Христиан Хенниг фон Йессен

Христиан Хенниг фон Йессен
Christian Hennig von Jessen
Научная сфера:	этнография, лингвистика
Известен как:	составитель словаря полабского языка

Христиан Хенниг фон Йессен (нем. Christian Hennig von Jessen; 1649, Йессен — 1719) — пастор из города Вустров в Вендланде в княжестве Люнебург. Писал под псевдонимом Вендхольт (Wendholt). Предметом научной деятельности Х. Хеннига были язык и культура практически уже исчезнувшего на рубеже XVII—XVIII вв. славянского народа Северной Германии — вендов, живших на левом берегу Эльбы, потомков одного из племён полабских славян — древян. Благодаря Х. Хеннигу название исторической области Ганноверский Вендланд, ранее редко употребляемое, получило широкое распространение.

Биография

Х. Хенниг родился в небольшом городе Йессен (современный район Виттенберг в земле Саксония-Анхальт), расположенном к западу от Нижней Лужицы. Вероятно, Х. Хенниг мог в детстве сталкиваться со славянской речью лужичан (сорбов), что вызвало позднее его интерес к языку и культуре славян Вендланда. Став пастором, Х. Хенниг переезжает в Вустров. Занимая в течение 40 лет (1679—1719) должность пастора, он одновременно с этим посвящает свою жизнь изучению славян, собирая в разных районах Вендланда книги, документы, памятники литературы, связанные с историей и культурой вендов левого берега Эльбы, а также собирая сведения об их языке.

Вклад в науку

Х. Хенниг занимался изучением этнографии вендов в районах, где они к тому времени ещё сохраняли свои язык и культуру — в окрестностях Хитцаккера, Данненберга, Люхова и Вустрова, делая записи о жизни, быте и обычаях вендов, записывая слова древяно-полабского языка. Но все его записи погибли при пожаре в 1691 году. Х. Хеннигу пришлось вновь приступать к сбору этнографических и языковых материалов. Результатом его многолетней работы стало составление полабского словаря. Х. Хенниг в предисловии к своему словарю писал, что в окрестностях Вустрова осталось всего несколько пожилых вендов, говорящих по-полабски и через двадцать-тридцать лет язык перестанет существовать, подчёркивая необходимость скорейшей письменной фиксации исчезающего полабского языка.

Vocabularium Venedicum — полабский словарь, составление которого было закончено в 1717 году — важнейший вклад Х. Хеннига в науку. Его словарь стал основным, самым полным и значительным, источником изучения древяно-полабского языка. Словарь содержит кроме полабско-немецкого глоссария (включающего около трёх тысяч слов) небольшой сравнительный словарь западнославянских языков — полабско-чешско-лужицко-польский, а также тексты молитв, свадебную песню, или песню невесты «Katy mês Nînka bayt» (с нотами), названия месяцев, некоторые имена и числительные на полабском. Помощь в составлении словаря Х. Хеннигу оказывал полабский крестьянин Ян Янишге (нем. Johann Janieschge) из деревни Кленнов (нем. Klennow). Сбор сведений был завершён к 1705 году, но обработка материала для создания словаря потребовала ещё несколько лет. Известны две редакции словаря, полная и краткая, сохранившиеся в нескольких рукописных копиях. Краткая редакция отличается от полной отсутствием предисловия и сокращениями в некоторых главах. Часть копий была переписана самим Х. Хеннигом. Черновик Vocabularium Venedicum хранится в библиотеке университета во Вроцлаве, отдельные экземпляры — в библиотеках городов Ганновера, Геттингена, Целле, Вольфенбютеля и Стокгольма. Словарь Х. Хеннига был издан Р. Олешем в 1959 году, Р. Олеш использовал для издания копию, хранящуюся в библиотеке Ганновера. Работа Х. Хеннига послужила для составления других, меньших по объёму полабских словарей: небольшого словаря из 240 слов, составленного самим Х. Хеннигом; словаря из примерно около четырёхсот слов, составленного неизвестным автором в 1710 году для господина де Бокёр (фр. An Monsieur de Baucoeur); словаря, составленного Йоханном Фридрихом Ходанном (нем. Johann Friedrich Hodann), секретарём Г. В. Лейбница.

См. также

• Ян Парум Шульце

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

Christian Hennig von Jessen. Vocabularium Venedicum. — Köln. Graz, 1959.

Отрывок, характеризующий Христиан Хенниг фон Йессен

– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.