тим Хедингтон Мартин Скорсезе
Автор сценария	Брайан Селзник (роман) Джон Логан(сценарий)
В главных ролях	Эйса Баттерфилд Хлоя Морец Бен Кингсли Саша Барон Коэн
Оператор	Роберт Ричардсон
Композитор	Говард Шор
Кинокомпания	GK Films Infinitum Nihil Paramount Pictures
Длительность	126 мин.
Бюджет	150-170 млн долларов
Сборы	185 770 160 $
Страна	США США
Год	2011
Выход фильма «Хранитель времени» (оригинальное название — Hugo)

К:Фильмы 2011 года

«Хранитель времени» (англ. Hugo, рус. Хьюго) — приключенческий фильм режиссёра Мартина Скорсезе по мотивам книги Брайана Селзника «Изобретение Хьюго Кабре». Мировая премьера картины состоялась 23 ноября 2011 года. В СНГ фильм вышел на экраны 5 января 2012 года.

Фильм стал обладателем премии «Золотой глобус» за лучшую режиссёрскую работу, которая была вручена Мартину Скорсезе, и получил 11 номинаций на премию «Оскар», в том числе в категориях «Лучший фильм», «Лучшая режиссёрская работа» (Мартин Скорсезе), «Лучший адаптированный сценарий» (Брайан Селзник, Джон Логан) и «Лучшая музыка» (Говард Шор), в 5 из которых выиграл («Лучшая операторская работа», «Лучшие декорации», «Лучший звук», «Лучший монтаж звука», «Лучшие визуальные эффекты»).

Сюжет

Париж, Вокзал Монпарнас, 1931 год. В сцене, открывающей фильм, 12-летний мальчик Хьюго Кабре (Эйса Баттерфилд) наблюдает за магазином игрушек, которым владеет пожилой Жорж Мельес (Бен Кингсли). Мальчик пытается украсть механическую мышь, но за этим его застаёт Мельес. Он выворачивает карманы Хьюго и забирает все детали, которые тот украл ранее. Мельес пытается узнать, зачем мальчику понадобились предметы из его магазина, и Хьюго показывает ему свой блокнот, где были размещены рисунки автоматона и заметки по его ремонту. Растроганный Мельес забирает блокнот и кричит на мальчика, подозревая того в том, что он украл и его. На крик прибегает станционный смотритель Густав (Саша Барон Коэн) со служебной собакой, но после продолжительной погони ему не удается схватить Хьюго.

Тем же вечером Хьюго возвращается к Мельесу, чтобы вернуть свой блокнот. Мужчина отказывается, грозясь отправить мальчика в кабинет станционного смотрителя. Хьюго не разочаровывается и следует за ним по пятам до самого дома. Видя в окне квартиры девочку Изабель (Хлоя Морец), он обращает на себя её внимание и, когда она выходит на улицу, мальчик убеждает её проследить за тем, чтобы Мельес не сжёг блокнот. Придя домой, Хьюго смотрит на автоматона и вспоминает отрывки из прошлого. Действие фильма переносится на несколько лет назад. Мальчик живет с отцом, его мать умерла при родах. Отец Хьюго (Джуд Лоу), добрый и преданный часовщик, показывает сыну найденного им в музее и никому там не нужного сломанного автоматона (механическую куклу), когда-то умевшего писать. Отец мальчика погибает во время пожара в музее, в котором он работал, так и не сумев восстановить робота. Клод Кабре (Рэй Уинстон), дядя Хьюго, страдающий алкоголизмом, забирает его жить к себе. Воспоминания мальчика заканчиваются.

Хьюго не теряет надежды и снова навещает Мельеса, который сдаётся и отдаёт ему платок, в который был завёрнут пепел, оставшийся от блокнота. Подавленный Хьюго бросается бежать и встречает Изабель, которая вытирает его слёзы и берёт мальчика с собой в библиотеку, где всем заправляет месье Лабисс (Кристофер Ли). Там Изабель признаётся, что Мельес не сжигал блокнот, а притворился, чтобы оставить его себе. Хьюго возвращается к старику, но тот стоит на своём и предлагает ему починить механическую мышь, которую тот сломал незадолго до этого. Хьюго успешно восстанавливает раздробленную игрушку и старик говорит ему, что юноша должен будет каждый день приходить к нему в магазин и выполнять любую работу, которую Мельес ему даст.

