Хроника Великой Отечественной войны/Октябрь 1941 года
|
1 октября 1941 года. 102-й день войны
Битва за Москву. 2-я танковая группа Гудериана группы армий «Центр» прорвала на своём центральном участке оборону 13-й армии Брянского фронта А. И. Ерёменко на всю глубину и продвинулась на 60 км. 1 октября 24-й мотокорпус занял Севск. Немецкая 2-я армия прорвала оборону 50-й армии Брянского фронта. К полудню в результате действий немецкой авиации прекратилась связь со штабами 3-й и 13-й армий, группой Ермакова и Генеральным штабом. (см. карту — [www.mozhaysk.ru/img_pyt/map/mos_obor2.jpg Московская стратегическая оборонительная операция (30 сентября — 5 декабря 1941 г.)]).
1 октября. Завершилась Московская конференция представителей СССР, США и Англии по вопросам взаимных военных поставок (29 сентября — 1 октября). США и Англия обязались с 1 октября 1941 г. по 30 июня 1942 г. ежемесячно поставлять в СССР 400 самолётов (100 бомбардировщиков и 300 истребителей), 500 танков, 200 противотанковых ружей, 2 тыс. тонн алюминия, 1 тыс. тонн броневых листов для танков, 7 тыс. тонн свинца, 1500 тонн олова, 300 тонн молибдена, 1250 тонн толуола и, кроме того, в течение девяти месяцев передать Советскому Союзу 152 зенитные пушки и 756 противотанковых орудий. Со своей стороны Советское правительство дало обязательство предоставить США и Англии сырье для производства вооружения[1].
Совинформбюро.[2] В течение первого октября наши войска вели бои с противником на всём фронте.
2 октября 1941 года. 103-й день войны
2 октября. Финские войска заняли Петрозаводск и заняли оборону на рубеже Свири, ожидая выхода им навстречу войск группы армий «Север».
2 октября. Гитлер направил [www.tyrant.ru/the_orders_and_directives/prikaz_ot_2_oktybry_1941.php Приказ германским войскам на Восточном фронте от 2 октября 1941].
Битва за Москву. 2 октября Группа армий «Центр» нанесла удары по войскам Западного и Резервного фронтов. На Духовщинском направлении 3-я танковая группа вклинилась в расположение советских войск в стыке 30-й и 19-й армий Западного фронта на глубину 15—30 км. На Рославльском направлении 4-я танковая группа Гёпнера, в составе 46-го, 40-го и 57-го моторизованных корпусов, прорвала оборону 43-й армии Резервного фронта. Началась Вяземская операция (2 октября — 13 октября) войск Западного и Резервного фронтов. Немецкая 2-я армия Вейхса вклинилась в советскую оборону в стыке между 43-й армией П. П. Собенникова и 50-й армией. 2-я танковая группа к исходу 2 октября вышла на дальние подступы к Орлу.
Гальдер: «Командование армий и танковых групп, как и 22.6, по-разному отвечает на вопрос о том, намеревался противник вести упорную оборону или нет. Только на тех участках, где у противника были тыловые оборонительные позиции, то есть перед 4-й и 9-й армиями, можно было заранее с уверенностью предположить, что он готовится к обороне. Можно думать, что он намеревался удерживать свои позиции и на остальных участках, но вследствие значительного снижения боеспособности его войск был быстро смят нашими частями.»[3]
2 октября. Командование Одесского оборонительного района организует контратаку для разгрома вражеской группировки в районе Ленинталя. Атака советских войск, поддержанная огнём артиллерии, танками и штурмовыми ударами авиации, закончилась успешно. Противник был смят и к исходу дня значительно потеснён в районе Дальника. Были захвачены пленные, 44 орудия, пулемёты и другое вооружение и военное имущество.
Совинформбюро. В течение 2 октября наши войска вели упорные бои с противником на всём фронте.
3 октября 1941 года. 104-й день войны
Ленинградский фронт. Высадка морского десанта у завода «ПишМаш» окончилась безрезультатно и обернулась тяжелыми потерями для десанта.
Битва за Москву. В полосе Западного фронта 3-я танковая группа продвинулась до 50 км, в полосе Резервного фронта 4-я танковая группа — до 80 км. Командованием Западного фронта для ликвидации прорыва противника в полосе 30-й армии была создана оперативная группа Болдина (152-я стрелковая дивизия, 111-я мотострелковая дивизия, 126-я и 128-я танковые бригады).
4-я танковая дивизия 24-го моторизованного корпуса 2-й танковой группы, пройдя 250 км, неожиданно для командования Брянского фронта ворвалась в Орёл. Войска Брянского фронта оказались глубоко охваченными с фланга и тыла. Немецкие войска вышли на дорогу, ведущую к Москве.
