Храповицкий, Александр Васильевич

Александр Васильевич Храповицкий<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет кисти Д.Г. Левицкого</td></tr>
Сенатор Российской империи
1793 — 1800
Рождение:	7 (18) марта 1749(1749-03-18)
Смерть:	29 декабря 1800 (9 января 1801)(1801-01-09) (51 год)
Награды:

Александр Васильевич Храповицкий (1749—1801) — тайный советник, сенатор, кабинет-секретарь императрицы Екатерины II, автор записок. От его имени происходит название Храповицкого моста через Мойку.

Биография

Из малороссийского рода Храповицких. Его отец Василий Иванович (1714—1780) - генерал; мать — Елена Михайловна Сердюкова. Старший брат Марии (1752—1803) и Михаила (1758—1819) Храповицких.

По окончании курса в кадетском корпусе в 1766 г. поступил в действительную службу подпоручиком, в 1772 г. был в штате фельдмаршала графа К. Г. Разумовского генерал-аудитор-лейтенантом; перейдя на службу в сенат, был «у генерал-прокурорских дел» сначала секретарём, потом обер-секретарём Сената; в конце 1780 г. - действительный статский советник; в конце 1781 г. назначен управляющим экспедицией о государственных доходах и расходах, учреждённой при сенате, а в 1783 г. — в число статс-секретарей императрицы, или, как тогда говорилось, «у принятия челобитен». Награждён орденом Святого Владимира 2 степени.

После путешествия императрицы в 1787 г., в котором Храповицкий участвовал и вёл его журнал, Екатерина II приблизила его к себе, давала ему обыкновенно особые поручения самого разнообразного характера, сделала его советчиком и сотрудником в её литературных и исторических трудах, поручала ему исправлять слог в некоторых её произведениях, составлять для них стихотворные части, подыскивать книги и географические карты, просматривать переводы на французский и т. п. Нередко императрица совещалась с ним по важным делам политики внешней и внутренней, и особенно по делам финансовым и экономическим, в которых он считался специалистом. Через руки Храповицкого проходили разные представления от комиссии о строениях, планы относительно медной монеты и прочее.

В 1786 г. он составил карантинное положение, а в 1787 г. расследовал и исправил недостатки в управлении казённой суконной фабрикой в Ямбурге. По случаю обнаружения в 1789 г. беспорядков и хищений в театральном управлении, Храповицкий вместе с П. А. Соймоновым были назначены ревизорами, а затем директорами театров, но уже в 1791 г. оба они были удалены от этих должностей. Причиной явились скандал, устроенный А. Клушиным, и последовавшая жалоба актрисы Урановой, которой они препятствовали вступить в брак с актёром Силой Сандуновым, из угождения графу А. А. Безбородко, ухаживавшему за Урановой. Первое время после этого императрица была холодна к Храповицкому; но затем вернула ему своё расположение, так что он по-прежнему исполнял все свои прежние обязанности при государыне до 2 сентября 1793 г., когда был сделан сенатором.

Храповицкий был дружен с графом А. М. Мамоновым, графом А. А. Безбородко и П. В. Завадовским, пользовался расположением князя Потёмкина и вообще умел ладить со всеми; императрица, часто награждавшая его денежными подарками, «удостаивала его даже очень любезных шуток и большой откровенности во многих совершенно интимных делах».

Литературная деятельность

Храповицкий! дружбы знаки
Вижу я к себе твои:
Ты ошибки, лесть и враки
Кажешь праведно мои.

Второе послание Г. Р. Державина Храповицкому

Началась в 1762 г., когда был напечатан его перевод с французского «Похождения Неоптолема, сына Ахиллесова». В журнале «Всякая всячина» Храповицкий поместил несколько статей без подписи, в том числе письмо за подписью «Девица», в котором нападает на Лукина, напечатавшего в 1768 г. сочинение Колле «Тесть и зять» и «Разумный Вертопрах» Баусси. Об этом письме, а также и других своих произведениях, Храповицкий с большой похвалой отзывается в журнале «И то и сё».

