Христианство в КНДР

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Христианство в КНДР — одна из религий, представленных в стране.

По данным исследовательского центра Pew Research Center в 2010 году в Северной Корее проживало 480 тыс. христиан, которые составляли 2,0 % населения этой страны[1][2]. Энциклопедия «Религии мира» Дж. Г. Мелтона оценивает численность христиан в 2010 году в 484 тыс. верующих[3].

Христианство составляет идеологическую конкуренцию государственной доктрине — чучхе. По оценке северокорейского режима, христианство внесло свой вклад в крушение коммунизма в странах советского блока, в связи с чем оно рассматривается как угроза стабильности.

По итогам исследования организации «Open Doors», КНДР на протяжении ряда лет занимает 1 место в списке стран, где чаще всего притесняют права христиан, а около 70 тыс. человек отбывают наказание в 30 трудовых лагерях[4][5].





Протестантизм в КНДР

Широкая протестантская проповедь на Корейском полуострове была начата после подписания договора между Кореей и американским правительством в 1882 году. В 1907 году, под влиянием Уэльского пробуждения, в Корее началось религиозное пробуждение. К 1945 году на территории нынешней КНДР насчитывалось 3 тыс. протестантских общин, членами которых были 250—300 тыс. человек[6].

После прихода к власти Временного правительства во главе с Ким Ир Сеном было начато полномасштабное преследование христиан. Значительное число протестантских лидеров были репрессированы.

В настоящее время единственным признанным государством протестантским союзом является Корейская христианская федерация. По данным правительства КНДР членами федерации являются 12 тыс. человек[7]. В Пхеньяне действует 2 протестантских храма — Погсусский и Чхильгорский. По широко распространённому мнению, деятельность Корейской христианской федерации служит пропагандистским целям и жёстко контролируется государством.

На протяжении всей истории КНДР в западной прессе циркулировали слухи о существовании в Северной Корее подпольных протестантских церквей, не связанных с Корейской христианской федерацией и не подконтрольных северокорейским спецслужбам. В 1990-х годах, во время голода, Северная Корея ослабила пограничный контроль, что позволило тысячам северокорейских граждан перебираться на заработки в Китай. Здесь многие из них получили гуманитарную помощь и приют в многочисленных христианских миссиях; некоторые позже были обращены в христианство и прошли ускоренные миссионерские курсы. В это же время протестантским организациям удалось переправить в Северную Корею Библии и другую христианскую литературу. Эти факторы вызвали значительный рост подпольных христианских церквей. Издание «Операция Мир» насчитало в 2000 году в Северной Корее 350 тыс. прихожан нелегальных протестантских общин[8]. По данным исследовательского центра Pew Research Center число протестантов в КНДР в 2010 году достигло 440 тысяч[1]. Большинство из них в вероучении и богослужебной практике являются пятидесятниками[9].

Католицизм

Православие

Численность православных в стране оценивается в пределах 0,0002 % (50-60 человек), большую часть из которых составляют дипломаты и приглашённые специалисты из стран с православной традицией.

Напишите отзыв о статье "Христианство в КНДР"

Ссылки

Примечания

  1. 1 2 [features.pewforum.org/global-christianity/population-number.php Global Christianity] (англ.). The Pew Forum on Religion & Public Life (19 December 2011). Проверено 13 мая 2013. [www.webcitation.org/6Gocow72Q Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
  2. [features.pewforum.org/global-christianity/total-population-percentage.php Christian Population as Percentages of Total Population by Country] (англ.). The Pew Research Center's Religion and Public Life Project (12-19-2011). Проверено 25 декабря 2014.
  3. J. Gordon Melton. Korea, Democratic People’s Republic of (North Korea) // Religions of the World, Second Edition A Comprehensive Encyclopedia of Beliefs and Practices / J. Gordon Melton and Martin Baumann. — 2-е. — Santa Barbara, California: ABC CLIO, 2010. — P. 1641-1645. — 3200 p. — ISBN 978-1-59884-203-6.
  4. [www.sedmitza.ru/news/2684291.html В Северной Корее около 70 тыс. христиан отбывают наказание в трудовых лагерях]
  5. [www.sedmitza.ru/news/3353189.html Положение христиан в Северной Корее через год после смены руководства страны не улучшилось]
  6. Андрей Ланьков. [baznica.info/article/khristianstvo-v-severnoi-koree/ Христианство в Северной Корее]. The Seoul Herald / портал Baznica.Info (19 декабря 2011). Проверено 20 сентября 2015.
  7. Bureau of Democracy, Human Rights, and Labor. [www.state.gov/j/drl/rls/irf/religiousfreedom/index.htm?year=2013&dlid=222139#wrapper Korea, Democratic People's Republic of] (англ.). International Religious Freedom Report for 2013. The Office of Website Management, Bureau of Public Affairs (2013). Проверено 31 июля 2015.
  8. Patrick Johnstone, Jason Mandryk. Democratic Peoples Republic of Korea // [books.google.md/books/about/Operation_World_2001.html?id=NuQCRAAACAAJ&redir_esc=y Operation World 2001]. — London: Paternoster Publishing, 2001. — P. 385-386. — 798 p. — (Operation World Series). — ISBN 1-8507-8357-8.
  9. [www.atlasofpentecostalism.net/cartography/item/0fd288150e92583bc9c1b4bd7ffeeaf9 Pentecostal Growth 1970-2010] (англ.). Atlas Of Pentecostalism. Проверено 20 сентября 2015.

Отрывок, характеризующий Христианство в КНДР

Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.