Христос и женщина, уличённая в прелюбодеянии (картина)
| |
| Брейгель, Питер (Старший) | |
| Христос и женщина, уличённая в прелюбодеянии. 1565 | |
| англ. Christ and the Woman Taken in Adultery | |
| холст, масло. 24,1 см × 34,4 см см | |
| Courtauld Gallery, Лондон | |
 Изображения на Викискладе
|
Христос и женщина, уличённая в прелюбодеянии — картина Питера Брейгеля (Старшего) написана в 1565 году. Работа была выполнена в период проживания в Брюсселе. На данный момент хранится в Галереи Курто[en], Лондон.[1]
Содержание
История создания
Картина относиться к периоду так называемых «предсмертных картин», которые характеризовались сумеречной, монохромной палитрой (пепельные тона красок).[2] Питер Брейгель (Старший), в свойственной ему манере, передает библейский сюжет в атипичной манере. Центральная фигура картины — это женщина, обвиняемая в блуде, которая стоит прямо и возвышается как над своими обвинителями, таки и над Иисусом. Последний изображен склонившимся над землей и пишущий на песке фразу на голландском языке: «кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (нидерл. "Die sonder sonde is, die w…").[3] Показательным является то, что художник изобразил лишь один камень, чего было недостаточно для осуществления наказания. Этим лишь подчеркивалась абсурдность действия со стороны фарисеев и книжников.
Питер Брейгель (Старший) передал эту картину по наследству своему сыну — Яну Брейгелю (Старшему), который, в свою очередь, завещал ее архиепископу Миланскому Федерико Борромео. К слову, архиепископ заказал копию данной картины и вернул оригинал обратно семье художника.[4]
Картина была похищена 2 февраля 1982 года из Галереи Курто и возвращена обратно только спустя 10 лет, в 1992 году. После преступления, эксперты оценили ущерб от кражи картины в 1 миллион долларов.[5]
Сюжет картины
Сюжет картины отображает эпизод новозаветной истории, содержащейся в Евангелии от Иоанна (Ин. 8:2-11). Женщина, уличенная в прелюбодеянии была осуждена на казнь — побитие камнями. Иисус проповедовал у храма и в этот момент фарисеи и книжники привели к нему эту женщину. Они обратились к Иисусу с просьбой растолковать, как им поступить с ней, ведь в законах от Моисея подобные действия полагалось наказывать побитием камнями. Этим действием они пытались заманить Иисуса в логическую ловушку, поскольку любой его ответ имел бы негативные последствия. Отпустить женщину, означало бы несоблюдение законов Моисея. Предать ее казни — пойти против римского императора. Спор был разрешен произнесенной фразой: «кто из вас без греха, первый брось на нее камень». Фарисеи и книжки начали расходиться и в итоге один Иисус, сидящий на земле и рисующий знаки, остался наедине с женщиной.[6]
Напишите отзыв о статье "Христос и женщина, уличённая в прелюбодеянии (картина)"
Примечания
- ↑ Larry Silver. Peasant Scenes and Landscapes: The Rise of Pictorial Genres in the Antwerp Art Market. — University of Pennsylvania Press, 2012. — С. 90. — 392 с. — ISBN 0812222113.
- ↑ М. К. Кантор. Чертополох. Философия живописи. — М: АСТ, 2016. — 480 с. — ISBN 978-5-17-095985-3.
- ↑ [www.philamuseum.org/collections/permanent/102202.html Christ and the Woman Taken in Adultery]. Collections. Philadelphia Museum of Art (29 May 2009).
- ↑ Т. М. Котельникова. Брейгель. — Галерея гениев. — М: Олма-пресс, 2004. — С. 103. — 128 с. — ISBN 5-94849-557-4.
- ↑ R.W. APPLE Jr. [www.nytimes.com/1982/02/04/world/london-theft-1-million-bruegel.html LONDON THEFT: $1 MILLION BRUEGEL]. World. The New York Times (04.02.1982).
- ↑ Кира Дубровина. Энциклопедический словарь библейских фразеологизмов. — М: Литрес, 2016. — С. 57. — 840 с. — ISBN 978-5-9765-0028-0.
Ссылки
[artuk.org/discover/artworks/christ-and-the-woman-taken-in-adultery-207068 Профиль картины на сайте Галереи Курто, Лондон]
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Христос и женщина, уличённая в прелюбодеянии (картина)
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.
Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