По распоряжению Ставки в район городов Орел и Мценск по воздуху перебрасывается 5-й воздушно-десантный корпус в составе 10-й и 201-й воздушно-десантных бригад. В 5 часов 10 минут 3 октября командир корпуса С. С. Гурьев получил приказ осуществить посадочный десант на аэродроме Орёл, задержать продвижение танков противника по шоссе на Тулу и обеспечить сосредоточение 1-го гвардейского стрелкового корпуса. Вечером 3 октября во Мценск прибыла 4-я танковая бригада М. Е. Катукова.
3 октября. Состоялось [www.tyrant.ru/speeches/6speeches.php радиообращение Гитлера к нации по случаю открытия кампании «Зимней помощи»].
Совинформбюро. В течение 3 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте.
4 октября 1941 года. 105-й день войны
Битва за Москву. 3-я танковая группа достигла Холма, подойдя к верхнему течению Днепра прорвалась по уцелевшим мостам на восточный берег и повернула на Вязьму. На севере 3-я танковая группа продвинулась до Белого. Командованием Западного фронта для ликвидации прорыва противника в полосе 30-й армии была создана оперативная группа Болдина (152-я стрелковая дивизия, 111-я мотострелковая дивизия, 126-я и 128-я танковые бригады). Контрудар, нанесенный 4—5 октября в районе Холм-Жирковский по наступающим соединениям немецкой 3-й танковой группы (31-й и 56-й механизированные корпуса) был отражён и требуемых результатов не достиг.
4-я танковая группа заняла Спас-Деменск и Киров.
К исходу 4 октября противник глубоко охватил группировку из 19-й, 16-й, 20-й армий Западного фронта и 32-й, 24-й и 43-й армий Резервного фронта. Создалась реальная угроза выхода танковых частей противника в район Вязьмы с севера и юга.
2-я танковая группа достигла Мценска. Передовые части 24-го танкового корпуса овладели Мойном, расположенным по дороге на Тулу. 3-я и 18-я танковые дивизии наступали на Карачев. 17-я танковая дивизия захватила плацдарм на р. Нерусса, обеспечив себе возможность дальнейшего продвижения на север.
4-я танковая бригада М. Е. Катукова вступила в бои с наступавшей вдоль дороги Орел—Тула 4-й танковой дивизией Лангермана 24-го моторизованного корпуса, применяя тактику танковых засад.
Донбасская операция (1941). 1-я танковая группа Клейста прорвалась севернее Орехова в стыке 12-й и 18-й армий Южного фронта Д. И. Рябышева. Возникла угроза окружения 12-й, 18-й и 9-й армий. Д. И. Рябышев приказал 12-й армии отойти на подготовленный оборонительный рубеж Павлоград, Любицкое, а 18-й и 9-й армиям отойти на рубеж Любицкое, Большой Токмак, Мелитополь, оз. Молочное (см. карту — [archive.is/20121221175730/victory.mil.ru/war/oper/038.gif Донбасская оборонительная операция (29 сентября — 4 ноября 1941 г.)]).
Гальдер:[3] Потери немецкой армии с 22 июня по 30 сентября 1941 года составили 551 039 человек. Среднесуточные — 5456.
Совинформбюро. Гитлер обманывает немецкий народ
Третьего октября по радио выступал Гитлер…
Гитлер уверяет в своей речи, что он не нападал на СССР, а только предупредил нападение на Германию со стороны СССР. Он уверяет, что, поступая так, он ведёт оборонительную войну и защищает Европу от СССР. Но он то же самое говорил, когда захватывал Бельгию, Голландию, Норвегию, Польшу, Грецию, Югославию и уверял, что эти страны представляют угрозу для Европы и арену для нападения на Германию… Разве это не факт, что не советские войска вторглись в Германию, а немецкие войска вторглись в СССР. Что может противопоставить этому факту известный жонглёр и профессиональный обманщик так называемый Гитлер?
Гитлер лжёт (который раз), заявляя, что Молотов во время берлинских переговоров требовал Проливов, покорения Финляндии, вторжения в Болгарию, против чего Гитлер, оказывается, протестовал. Эта ложь несколько раз официально опровергалась с советской стороны. Да что опровержение? Гитлер сам хорошо знает, что он лжёт и обманывает общественное мнение…
Гитлеру в своей речи пришлось сделать горькое признание: «мы ошиблись в вопросе о том, какую силу представляет наш противник». Вслед за этим вынужденным признанием Гитлер приводит фантастические, бредовые цифры потерь Красной Армии.
