Христиан Брауншвейгский

Христиан Брауншвейгский

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Кристиан Брауншвейг-Вольфенбюттельский младший (нем. Christian von Braunschweig-Wolfenbüttel; 20 сентября 1599, Грёнинген — 16 июня 1626, Вольфенбюттель) — принц Брауншвейг-Вольфенбюттельский, епископ Гальберштадтский, немецкий протестантский военачальник времён Тридцатилетней войны, во время которой он заслужил репутацию авантюриста и опасного фанатика.

Жизнь

Кристиан родился в Грёнингене (современная земля Саксония-Анхальт). Третий сын Генриха Юлиуса, герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского и его 2-й жены Елизаветы Датской. После смерти отца воспитывался дядей — королём Дании Кристианом IV, а потом поступил в Гельмштедтский университет. После смерти брата Рудольфа, епископа Гальберштадтского, был в 1616 году избран его преемником. Это назначение предоставило ему необходимые финансы для начала военной деятельности.

В 1621 году Кристиан вступил в армию Морица Оранского и сражался в Нидерландах против испанцев.

Позднее он набрал свою собственную армию и примкнул к курфюрсту пфальцскому Фридриху V. Он провёл три значимые битвы: при Хёхсте (1622), при Флерюсе (1622) и при Штадтлоне (1623). Христиан прославился набегами и грабежами, а его армию современники считали одичавшей толпой.

Кампания 1622—1623 годов

В 1621 году Христиан был одним из немногих, оставшихся верными курфюрсту Фридриху, который всего за год до того был смещён с чешского трона после катастрофы на Белой Горе. Фридрих оставался лидером протестантского сопротивления. Что заставляло Христиана так действовать, неизвестно, но одна из возможных причин — публично объявленная рыцарская любовь к даме (жене Фридриха V). Известно, что он носил её перчатку у себя на шлеме.

В конце 1621 года он набрал армию в 10 000 человек, с которыми зазимовал в Вестфалии. Здесь он занялся грабежом католических храмов Мюнстерского и Падерборнского епископств. Священные сосуды, серебряные статуи апостолов и святых Христиан велел переплавить в монету, на которой была выбита надпись «Gottes Freund, der Pfaffen Feind» (февраль 1622 года)

Христиан начал военные действия в 1622 году, когда Мансфельд начал собирать силы и предложил объединить армии, особенно после поражения его союзника Георга Фридриха, маркграфа Баденского, который был наголову разбит при Вимпфене. Христиан двинулся на соединение, но был застигнут и принужден к бою около Хёхста. Хотя сражение считается католической победой, Кристиану удалось привести на соединение с Мансфельдом значительную часть армии.

Объединённая армия двинулась в Эльзас, оставив Пфальц и его столицу Хайдельберг беззащитными перед силами графа Тилли. Хайдельберг пал в сентябре 1622 года, что фактически вывело Фридриха V из войны.

После грабежей и в Эльзасе Христиан и Мансфельд направились в Лотарингию, однако они получили новости об осаде испанцами важной протестантской крепости Берген-оп-Зом. Мансфельд и Христиан двинулись на помощь, но были блокированы при Флерюсе. В битве 29 августа 1622 года Христиан показал свою хорошо известную храбрость и упорство, возглавив четыре неудачных кавалерийских атаки на испанские линии. Несмотря на то, что в пятой атаке ему удалось прорвать заслон испанцев и спасти Берген, это стоило ему почти всей пехоты и левой руки. Христиан велел сообщить об этом Спиноле с добавлением, что у него осталась другая рука — для мщения. Он велел отчеканить монеты с надписью «altera restat» [остается другая (рука)]. После этой победы он расположился на зимовку в Испанских Нидерландах.

На весну 1623 года Христиан, Мансфельд, Габор Бетлен и граф Турн составили план захвата Чехии, чтобы дать протестантстскому движению новую жизнь. Однако план был сорван в самом начале. Граф Тилли двинул войска в Нижнюю Саксонию, а Мансфельд сообщил об отсутствии денег для содержания наёмной армии. Христиан оказался один на один с количественно и качественно превосходящей его армией Тилли. Он начал отступать и маневрировать. Достигнув границы возле Штадтлона, Христиан принял бой, который проиграл. В битве при Штадтлоне 6 августа 1623 года он потерял почти всю свою армию: из 15 000 солдат осталось лишь 2000.

Поражение и смерть

Поражение Христиана означало конец чешско-пфальцского периода Тридцатилетней войны. Через три дня после Штадтлона Фридрих V подписал перемирие с Фердинандом II.

После небольшого затишья в 1625 году Дания, Соединённые провинции и Англия вступили в войну. Мансфельд и Христиан снова оказались востребованы. Христиан с новой армией двинулся в район Рейна, однако, узнав о приближении Тилли, начал отступать и перешёл к партизанским действиям, в которых имел некоторый успех. Вскоре Христиан тяжело заболел и умер в Вольфенбюттеле 16 июня 1626 года.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Христиан Брауншвейгский

– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.