Во время общения с Изабель, Хьюго внезапно узнаёт, что девочка ни разу в своей жизни не смотрела художественный фильм. Они пробираются в кинотеатр и смотрят немую ленту Фреда Ньюмейера и Сэма Тейлора «Наконец в безопасности!». Во время кульминационного момента картины их обнаруживает работник кинотеатра и выкидывает детей на улицу. По дороге на вокзал Изабель признаётся Хьюго, что её родителей также нет в живых. На вокзале их замечает станционный смотритель, но Изабель, притворившись кузиной Хьюго, выручает его из беды. Мальчик замечает ключ в форме сердца, выпавший у Изабель, который нужен ему для ремонта автоматона. Он просит его у неё, но она отказывается, требуя узнать, зачем ему ключ. Хьюго ведёт девочку в свой тайник, где спрятан автоматон, и объясняет, что ключ нужен ему для полного функционирования робота. Изабель отдаёт ему ключ, Хьюго вставляет его в отверстие и автоматон оживает, начав писать на листе бумаги непонятные линии и случайные буквы. Через несколько минут робот заканчивает свою работу и дети видят, что он нарисовал Луну, в которую попал полый снаряд. Хьюго понимает, что автоматон изобразил кадр из фильма «Путешествие на Луну» — кинокартины, которую отец Хьюго посмотрел, ранее не видев ни одной художественной ленты. Последним штрихом робота стала подпись Жоржа Мельеса, выведенная прямо под рисунком.

Недоумевая, в чём дело, дети направились к жене Мельеса, Жанне (Хелен Маккрори), которая, едва увидев рисунок, сказала Хьюго, чтобы тот ни при каких обстоятельствах не показывал его Мельесу. Жанна уводит детей в другую комнату, после чего Мельес приходит домой. Хьюго и Изабель находят тайник старика в шкафу, но под Изабель ломается стул и на шум прибегает Мельес, который в гневе рвёт часть своих эскизов, выпавших из найденной коробки. Он плачет, и Хьюго, воспользовавшись замешательством, покидает дом. На входе в вокзал мальчик сталкивается с месье Лабиссом, который дарит ему книгу Александра Дюма «Робин Гуд в изгнании».

Желая больше узнать о возникновении кинематографа, на следующий день Хьюго и Изабель отправляются в библиотеку киноакадемии, где изучают книгу Рене Табарда (Майкл Сталберг) «Изобретение мечты: История первых фильмов». Из книги дети узнают, что Жорж Мельес когда-то был кинорежиссёром, скончавшимся ещё во время Первой мировой войны. Автор книги не верит детям, когда они утверждают, что Мельес жив, и ведёт их в специальную комнату, где собраны различные предметы из жизни режиссёра. Там Табард показывает им единственную уцелевшую плёнку с одним из фильмов Мельеса.

Ночью Хьюго долго не может уснуть, ему снятся кошмары. Сцена одного из них воспроизводит реальное крушение поезда на вокзале Монпарнас, которое произошло 22 октября 1895 года.

Под утро полицейские Парижа находят мёртвым дядю Хьюго — Клода Кабре. Хьюго, Изабель и Рене Табард посещают дом Мельеса, но Жанна просит их уйти. Она признаётся, что ранее была актрисой и играла исключительно в фильмах своего мужа. Табард показывает плёнку с фильмом Мельеса «Путешествие на Луну». За просмотром их застаёт сам режиссёр, который рассказывает присутствующим о своём прошлом: работе фокусником, разработке собственного автоматона, первом знакомстве с кинематографом, постройке своей киностудии и съёмках фильмов. По словам Мельеса, он оставил свою основную работу из-за войны, так как людей перестало интересовать кино. Вскоре Мельес не смог платить актёрам и поддерживать жизнь студии. В отчаянии он сжёг все декорации и костюмы, а из-за отсутствия достаточных финансовых средств ему пришлось продать все свои фильмы компании, перерабатывающей плёнки. На эти деньги Мельес открыл небольшой киоск на вокзале Монпарнас и начал зарабатывать на жизнь продажей игрушек. Единственной вещью, которую Мельес не сжёг, был автоматон — Мельес отдал его в местный музей, где его и нашёл отец Хьюго.