По его уверениям Красная Армия якобы потеряла 2.500.000 человек убитыми, 22.000 орудий, 18.000 танков и 14.000 самолётов. Несусветная лживость этих цифр очевидна. На самом деле Красная Армия за истекший период потеряла убитыми 230.000, ранеными 720.000, пропавшими без вести 178.000, всего 1.128.000 человек, около 7.000 танков, 8.900 орудий и 5.316 самолётов…
Поскольку Гитлер скрывает от немецкого населения и мирового общественного мнения потери немецкой армии за три с лишним месяца войны с Советским Союзом, Советское Информбюро сообщает: за истекший период немецко-фашистские войска потеряли на Восточном фронте свыше 3.000.000 убитыми, ранеными и пленными, то есть столько, сколько, примерно, немцы потеряли в прошлой мировой войне на всех фронтах за два года боевых действий. Не менее тяжелы немецкие потери и в вооружении: за 3 с лишним месяца войны немцы потеряли более 21000 танков, 13.000 орудий, 9.000 самолётов, сбитых нашей авиацией в воздушных боях и уничтоженных на аэродромах, не считая потерянных самолётов при взлёте и посадке. Таковы факты.
5 октября 1941 года. 106-й день войны
Моонзундская оборонительная операция (1941). Части морской пехоты Балтийского флота оставили остров Сааремаа Моонзундского архипелага в Балтийском море 7. (см. карту — [upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/9/94/WWII_Moonsund_d.jpg Моонзундская оборонительная операция (6 сентября — 22 октября)].
Стрельнинско-Петергофская операция. Началась частная наступательная Стрельнинско-Петергофская операция (5—10 октября) войск 8-й армии и 42-й армии Ленинградского фронта Г. К. Жукова совместно с Балтийским флотом с целью встречными ударами уничтожить группировку противника на южном берегу Финского залива в районе Петергоф, Стрельна и восстановить связь основных сил фронта с Ораниенбаумским плацдармом.
Битва за Москву. 3-я танковая группа, приостановившаяся из-за отсутствия горючего, во второй половине дня возобновила наступление. Немецкая 4-я армия повернула фронтом на север. 4-я танковая группа, обходя с востока и запада большой болотистый район, наступала в направлении Вязьмы, заняла Мосальск и Юхнов. 2-я танковая группа вышла на шоссе Орел — Брянск.
Ставка Верховного Главнокомандования разрешает войскам Резервного фронта отойти на рубеж Ведерники, Мосальск, Жиздра. Прикрытие возлагалось на оперативную группу И. В. Болдина и 31-ю армию. Штаб Резервного фронта, потеряв связь со штабами армий, не смог организовать плановый отвод войск фронта на указанный рубеж. Нарушилось управление и в войсках Западного фронта, что создало исключительные трудности при организации отхода. Вечером 5 октября Брянскому фронту так же было разрешено отвести войска на вторую полосу обороны в районе Брянска и на рубеж реки Десна.
Донбасская операция (1941). В командование Южным фронтом вступил Я. Т. Черевиченко.
Совинформбюро. В течение 5 октября наши войска вели упорные бои с противником на всём фронте.
6 октября 1941 года. 107-й день войны
Битва за Москву. 3-я танковая группа Г. Рейнгарда окончательно прорвала вторую линию обороны Западного фронта на всю её глубину и вышла 7-й танковой дивизией на автостраду в районе севернее Вязьмы. Немецкая 9-я армия сломила сопротивление советских войск в районе Белого. 4-я танковая группа поворачивает главными силами на север.
22-я и 29-я армии Западного фронта отходят в направлении Ржева и Старицы, 49-я и 43-я армии Резервного фронта — в направлении на Калугу и Медынь.
17-я танковая дивизия 2-й танковой армии Г. Гудериана ударом с востока захватила Брянск. 18-я танковая дивизия заняла Карачев. Войска Брянского фронта оказались рассеченными на две части, а пути их отхода — перехваченными. В окружение под Брянском попали силы 3-й, 13-й и 50-й советских армий. В тот же день Ставка отдала приказ об отводе армий Брянского фронта на рубеж Мценск, Поныри, Фатеж, Льгов, потребовав от командования фронта прикрыть направления на Тамбов и Воронеж. Так как связь Ставки с командующим и штабом фронта была нарушена, этот приказ не дошёл до его исполнителей.
4-я танковая бригада М. Е. Катукова атаковала из засады маршевые колонны немецкой 4-й танковой дивизии Виллибальда фон Лангемана. Вследствие пренебрежения Лангеманом разведкой и охранением немецкие войска понесли большие потери.
Гудериан: «Южнее Мценска 4-я танковая дивизия была атакована русскими танками, и ей пришлось пережить тяжёлый момент. Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34. Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить.»[4]
Ставка Верховного главнокомандования издаёт директиву о приведении Можайской линии обороны в боевую готовность. П. А. Артемьев отдал приказ о занятии частями укреплённых районов Можайского рубежа. В течение 6 и 7 октября поднятые по тревоге училища, отдельные части и подразделения были выдвинуты на Можайскую линию обороны.
Харьковская операция (1941). 17-я немецкая армия перешла в наступление на харьковском направлении. Правофланговые соединения 17-й армии за 4 дня боёв продвинулись на 25—30 км, а атаки войск её центра были отбиты войсками 6-й армии Юго-Западного фронта.
Донбасская операция (1941). 1-я немецкая танковая армия прорывает оборону севернее Орехова на флангах 12-й и 18-й армий Южного фронта.
