Христианство в Северной Осетии

Христианство (осет. Чырыстон дин) проникло в Аланию из Византии в Средние века.

История христианства

Легенды о первых миссионерах Осетии восходят к апостольским временам (Андрей Первозванный, Симон Кананит) известно о проповеди на осетинской земле святой Нины, однако документально распространение христианства в Осетии фиксируется в VII века.

В 916 году состоялось великое крещение Алании. Николай Мистик учреждает Аланскую епархию. Центром осетинского христианства была территория Карачаево-Черкесии (Зеленчукские храмы). Следует отметить, что эти три аланских храма (IХ—Х), сохранившиеся до наших дней, являются древнейшими христианскими храмами (осет. Аргъуан) на территории России. Благодаря христианству у осетин появляется письменность на основе греческого алфавита (Зеленчукская надпись).

В 4-й четверти XIII в. происходит объединение Зихской и Аланской митрополий, которое сопровождается уходом христианского населения в Сарайскую митрополию. После падения Византии и нашествий кочевников христианство регрессировало к народному обычаю. После гибели Ос-богатыря Осетия попала под гнет своих соседей — кабардинцев, а её население стало переходить в ислам.

Весной 1745 г. во главе с архимандритом Пахомием Осетинская русская православная духовная комиссия прибыла в Осетию. Новое крещение осетин стало политическим актом лояльности к России. В 1793 году российским правительством была учреждена Моздокско-Маджарская викарная епархия, которая в 1799 году была упразднена. В 1875 году была учреждена викарная Владикавказская епархия при Грузинском экзархате, которая с 1894 года обрела самостоятельность.

Перевод Евангелий на осетинский язык появился в 1861 году.

Народное христианство

Помимо почитания Бога-Творца (осет. Хуыцау, Хуцау) и его сына Иисуса Христа (осет. Йесо Чырысти), большую роль в осетинском христианстве играет культ святых: почитание Дон-Беттыр (Апостол Пётр), Уац-Тырджи (Георгий Победоносец), Уац-Илла (Илья-пророк), Фыд Иуане (Иоанн Креститель), Тутыр (Феодор Тирон), Никкола (Николай Чудотворец) и пр. Почитается Троица (осет. Саниба).

В центре религиозных церемоний была семейная трапеза, где роль молитв выполняли тосты и застольные песни религиозного характера.

Особая роль отводилась святилищам (дзуар), где совершались моления, жертвоприношения и торжества (куывд). Жрецом дзуара (дзуари-лаг) прежде всегда был старший в роде. Когда приходят к месту дзуара, мужчины отделяются от жен­щин и говорят между собою сначала не иначе как шепотом.

Христианские конфессии

В настоящее время кроме православия в Осетии ограниченно распространен католицизм и протестантизм (баптизм, лютеранство, адвентисты седьмого дня, пятидесятники)

Праздники

• Ног аз — Новый год
• Доныскъæфæн — Крещение Господне.
• Тутыр-тæ — Федоровы дни (начало Великого поста)
• Зазхæссан — Вербное воскресение
• Куадзæн — Пасха.
• Зæрдæвæрæн — Вознесение Господне.
• Кæрдæгхæссæн — Троица.
• Дауджытæ — 1 вс. после Троицы.
• Тбау-Уацилла — 2 вс. после Троицы, день Ильи-пророка.
• Кæхцгæнæн — 3 вс. после Троицы, детский праздник.
• Майрæмы куадзæн — 28 августа (осет. Майрæмы мæй), Успение Пресвятой Богородицы
• Фыд Иуане — Усекновение главы Иоанна Крестителя, 4 сентября
• Ичъына — Покров, ок. 2 октября — 6 недель перед Джеоргуба.
• Джеоргуба — 13 ноября, колесование св. Георгия
• Цыппурс — Рождество Христово, декабрь.

Ссылки

• [region15.ru/docs/religion-hristianstvo/ Из истории зарождения христианства в Алании]

Отрывок, характеризующий Христианство в Северной Осетии

По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.