В журнале «Вечера» (часть II, 1773) Храповицкий поместил «Епистолу к новому кафтану», подражание французскому. По сведениям Лонгинова, Храповицкому принадлежат напечатанные в «Аонидах» (книга III): идиллия «Пленяся Делией», «Жизнь человеческая», «Восторг», подражание оде Лебрена, песня «Как жидки виноградны лозы» и несколько басен, подражание Лафонтену. Кроме того, он написал трагедию: «Идамант» и оперу «Песнолюбие». Г. Р. Державин, И. И. Дмитриев, граф Хвостов и Я. Б. Княжнин высоко ценили ум и литературные способности Храповицкого; они охотно обменивались с ним стихотворными посланиями, часть которых напечатана Сушковым в сборнике «Раут» на 1854 г., а также в биографическом очерке Н. П. Барсукова, в предисловии к «Дневнику».

В 1760-х годах Храповицкий преподавал русский язык Радищеву. Но более всего замечателен Храповицкий как автор «Памятных Записок», которые первоначально были напечатаны в «Отечественных Записках» П. П. Свиньина, в VII, XVIII, XX, XXI, XXIV, XXVII, XXXI и XXXIII частях, с большими пропусками, и наконец, по подлинной рукописи, поднесённой в 1837 г. племянником Храповицкого, Н. В. Сушковым, императору Николаю I, отдельным изданием, которое напечатано в «Русском Архиве» за 1901 г.

Главное содержание «Памятных Записок» составляют заметки автора о том, что говорила и делала императрица; о себе автор говорит лишь крайне редко, о других лицах — лишь тогда, когда сообщаемое о них так или иначе касается императрицы. «Дневник» расположен по числам и дням; попадаются даже отдельные, отрывочные, часто грамматически незаконченные фразы; тем не менее от него «веет необыкновенной жизненной правдой и замечательной наблюдательностью»; автор сумел дать ряд наблюдений, разъясняющих нам настроение императрицы Екатерины II в шведскую войну, её отношение к французской революции и вообще всю внутреннюю жизнь императрицы за последний период её царствования. Многие замечания, которые мы находим у Храповицкого, имеют большое значение для суждения и о предшествовавшем периоде в жизни и деятельности Екатерины II.

Семья

Храповицкий не был женат, но от Прасковьи Ивановны Гурьевой (1757—1813), замужней женщины, имел 4 сыновей и 2 дочерей. Гурьева в течение многих лет жила в доме Храповицкого (у Храповицкого моста) в Петербурге, и в этом доме родились некоторые из её детей. Она умерла в октябре 1813 года и была погребена на кладбище Фарфорового завода, близ Петербурга, около церкви. Дети Храповицкого были утверждены во дворянстве, сыновья записаны в гвардию, получили фамилию и право законных детей.

• Пётр Александрович (10 декабря 1777—?), был записан в Кирасирский полк.
• Павел Александрович (24 марта 1779—7 февраля 1864), был записан в Конную гвардию, его внук Митрополит Антоний.
• Александр Александрович (9 октября 1780—?)
• Елена Александровна (16 мая 1782—5 марта 1786)
• Василий Александрович (5 января 1785—?)
• Надежда Александровна (5 сентября 1797—1 мая 1882), в замужестве Дудина.

Литература

• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
• Статья Сушкова в «Рауте» (1854, стр. 125—162)
• «Сочинения Державина», под редакцией Я. К. Грота (тома I, II и VI)
• «Записки» И. И. Дмитриева
• Храповицкий А.В. Памятные записки А.В. Храповицкого, статс-секретаря императрицы Екатерины Второй. / Примеч. Г.Н. Геннади. – М.: в университетск. типографии, 1862. – 294 с. Фрагменты до июля 1788 г.: [memoirs.ru/texts/Hrapov_862_001.htm 1], [memoirs.ru/texts/Hrapov_862_018.htm 2], [memoirs.ru/texts/Hrapov_862_033.htm 3], [memoirs.ru/texts/Hrapov_862_047.htm 4], [memoirs.ru/texts/Hrapov_862_055.htm 5].

Ссылки

• А. В. Храповицкий в Викитеке
• Храповицкий, Александр Васильевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.archive.org/stream/dnevnikavkhrapo00barsgoog#page/n5/mode/2up «Дневник» Храповицкого] // издание Н. П. Барсукова, поместившего в предисловии его биографию.

Отрывок, характеризующий Храповицкий, Александр Васильевич

– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]