Совинформбюро. В течение 6 октября наши войска вели упорные бои с противником на всём фронте.
7 октября 1941 года. 108-й день войны
Битва за Москву. 7 октября немецкая 7-я танковая дивизия 3-й танковой группы и 10-я танковая дивизия 4-й танковой группы замкнули кольцо окружения Западного и Резервного фронтов в районе Вязьмы. 56-й мотокорпус создал сплошной фронт окружения на участке от Вязьмы до Днепра восточнее Холма. В окружении оказались 19-я и 20-я армии Западного фронта, 24-я и 32-я армии Резервного фронта.
Германское командование в «Приказе на продолжение операции в направлении Москвы» от 7 октября 1941 г. поставила задачу 9-й армии вместе с частями 3-й танковой группы выйти на рубеж Гжатск — Сычевка, чтобы сосредоточиться для наступления в направлении на Калинин или Ржев.
Гудериан: «В ночь с 6 на 7 октября выпал первый снег. Он быстро растаял, но дороги превратились в сплошное месиво и наши танки двигались по ним с черепашьей скоростью, причём очень быстро изнашивалась материальная часть.»
7 октября началась переброска войск из резерва Ставки и с соседних фронтов на можайскую оборонительную линию. Сюда прибывали 14 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад, более 40 артиллерийских полков и ряд других частей. Заново формировались 16, 5, 43-я и 49-я армии.[5]
7 октября. В ночь с 6 на 7 октября ракетная батарея капитана И. А. Флёрова у деревни Богатырь Угранского района Смоленской области попала в засаду. Оказавшись в безвыходном положении, личный состав батареи принял бой. Под шквальным огнём они взорвали машины. Многие из них погибли, И. А. Флёров взорвал себя вместе с головной пусковой установкой.
Донбасская операция (1941). 1-я немецкая танковая армия соединилась севернее города Осипенко с войсками 11-й армии, прорвавшимися через Мелитополь. В результате 18-я армия Южного фронта попала в окружение в районе пос. Черниговка северо-западнее Осипенко. Из окружения советские войска начали с боями пробиваться на Волноваху и Мариуполь. В последующие дни 12-я армия вела упорные бои, сдерживая немецкие войска на рубеже Павлоград — Васильковка — Гавриловка, 18-я армия с боями отходила к Сталино, а войска 9-й армии отступали в район к северу от Таганрога.
Совинформбюро. В течение 7 октября наши войска вели упорные бои с противником на всём фронте, особенно напряжённые на вяземском и брянском направлениях.
8 октября 1941 года. 109-й день войны
Битва за Москву. Моторизованные корпуса 3-й и 4-й танковых групп, выйдя в тыл вяземской группировки советских войск, отрезали пути отхода соединениям 19, 20, 24 и 32-й армий. Остальным армиям Западного и Резервного фронтов, охваченным с флангов соединениями 4-й и 3-й танковых групп и теснимым с фронта 4-й и 9-й полевыми армиями, пришлось с тяжёлыми боями отступать к Волге, в район юго-западнее Калинина, и на Можайскую линию обороны.
Донбасская операция (1941). Командующим 18-й армией Южного фронта назначен генерал-майор В. Я. Колпакчи. Немецкие войска заняли Мариуполь.
Гальдер:[3] Потери немецкой армии с 22 июня по 3 октября 1941 года составили 564 727 человек. Среднесуточные — 5430.
Совинформбюро. В течение 8 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте, особенно ожесточённые на вяземском, брянском и мелитопольском направлениях. После ожесточённых боёв наши войска оставили г. Орёл.
9 октября 1941 года. 110-й день войны
Битва за Москву. 9 октября Ставка создала фронт Можайской линии обороны, непосредственно подчинив его Ставке. Командующим фронтом по совместительству был назначен командующий Московским военным округом П. А. Артемьев. Для непосредственного руководства действиями войск на Можайской линии обороны в составе фронта создавалась 5-я армия во главе Д. Д. Лелюшенко. Одновременно на орловском направлении развертывалась 26-я армия А. В. Куркина.
Войска 3-й и 13-й армий Брянского фронта ведут бои с целью выхода из окружения. 2-я танковая армия вынуждена отложить наступление от Орла на Тулу. 4-я немецкая армия наступает своим правым флангом на Калугу, а 9-я сосредоточивает силы на северном фланге для удара по району Ржева.
Совинформбюро. В течение 9 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте, особенно ожесточённые на Вяземском, Брянском и Мелитопольском направлениях.
10 октября 1941 года. 111-й день войны
Оборона Заполярья. Завершилась стратегическая оборонительная операция Карельского фронта в Заполярье и Карелии (29 июня — 10 октября). В ходе оборонительных боев советские войска остановили наступление немецко-финских войск на мурманском, кандалакшском, петрозаводском, свирском направлениях. Планы противника по захвату Мурманска и Кировской железной дороги, овладению Ленинградом с севера и северо-запада были сорваны.
