Хрещатицкий, Борис Ростиславович

Борис Ростиславович Хрещатицкий
Хрещатицкий в форме лейтенанта Иностранного легиона, 1930-е гг.
Дата рождения	11 (23) июля 1881(1881-07-23)
Место рождения	Новониколаевская, Таганрогский округ, Область Войска Донского, Российская империя
Дата смерти	22 июля 1940(1940-07-22) (58 лет)
Место смерти	Сус, Тунис, Третья французская республика
Принадлежность	Российская империя Российская империя Российская республика Белое движение Белое движение Зелёная Украина Третья французская республика Третья французская республика
Род войск	кавалерия
Годы службы	1900—1921 1918—1920 1924—1933 и 1940
Звание	Генерал-майор (1916) Генерал-майор (1918) Генерал-лейтенант (1919) Рядовой (1925) Лейтенант (1929)
Командовал	52-й Донской казачий полк (6.8.1914—22.9.1916) 2-я бригада 1-й Донской казачьей дивизии (22.9.1916—22.10.1917) Уссурийская казачья дивизия (22.10 — 7.11.1917) Штаб российских войск в полосе отчуждения КВЖД (8.3 — 14.11.1918) Дальневосточное украинское войско (лето 1918 — апрель 1920) Штаб всех казачих войск Российской Восточной окраины (27.4.1920—7.7.1921) 4-й эскадрон 1-го кавалерийского иностранного полка 6-й Лёгкой бронированной бригады (1928 — февраль 1929)
Сражения/войны	Русско-японская война; Первая мировая война; Гражданская война в России; Национально-освободительное восстание в Сирии; Вторая мировая война:  • Французская кампания
Награды и премии

Борис Ростиславович Хрещатицкий (11 [23] июля 1881, ст. Новониколаевская, Область Войска Донского — 22 июля 1940, Сус, Тунис) — генерал-лейтенант (1919), участник Гражданской войны на Дальнем Востоке и в Сибири. Атаман Дальневосточного Украинского войска Зелёного Клина (1918—1923). Лейтенант французского Иностранного Легиона.

Биография в период Российской империи

Казак станицы Новониколаевской, из дворян Войска Донского. В 1900 г. окончил Александровский кадетский корпус и Пажеский корпус. Участвовал в русско-японской войне в составе лейб-гвардии казачьего полка. Затем продолжал служить на Дальнем Востоке. 16 (06) августа 1914 г. во главе 52-го Донского казачьего полка отправлен на русско-германский фронт, где проявил храбрость и умелое командование. 8 июля (25 июня) 1915 г. награждён именным Георгиевским оружием. 31 (18) мая 1916 г. ему присвоено звание генерал-майора. 22 (09) сентября 1916 г. он назначается командиром 2-й бригады 1-й Донской казачьей дивизии в составе III-го конного корпуса генерала графа Ф. А. Келлера. 22 октября 1917 г. командир Уссурийской казачьей дивизии. Вскоре после большевистского переворота Б. Р. Хрещатицкий отправляется вместе со своей дивизией на Дальний Восток, где она распускается по станицам.

Гражданская война

В январе 1918 г. прибыл в Забайкалье, затем переехал в Харбин, где поступил в распоряжение генерала Д. Л. Хорвата. С 8 марта по 14 ноября 1918 г. занимал должность начальника штаба российских войск в полосе отчуждения КВЖД. В этой должности приступил в начале лета 1918 г. к формированию украинской армии Зелёного Клина. Однако, когда на станции Эхо КВЖД (по другим источникам в посёлке Раздольное Приморского края) началось формирование второй украинской дивизии, от адмирала А. В. Колчака был получен приказ в сентябре 1918 г. — отправить украинские части на антибольшевистский фронт. С ноября 1918 г. по август 1919 г. в армии Колчака участвовал в боях против Советской России, где дослужился до звания генерал-лейтенанта. Осенью 1919 г. инспектор Дальневосточных формирований стратегического резерва и генерал по особым поручениям при командующем войсками Приамурского военного округа.