Когда Хьюго снова оказывается на вокзале, станционный смотритель наконец-то ловит мальчика и сажает его в клетку, но он сбегает и оттуда. Между ними происходит непродолжительная погоня, после которой Хьюго оказывается висящим на стрелке больших вокзальных часов. Густав теряет мальчика из виду и уходит, забрав с собой и собаку. Хьюго забирает своего автоматона из тайника, но смотритель снова пытается забрать его в клетку, однако ему мешает Мельес, который вовремя приходит мальчику на помощь. Хьюго и Изабель присутствуют на вечере, посвящённом Жоржу Мельесу и его творчеству. В своей речи режиссёр благодарит Хьюго и показывает зрителям большинство своих фильмов.

В последней сцене фильма звучит закадровый голос Изабель, которая рассказывает о том, что она благодарна судьбе за то, что встретила мальчика по имени Хьюго Кабре.

В ролях

Актёр	Роль
Эйса Баттерфилд	Хьюго Кабре Хьюго Кабре
Хлоя Морец	Изабель Изабель
Бен Кингсли	Жорж Мельес Жорж Мельес
Саша Барон Коэн	Густав станционный смотритель Густав
Хелен Маккрори	Жанна мама Жанна
Майкл Сталберг	Рене Табард Рене Табард
Эмили Мортимер	Лисетт Лисетт
Кристофер Ли	Лабисс месье Лабисс
Фрэнсис де ла Тур	ЭмиРи мадам ЭмиРи
Ричард Гриффитс	Фрик месье Фрик
Джуд Лоу	отец Хьюго
Рэй Уинстон	Клод дядя Клод

Кинокритика

Фильм в целом получил положительные отзывы в прессе. Лайам Лейси из канадской газеты Globe and Mail посчитал работу Скорсезе не только «шикарно проиллюстрированным уроком по истории кино», но и «лучшим аргументом в пользу 3D со времени выхода фильма „Аватар“». Ричард Рёпер назвал «Хранителя времени» одним из самых волшебных киновпечатлений десятилетия, а Роджер Эберт — «вероятно, самым близким сердцу режиссёра фильмом» за всю долгую карьеру Скорсезе.

Валерия Кичина («Российская газета») не впечатлил ни сам фильм, ни его «топорный» дубляж («персонажи говорят редкостно неестественными приторными голосами»), ни использование техники 3D («изобразительный брак»). По его мнению, это «красивая, но затянутая, аморфная, бессильная и никуда не движущаяся картина». Как полагает рецензент издания gazeta.ru, «трёхмерный мир вокзала безжизненно декоративен», а «паточная благостность лиц исполнителей» вызывает только отторжение.

На онлайн-агрегаторе Rotten Tomatoes собрано 193 рецензии, из которых 93 % — положительные. На Metacritic рейтинг картины составил 80 баллов из 100 на основе 41 обзора.

Прототипами автоматона, использованного в фильме, являются робот, созданный семьёй Жаке Дро, а также автоматон, созданный швейцарским часовщиком Анри Майарде, которого сценарист фильма Брайан Селзник увидел во Франклинском институте, штат Филадельфия.