Продолжительность операции — 104 суток. Ширина фронта боевых действий — 800 км. Глубина отхода советских войск — 50—150 км. Безвозвратные потери — 67265 (18,8 %). Санитарные — 68448. Всего — 135713. Среднесуточные — 1305.[6]
Стрельнинско-Петергофская операция. Завершилась Стрельнинско-Петергофская операция Ленинградского фронта Г. К. Жукова. Высаженные в ходе операции Петергофский десант (5 октября) и Стрельнинский десант (5—8 октября) погибли.
Битва за Москву. Ставкой верховного главнокомандования Резервный фронт расформирован. Войска резервного фронта переданы в состав Западного фронта. Командующим войсками Западного фронта назначен Г. К. Жуков. Началась Калининская оборонительная операция (10 октября — 4 декабря) войск правого крыла Западного фронта. Началась Можайско-Малоярославецкая операция (1941) (10 октября — 30 октября) войск Западного фронта.
10 октября немецкие 3-я танковая группа и 9-я армия возобновили наступление на калининском направлении против войск правого крыла Западного фронта и 31-й армии Резервного фронта. Через два дня из района юго-западнее Ржева они пробились вдоль Волги на северо-восток и вышли к Калинину.
10 октября немецкие войска вышли к можайской линии обороны.
Донбасская операция (1941). К 10 октября 12-я армия Южного фронта организовала оборону на рубеже Павлоград — Васильковка — Гавриловка, а войска 18-й армии, в командование которыми после гибели в окружении А. К. Смирнова вступил В. Я. Колпакчи, пробившись через неплотный фронт немецких войск, отходили: первая на Сталино, вторая — в район севернее Таганрога.
Совинформбюро. В течение 10 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте, особенно ожесточённые на вяземском, брянском и мелитопольском направлениях.
11 октября 1941 года. 112-й день войны
Битва за Москву. Советские войска оставили Мценск.
Вечером 11 октября 4-я танковая дивизия Лангермана вступила в городское предместье Мценска. 4-я танковая бригада М. Е. Катукова атаковала фланги растянувшейся немецкой колонны и рассекла её на части. Через несколько часов дивизия Лангермана была разгромлена.
Совинформбюро. В течение 11 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте, особенно ожесточённые на вяземском и брянском направлениях.
12 октября 1941 года. 113-й день войны
Моонзундская оборонительная операция (1941). Немецкое командование высаживает десант одновременно в нескольких пунктах побережья острова Хийумаа.
Битва за Москву. ГКО принял Постановление о создании Московской зоны обороны. Войска Можайской линии обороны подчинены Западному фронту.
Немецкие войска нанесли из района юго-восточнее Ржева сильный удар вдоль правого берега Волги по направлению к Калинину.
5-я гвардейская стрелковая дивизия под ударами немецкого 13-го армейского корпуса оставила Калугу. Немецкий 57-й моторизованный корпус подошёл к Медыни.
Совинформбюро. В течение 12 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте, особенно ожесточённые на вяземском и брянском направлениях. После упорных многодневных боев наши войска оставили г. Брянск.
13 октября 1941 года. 114-й день войны
Битва за Москву. Завершилась Вяземская операция (2 октября — 13 октября). Немецкие войска прорвали фронт обороны Красной армии на всю оперативную глубину и, уничтожив часть войск Западного и Резервного фронтов, подошли к Можайской линии обороны Москвы.
В Волоколамском укреплённом районе заняла оборону 16-я армия К. К. Рокоссовского Западного фронта, в Можайском — 5-я армия Л. А. Говорова, Малоярославецком — 43-я армия К. Д. Голубева, в Калужском — 49-я армия И. Г. Захаркина.
13 октября в частях Западного фронта зачитали первый приказ Г. К. Жукова:
«Командование фашистских войск, обещавшее в одну неделю взять Ленинград, провалилось с этим наступлением, погубив десятки тысяч своих солдат. Наши войска заставили фашистов прекратить предпринятое наступление. Теперь, чтобы оправдать этот провал, фашисты предприняли новую авантюру — наступление на Москву. В это наступление фашисты бросили все свои резервы, в том числе малообученный и всякий случайный сброд, пьяниц и дегенератов. Наступил момент, когда мы должны не только дать отпор фашистской авантюре, но и уничтожить брошенные в эту авантюру резервы. В этот момент все как один, от красноармейца до высшего командира, должны доблестно и беззаветно бороться за свою Родину, за Москву! Трусость и паника в этих условиях равносильны предательству и измене Родине.В связи с этим приказываю:
Трусов и паникеров, бросающих поле боя, отходящих без разрешения с занимаемых позиций, бросающих оружие и технику, расстреливать на месте.