В 1920 г. перешёл под командование атамана Г. М. Семёнова. С 27 апреля 1920 г. и до 7 июля 1921 г. занимал должность Начальника штаба всех казачьих войск Российской Восточной окраины. В начале 1920 г. (другие источники — летом 1918 г.) Украинский краевой секретариат Зелёного Клина назначил Б. Р. Хрещатицкого атаманом Дальневосточного украинского войска. С 26 июня 1920 г. являлся управляющий ведомством иностранных дел Забайкальского правительства Г. М. Семёнова и вёл с японцами переговоры о совместной борьбе с Красной Армией. С августа 1921 г. участвовал в работе Верховного военного совета Забайкалья. После поражения войск Г. М. Семёнова и роспуска в 1920 г. украинских полков генерала Л. В. Вериги во Владивостоке эмигрировал в Харбин.

Эмиграция

В 1924 году уезжает из Маньчжурии во Францию. Отсутствие в ближайшем времени перспектив в свержении Советской власти и безденежье вынуждают его вступить в Иностранный легион. С 11 июля 1925 г. является рядовым легионером 4-го эскадрона 1-го кавалерийского иностранного полка 6-й Лёгкой бронированной бригады в Сирии. Уже 15-17 сентября 1925 г. в составе сводного отряда (1000 легионеров) участвует в защите деревни Мессифр (фр. Messifré) южнее Дамаска от сирийских повстанцев (3-5 тысяч). В бою он проявил храбрость и самоотверженность: раненный в руку, принял командование над одним из подразделений эскадрона вместо убитого лейтенанта. В 1926-28 гг. принимал участие в защите французских транспортных колон в районе г. Дейр-эз-Зор (фр. Haute-Djezireh) в северо-восточной пустыни Сирии, где дослужился до командира 23-го эскадрона, состоявшего из чеченских горцев. За короткий срок он прошёл все сержантские звания легиона, и 11 января 1929 г. ему было присвоено звание лейтенанта. С февраля 1929 г. по ноябрь 1933 г. штатный сотрудник особых поручений Иностранного легиона по Леванту и Северной Африке. С ноября 1933 г. проживает во Франции, где получил французское гражданство (1935). С началом Второй мировой войны поступает на военную службу во Французскую армию. После поражения Франции вместе со своим эскадроном 11 июля 1940 года переправляется в Тунис, где вскоре умер от болезни.

Награды

Русские

• Орден Святого Георгия 4-й степени (1919)
• Георгиевское оружие (18 июля 1915)
• Орден Святого Станислава 1-й степени
• Орден Святой Анны 2-й степени с мечами
• Орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом
• Орден Святого Станислава 2-й степени (1909)
• Орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом (1907)
• Орден Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» (1906)
• Орден Святого Станислава 3-й степени

Иностранные

• Орден Почётного легиона (кавалер, Франция)
• Воинская медаль (Франция)
• Военный крест иностранных театров военных действий с 2 пальмовыми ветвями (Франция)
• Орден «За выдающиеся заслуги» (Великобритания)
• Орден Льва и Солнца (Персия)
• Золотая Звезда Эмира Бухарского
• Орден Заслуг 3-й степени (Ливан)
• Орден «За воинские заслуги» 3-й степени (Сирия)
• Медаль Победы (Франция)
• Памятная Сирийско-Киликийская медаль с планкой «1925—1926» (Франция)

Источники

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1720 Хрещатицкий, Борис Ростиславович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
• [encycl.chita.ru/encycl/person/?id=4086 Хрещатицкий Б. Р.] \\ Энциклопедия Забайкалья.
• [legioncavalerie.free.fr/fr/historique_officiers.htm Хрещатицкий Б. Р. в Иностранном легионе]  (фр.)
• Волков Е. В., Егоров Н. Д., Купцов И. В. Белые генералы Восточного фронта Гражданской войны: Биографический справочник. — М.: Русский путь, 2003. — ISBN 5-85887-169-0

Отрывок, характеризующий Хрещатицкий, Борис Ростиславович

Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]