Христианство в Сирии

Христиане в Сирии составляют около 10 % населения. В Сирии есть греческая православная церковь, небольшое количество протестантов.

Положение христиан в Сирии

Дамаск был одним из первых регионов, где апостол Павел начал проповедовать христианство. В то время христиан в Дамаске было больше, чем в других городах. Но во время империи Омейядов распространился ислам, и многие стали мусульманами.

Христианских церквей в Дамаске много. Службы проходят каждое воскресенье. Христианские школы отдыхают в субботу и воскресенье, как в выходные дни, в то время как официальные сирийские выходные выпадают на пятницу и субботу. Сирийские христиане имеют свои собственные суды, которые занимаются гражданскими делами, такими как брак, развод и т. д. Они основываются на учении Библии.

Дополнительная информация

Первой по величине христианской конфессией в Сирии является православие, представленное Антиохийской православной церковью. Вторая по величине община — Армянская апостольская Церковь.

Есть несколько социальных различий между христианами и мусульманами. многие живут в Дамаске, Алеппо, Хаме, или Латакии. Сравнительно больше христиан, чем мусульман, имеют образование выше среднего уровня и т. п.

Христианская церковь

Основная христианская церковь в Сирии — Восточная православная, но христианство в Сирии не является монолитным, а представлено разными церквями, в том числе:

• православными,
• яковитами,
• сиро-католиками,
• армяно-григорианами,
• армяно-католиками,
• маронитами,
• протестантами,
• католиками латинского обряда,
• грекокатоликами.

Христиане в городах

Христиане всей Сирии составляют большинство населения во многих провинциях и городах, главным образом в Алеппо, Хомс был и является вторым по величине христианским населением.

Галерея

• St Elia Maronite church4.jpg

  Маронитская церковь св. Элиаса

• Khandaq.jpg

  Старый христианский квартал Ждейде, Алеппо

• Fransiscan Missionaries Aleppo.jpg

  Монастырь Францисканки Миссионерки Марии в Алеппо

• Christianity in Syria.png

  Карта мест в Сирии со значительным христианским населением

Отрывок, характеризующий Христианство в Сирии

Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.