Военному трибуналу и прокурору фронта обеспечить выполнение настоящего приказа. Товарищи красноармейцы, командиры и политработники, будьте мужественны и стойки. НИ ШАГУ НАЗАД! ВПЕРЁД ЗА РОДИНУ!»[7]
Совинформбюро. В течение 13 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте, особенно упорные на ВЯЗЕМСКОМ и БРЯНСКОМ направлениях. После многодневных ожесточённых боёв, в ходе которых противник понёс огромный урон людьми и вооружением, наши войска оставили г. Вязьму.
14 октября 1941 года. 115-й день войны
Битва за Москву. 3-я танковая группа заняла Калинин. Соединения 3-й танковой группы сразу же после захвата Калинина попытались развить наступление на Торжок и выйти в тыл войскам Северо-Западного фронта, но получили отпор со стороны оперативной группы Северо-Западного фронта Н. Ф. Ватутина.
С 14 октября завязались упорные бои на волоколамском направлении, которое прикрывали войска 16-й армии. Все попытки 5-го армейского корпуса прорвать фронт в районе Волоколамска не увенчались успехом. Войска 16-й армии создали здесь прочную оборону, впервые широко применив систему глубоко эшелонированной противотанковой артиллерийской обороны.
Донбасская операция (1941). Немецкая 1-я танковая армия, продвигаясь вдоль побережья Азовского моря, к 14 октября передовыми частями подошла к реке Миус севернее Таганрога, где встретила сопротивление войск Таганрогского боевого участка. Командующий Южным фронтом Я. Т. Черевиченко решил использовать благоприятное оперативное положение 9-й армии, нависающей над флангом этой группировки противника, для нанесения контрудара. Наступление правофланговых соединений 9-й армии, проводившееся на широком фронте, развития не получило. Войска Таганрогского боевого участка отбросили передовые части танковой и моторизованной дивизий противника на 10—15 км к западу от р. Миус. Однако с подходом главных сил 1-й танковой армии войска Таганрогского боевого участка вынуждены были отходить.
Совинформбюро. В течение 14 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте и особенно ожесточённые на вяземском, брянском и калининском направлениях. После ожесточённых боёв наши войска оставили г. Мариуполь.
15 октября 1941 года. 116-й день войны
Битва за Москву. Оперативная группа Н. Ф. Ватутина вышла на подступы к Калинину и перешла в наступление с целью разгрома противника в северо-западной части города. Ожесточенные бои длились три дня.
15 октября Государственный Комитет обороны СССР принял решение об эвакуации Москвы. На следующий день началась эвакуация из Москвы (в Куйбышев, Саратов и другие города) управлений Генштаба, военных академий, наркоматов и других учреждений, а также иностранных посольств. Осуществлялось минирование заводов, электростанций, мостов.
Фон Бок: «Ухудшение погоды, как-то: перемежающиеся ливни, снегопады и заморозки, а также необходимость передвигаться по неописуемым дорогам сильно сказываются на состоянии техники, вызывают переутомление личного состава и как следствие этого падение боевого духа. Вопрос: „Что будет с нами зимой?“ — тревожит каждого немецкого солдата».[8]
Харьковская операция (1941). 15 октября войска немецкой 6-й армии заняли Краснополье, юго-восточнее города Сумы.
Одесская оборона (1941). 15 октября главные силы Одесского оборонительного района начали планомерный отход с фронта. В 11 часов вечера они отошли в район порта, а в 3 часа утра 16 октября погрузились на корабли.
Совинформбюро. В течение ночи на 15 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте и особенно ожесточённые на вяземском, брянском и калининском направлениях.
16 октября 1941 года. 117-й день войны
Тихвинская оборонительная операция. Началась Тихвинская оборонительная операция (16 октября — 18 ноября) войск 4-й и 52-й отдельной армий Ленинградского фронта.
Целью немецкого наступления был план глубокого обхода Ленинграда с юго-востока. Группа армий «Север» должна была нанести удар из района Чудово в направлении на Тихвин и Волхов и там соединиться с финскими войсками на реке Свирь и замкнуть восточнее Ладожского озера кольцо блокады вокруг Ленинграда. Часть своих сил группа армий «Север» должна была выделить для наступления через Малую Вишеру на Бологое навстречу войскам группы армий «Центр», чтобы во взаимодействии с ними окружить войска Северо-Западного фронта.
В районе Чудово на участке фронта в 70 километров гитлеровцами был сосредоточен 39-й моторизованный корпус 16-й армии и 1-й армейский корпус 18-й армии.
В полосе от Ладожского озера до озера Ильмень оборонялись 54-я армия Ленинградского фронта, 4-я и 52-я армии, которые непосредственно подчинялись Ставке Верховного Главнокомандования, а также Новгородская армейская группа Северо-Западного фронта. Основные силы советских войск находились в полосе 54-й армии, готовившейся к наступлению на Синявинском направлении (10 километров севернее Мги).
