Хроматиды

Хромати́да (от греч. chroma — цвет, краска и eidos — вид) — структурный элемент хромосомы, формирующийся в интерфазе ядра клетки в результате удвоения хромосомы.

Описание

Хроматидой называется любая из двух копий молекулы ДНК, вместе составляющих реплицированную хромосому и соединенных своими центромерами. Этот термин используется, пока центромеры остаются в контакте. После разделения хромосом в ходе анафазы митоза или мейоза нити называют дочерними хромосомами. Иными словами, хроматиды являются половинками реплицированных хромосом.

Количество

У людей, как правило, присутствует 23 пары гомологичных хромосом в каждой клетке (N = 23). Тем не менее количество хроматид будет кратно 23 и может быть 4N, 2N или 1N. Количество не относится к гаплоидному или диплоидному набору, оно относится к числу хроматид в каждой клетке, как кратное гаплоидному набору хромосом в организме.

4N

В клетке с количеством в 4N хроматид присутствуют 23 пары хромосом (46 хромосом), и каждая хромосома имеет две хроматиды. Таким образом, присутствуют 92 хроматиды в каждой клетке (4N).

2N

Сразу же после митоза, во время которого клетка делится пополам, появляется 23 пары хромосом (46 хромосом). Тем не менее хромосома имеет только одну хроматиду. Таким образом, всего 46 хроматид (2xN).

С другой стороны, гаплоидная клетка с двумя хроматидами на каждую хромосому также имеет 46 хроматид. Однако этого не происходит у людей.

1N

Сразу же после мейоза каждая клетка, называемая гаметой, имеет только половину суммы хромосом (23 хромосомы). Кроме того, каждая хромосома имеет только одну хроматиду. Таким образом, всего 23 хроматиды (1xN).

См. также

• Хромосома
• Кариотип
• Половые хромосомы
• Хроматин
• Соматические клетки
• Сестринский хроматидный обмен

Отрывок, характеризующий Хроматиды

– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.