Награды и номинации

Премия	Дата церемонии	Категория	Лауреаты и номинанты	Итог
Национальный совет кинокритиков США	1 декабря 2011	«Лучший фильм»		Победа
		«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Победа
Ассоциация кинокритиков Вашингтона	5 декабря 2011	«Лучший фильм»		Номинация
		«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Победа
		«Лучшая операторская работа»	Роберт Ричардсон	Номинация
		«Лучший актёрский состав»		Номинация
		«Лучший адаптированный сценарий»	Джон Логан	Номинация
		«Лучшая музыка»	Говард Шор	Номинация
		«Лучшая работа художника-постановщика»	Данте Ферретти	Победа
Общество кинокритиков Бостона	11 декабря 2011	«Лучший фильм»		Номинация
		«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Победа
		«Лучшая операторская работа»	Роберт Ричардсон	Номинация
		«Лучший монтаж»	Тельма Шунмейкер	Номинация
Ассоциация кинокритиков Лос-Анджелеса	11 декабря 2011	«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Номинация
		«Лучшая работа художника-постановщика»	Данте Ферретти	Победа
Общество кинокритиков Хьюстона	14 декабря 2011	«Лучшая операторская работа»	Роберт Ричардсон	Номинация
Общество кинокритиков Сан-Диего	14 декабря 2011	«Лучший фильм»		Номинация
		«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Номинация
		«Лучшая операторская работа»	Роберт Ричардсон	Номинация
		«Лучший адаптированный сценарий»	Джон Логан	Номинация
		«Лучшая музыка»	Говард Шор	Номинация
		«Лучший монтаж»	Тельма Шунмейкер	Номинация
		«Лучшая работа художника-постановщика»	Данте Ферретти	Победа
Общество кинокритиков Детройта	16 декабря 2011	«Лучший фильм»		Номинация
		«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Номинация
Спутниковая награда	18 декабря 2011	«Лучший фильм»		Номинация
		«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Номинация
		«Лучшая операторская работа»	Роберт Ричардсон	Номинация
		«Лучшие визуальные эффекты»		Победа
		«Лучшая работа художника-постановщика»	Данте Ферретти	Номинация
Ассоциация кинокритиков Чикаго	19 декабря 2011	«Лучший фильм»		Номинация
		«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Номинация
		«Лучшая операторская работа»	Роберт Ричардсон	Номинация
		«Лучший адаптированный сценарий»	Джон Логан	Номинация
		«Лучшая музыка»	Говард Шор	Номинация
Национальное общество кинокритиков США	7 января 2012	«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Номинация
		«Лучшая операторская работа»	Роберт Ричардсон	Номинация
Выбор критиков	13 января 2012	«Лучший фильм»		Номинация
		«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Номинация
		«Лучшая операторская работа»	Роберт Ричардсон	Номинация
		«Лучший молодой актёр/актриса»	Эйса Баттерфилд	Номинация
		«Лучший адаптированный сценарий»	Джон Логан	Номинация
		«Лучшие визуальные эффекты»		Номинация
		«Лучшая музыка»	Говард Шор	Номинация
		«Лучший дизайн костюмов»	Сэнди Пауэлл	Номинация
		«Лучший монтаж»	Тельма Шунмейкер	Номинация
		«Лучшая работа художника-постановщика»	Данте Ферретти	Победа
		«Лучший звук»		Номинация
Общество кинокритиков Невады	14 января 2012	«Лучший фильм»		Победа
		«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Победа
		«Лучший актёр-ребёнок»	Эйса Баттерфилд	Победа
Золотой глобус	15 января 2012	«Лучший фильм — драма»		Номинация
		«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Победа
		«Лучшая музыка»	Говард Шор	Номинация
Лондонский кружок кинокритиков	19 января 2012	«Лучшая операторская работа»	Роберт Ричардсон	Номинация
		«Лучшая работа художника-постановщика»	Данте Ферретти	Номинация
BAFTA	12 февраля 2012	«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Номинация
		«Лучшая операторская работа»	Роберт Ричардсон	Номинация
		«Лучшая музыка»	Говард Шор	Номинация
		«Лучшие визуальные эффекты»		Номинация
		«Лучший грим»	Морак Росс, Жан Арчибальд	Номинация
		«Лучший дизайн костюмов»	Сэнди Пауэлл	Номинация
		«Лучшая работа художника-постановщика»	Данте Ферретти, Франческа Ло Шиаво	Победа
		«Лучший монтаж»	Тельма Шунмейкер	Номинация
		«Лучший звук»	Филип Стоктон, Юджин Джерти, Том Флейхсман, Джон Миджли	Победа
Оскар	26 февраля 2012	«Лучший фильм»		Номинация
		«Лучшая режиссёрская работа»	Мартин Скорсезе	Номинация
		«Лучшая операторская работа»	Роберт Ричардсон	Победа
		«Лучший адаптированный сценарий»	Джон Логан	Номинация
		«Лучшая музыка»	Говард Шор	Номинация
		«Лучшие визуальные эффекты»		Победа
		«Лучшая работа художника-постановщика»	Данте Ферретти	Победа
		«Лучший дизайн костюмов»	Сэнди Пауэлл	Номинация
		«Лучший монтаж»	Тельма Шунмейкер	Номинация
		«Лучший звук»		Победа
		«Лучший звуковой монтаж»		Победа

Ссылки

• [www.hugomovie.com/ omovie.com] — официальный сайт фильма «Хранитель времени»
• [www.vokrug.tv/article/show/Martin_Skorseze_CHtoby_ponyat_detei_nado_bylo_povzroslet_33105/ Мартин Скорсезе: интервью о фильме «Хранитель времени»] на сайте ВокругТВ.

Отрывок, характеризующий Хранитель времени (фильм)

– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.