16 октября войска группы армий «Север» форсировали Волхов, прорвали оборону на стыке 4-й и 52-й армий и устремились на Будогощь — Тихвин. Одновременно немецкие войска двинулись в северном направлении — на Кириши и в юго-восточном направлении — на Малую Вишеру (см. карту — [www.hrono.info/img/karty/1941tihvin1.gif Тихвинская оборонительная операция (16 октября — 18 ноября 1941 г.)]).
Битва за Москву. В районе Калинина противник отразил все атаки советских войск. Во второй половине дня немецкая 1-я танковая дивизия проложила себе путь для продвижения на Торжок со стороны Калинина и двинулась в северо-западном направлении.
Немецкие войска возобновили наступление на московском направлении. В районе Волоколамска противник вступил в бой с 316-й стрелковой дивизией И. В. Панфилова. Под ударом 40-го немецкого моторизованного корпуса 32-я стрелковая дивизия начала отходить к Можайску. 110-я дивизия и 151-я мотострелковая бригада оставили Боровск. Передовые отряды противника завязывают бои на окраинах Малоярославца.
Одесская оборона (1941). Советские войска заканчивают эвакуацию и оставляют Одессу. В 5 часов 10 минут утра из Одесского порта выходит последний транспорт с войсками. Вслед за ним Одессу покидают боевые корабли, принявшие на борт бойцов и командиров, которые прикрывали отход войск. В 9 часов утра 16 октября от пирсов порта отошёл последний сторожевой катер охраны водного района Одесской военно-морской базы. Лишь около 12 часов дня противник понял, что советские войска оставили Одессу. Его разведывательные части, с трудом прорвавшись сквозь огонь партизан и минные поля, выставленные нашими саперами, к вечеру вошли в город.
Совинформбюро. В течение 16 октября шли бои на всём фронте, особенно ожесточённые на ЗАПАДНОМ направлении фронта. В ходе боёв на Западном направлении обе стороны несут тяжёлые потери.
17 октября 1941 года. 118-й день войны
Южный фронт. Войска фронта оставляют Таганрог.
Битва за Москву. Из войск правого крыла Западного фронта (22, 29 и 30-я армии) и группы Н. Ф. Ватутина создан Калининский фронт во главе И. С. Коневым.
3-я танковая группа развивает наступление в направлении Торжка. 19-я танковая дивизия 4-й танковой группы подошла к Малоярославцу.
17 октября по московской городской радиосети выступил А. С. Щербаков. Он разъяснил жителям столицы сложность обстановки, создавшейся на подступах к Москве, вынужденность и вместе с тем целесообразность мероприятий, осуществляемых правительством по эвакуации Москвы. Щербаков опроверг ложные слухи, распространявшиеся вражеской агентурой, относительно готовящейся сдачи столицы. «…За Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови,— сказал Щербаков.— Планы гитлеровцев мы должны сорвать во что бы то ни стало… Каждый из вас, на каком бы посту он ни стоял, какую бы работу ни выполнял, пусть будет бойцом армии, отстаивающей Москву от фашистских захватчиков».[9]
Донбасская операция (1941). Немецкая 1-я танковая армия форсировала реку Миус и 17 октября заняла Таганрог.
Совинформбюро. В течение ночи на 17 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте. Особо упорные бои происходили на ряде участков ЗАПАДНОГО направления фронта.
Организованная Командованием Красной Армии в течение последних 8 дней эвакуация советских войск из Одессы закончилась в срок и в полном порядке. Войска, выполнив свою задачу в районе Одессы, были переброшены нашим морским флотом на другие участки фронта в образцовом порядке и без каких-либо потерь.
Распространяемые немецким радио слухи, что советские войска были вынуждены эвакуироваться из Одессы под напором немецко-румынских войск, лишены всякого основания. На самом деле, эвакуация советских войск из района Одессы была проведена по решению Верховного Командования Красной Армии по стратегическим соображениям и без давления со стороны немецко-румынских войск. Ввиду этого заявления немецкого командования о трофеях, будто бы взятых немецко-румынскими войсками в районе Одессы, являются пустым хвастовством.
18 октября 1941 года 119-й день войны
Битва за Москву. Немецкие войска заняли Малоярославец и Можайск. Неоднократные попытки вернуть Можайск не дали положительных результатов. Г. К. Жуков потребовал от командования 5-й армии «безжалостно расстрелять» тех, кто «самовольно оставил фронт», «не останавливаясь перед полным уничтожением всех бросивших фронт». За отход без приказа из района Рузы частей 133-й стрелковой дивизии перед строем были расстреляны её командир полковник А. Г. Герасимов и бригадный комиссар Г. Ф. Шабалов.[7]
Немецкая 2-я танковая армия ликвидировала «котел» на юге от Брянска и возобновила продвижение в направлении Тулы.
