Христианство в Турции
Несмотря на то, что сейчас христиане в Турции являются религиозным меньшинством (0,6 % населения страны[1][2]) христианство на территории Турции насчитывает долгую историю. Уроженцами территорий ныне занимаемых Турцией были такие почитаемые в христианстве святые как апостол Павел, Тимофей Эфесский (которому Павел адресовал два Послания к Тимофею), Поликарп Смирнский и Николай Чудотворец (также известный как Санта-Клаус)
[1]Содержание
Апостольское время
Христианство на территории Турции восходит к апостольским временам. Именно здесь, в городе Антиохия (ныне Антакья), христиане впервые начали называться христианами (Деян. 11:26). Уроженец киликийского города Тарс (ныне провинция Мерсин) апостол Павел учреждал здесь христианские церкви еще в середине I века среди местного грекоязычного населения. Он проповедовал в Памфилии (Деян. 13:13), Иконии (Деян. 14:1), Ликаонии (Деян. 14:6), Киликии (Деян. 15:41), Галатии (Послание Галатам) и жителям города Колоссы (Послание к Колоссянам). Крепкие христианские общины образовались в Эфесе (жителям этого города Павел адресовал персональное послание), Смирне, Пергаме, Фиатире, Сардисе, Филадельфии и Лаодикии (Семь церквей Апокалипсиса в Азии).
Византийский период
В начале IV века христианство принимают армяне — народ, населявший восточные территории современной Турции (Западная Армения). В том же веке центр Римской империи переносится на территорию Турции и учреждается Византийская империя со столицей в Константинополе (ныне Стамбул), где строится крупнейший христианский храм Софийский собор. Христианство становится официальной религией нового государственного образования. Здесь учреждаются резиденции православных патриархов: Константинопольского и Антиохийского. На территории Турции в IV—VIII вв., в городах Константинополь , Никея (ныне Изник), Халкидон (ныне Кадыкёй) и Эфес, проводились Вселенские соборы, заложившие основы христианской догматики. Важным интеллектуальным центром православия являлась в то время Каппадокия, где жили великие каппадокийцы: Василий Великий, Григорий Нисский и Григорий Назианзин
В V веке в города Эдесса и Нусайбин превратились в духовные центры несторианства. С VI века Иаков Барадей учреждает монофизитскую Сиро-яковитскую церковь.
Упадок христианства
Однако после нашествия и захвата территорий Византийской империи турками-османами, исповедующими ислам (завершившегося в 1453 году падением Константинополя), христианство превратилось в национальную религию греков и армян. Деятельность католических миссионеров среди армян привела к появлению Армянской католической церкви, а протестантских — Армянской евангелистской церкви.
Огромный удар по христианству в Турции был нанесен в начале XX веке, когда по всей империи были уничтожены или изгнаны миллионы христиан (см. Киликийская резня, Геноцид армян, Геноцид ассирийцев, Геноцид понтийских греков, Резня в Смирне, Греко-турецкий обмен населением).
После образования Турецкой республики в 1922 году кемалистское правительство предприняло попытку создания Турецкой православной церкви среди туркоязычных греков, которая, однако, не получила широкого развития[4]
Современное состояние
Сейчас треть всех христиан — это православные: проживающие преимущественно в Стамбуле. Греки признают духовную власть Константинопольского патриарха, а православные арабы объединены в Антиохийскую патриархию. Есть представительства русской и болгарской православных церквей.
Верующие армяне принадлежат апостольской и в меньшей степени католической церквям.
Протестанты составляют 7 % от общего числа христиан, в частности в Измире существует баптистская община, входящая в Турецкую Ассоциацию Протестантских Церквей.[5]
Напишите отзыв о статье "Христианство в Турции"
Примечания
- ↑ 1 2 KONDA Research and Consultancy. [www.konda.com.tr/html/dosyalar/ghdl&t_en.pdf Religion, Secularism and the Veil in daily life] (PDF)(недоступная ссылка — история). Milliyet (8 сентября 2007). [web.archive.org/20081028211305/www.konda.com.tr/html/dosyalar/ghdl&t_en.pdf Архивировано из первоисточника 28 октября 2008].
- ↑ 1 2 [www.state.gov/j/drl/rls/irf/2008/108476.htm Turkey International Religious Freedom Report 2008] Государственный департамент США
- ↑ KONDA Research and Consultancy. [www.konda.com.tr/html/dosyalar/ghdl&t_en.pdf Religion, Secularism and the Veil in daily life] (PDF). Milliyet (25 июня 2011). [web.archive.org/web/20090325005232/www.konda.com.tr/html/dosyalar/ghdl&t_en.pdf Архивировано из первоисточника 25 марта 2009].
- ↑ [www.hierarchy.religare.ru/h-orthod-tureck.html Турецкая православная церковь]
- ↑ [www.baznica.info/index.php?name=News&op=article&sid=4372 Угроза безопасности христиан в Турции продолжает расти]
Ссылки
- [ghiatsint.kz/index.php?option=com_content&view=article&id=23:religiya&catid=3:cat-turkey&Itemid=10 Христианство в Турции]
- [www.alanyasultan.com/alaniya/hristianskie-svyatyni-v-turtsii.html Христианские святыни в Турции]
- [www.rian.ru/religion/20090806/179927584.html Православные святыни в Турции. Справка]
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Христианство в Турции
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