Крымская оборонительная операция. Началась Крымская оборонительная операция (18 октября — 16 ноября). 11-я армия Манштейна и румынский горный корпус перешли в наступление на Крым. Главный удар через Перекопский перешеек наносили немецкие дивизии, вспомогательный — через Чонгарский мост — румынские бригады. Немецкие войска прорвали оборону 51-й отдельной армии Ф. И. Кузнецова на Ишуньских высотах.
Совинформбюро. В течение 18 октября продолжались упорные бои с противником на всём фронте. Особенно ожесточённые бои шли на ЗАПАДНОМ направлении фронта, где наши части отбили несколько атак немецко-фашистских войск.
19 октября 1941 года. 120-й день войны
Моонзундская оборонительная операция (1941). Части Балтийского флота оставили остров Хийумаа и переправились на полуостров Ханко.
Битва за Москву. Государственный Комитет Обороны 19 октября принял постановление о введении с 20 октября в Москве и прилегающих к ней районах осадного положения. В постановлении указывалось: «Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100—120 километров западнее Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии т. Жукову».
Охрана строжайшего порядка в Москве и в пригородных районах была возложена на коменданта Москвы, в распоряжение которого предоставлялись войска внутренней охраны НКВД, милиция и добровольческие рабочие отряды. «Нарушителей порядка,— указывалось в постановлении,— немедля привлекать к ответственности с передачей суду Военного Трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте».[9]
Части 1-й танковой дивизии 3-й танковой группы, двигавшиеся из Калинина в сторону Торжка, вынуждены были отойти в связи с появлением на дороге перед Торжком крупных сил советских войск. 43-й армейский корпус занял Лихвин.
Фон Бок: «Сражения за Вязьму и Брянск завершились развалом русского фронта, имевшего укрепления на большую глубину. Восемь русских армий, состоявших из 73 стрелковых и кавалерийских дивизий, 13 танковых дивизий и бригад, а также многочисленных батарей армейской артиллерии, были уничтожены в трудных боях с сильным противником, имевшим большое численное превосходство.
В общей сложности захвачено: 673 098 пленных, 1277 танков, 4 378 артиллерийских орудий, 1009 противотанковых и зенитных орудий, 87 самолётов и большое количество военных материалов…»[8]
В журнале боевых действий штаба группы армий «Центр» 19 октября было записано:
«В ночь с 18 на 19 октября на всем участке фронта группы армий прошли дожди. Состояние дорог настолько ухудшилось, что наступил тяжёлый кризис в снабжении войск продовольствием, боеприпасами и особенно горючим. Состояние дорог, условия погоды и местности в значительной мере задержали ход боевых операций. Главную заботу всех соединений составляет подвоз материально-технических средств и продовольствия».[10]
Харьковская операция (1941). Немецкие 17-я и 6-я армии продолжают наступление на Харьков и Белгород.
Донбасская операция (1941). Немецкая 1-я танковая армия прорвалась к городу Сталино. 17-я и 6-я армии добились успехов в своём наступлении на Харьков и Белгород.
Совинформбюро. В течение 19 октября на всех направлениях фронта продолжались бои. Особенно упорные бои шли на можайском и малоярославецком направлениях. Отбито несколько ожесточённых атак немецко-фашистских войск.
20 октября 1941 года. 121-й день войны
Синявинские операции (1941). Войска 54-й армии и Невской оперативной группы Ленинградского фронта предприняли второе (20—28 октября) наступление с целью разгрома шлиссельбургско-синявинской группировки противника и деблокады Ленинграда.
Битва за Москву. 3-я танковая группа отозвала свои части, посланные в направлении Торжка, и задействовала их в боях с советскими войсками, атакующими Калинин.
Прекратила сопротивление группировка Брянского фронта, окруженная в районе Трубчевска.
Фон Бок: «Впечатление от созерцания десятков тысяч русских военнопленных, тащившихся почти без охраны в сторону Смоленска, ужасное. Эти смертельно уставшие и страдавшие от недоедания несчастные люди брели бесконечными колоннами по дороге мимо моей машины. Некоторые падали и умирали прямо на шоссе от полученных в боях ран. Голодные обмороки тоже не редкость».[8]
Донбасская операция (1941). Немецкая 1-я танковая армия заняла город Сталино.
Крымская оборонительная операция. Немецкая 11-я армия прорвала Ишуньские укрепления.
Совинформбюро. В течение 20 октября шли бои на всём фронте и особенно напряжённые на Можайском, Малоярославецком и Таганрогском направлениях. На Западном фронте немецко-фашистские войска, поддержанные крупными соединениями танков, предприняли несколько ожесточённых атак на наши позиции. Наши войска атаки немцев отбили.
21 октября 1941 года. 122-й день войны
Битва за Москву. В районе Наро-Фоминска заняли оборону подразделения 1-й гвардейской мотострелковой дивизии, прибывшей с Юго-Западного фронта.
Харьковская операция (1941). Немецкая 6-я армия подошла к западной окраине Харькова.
Совинформбюро. В течение ночи на 21 октября на всём фронте продолжались бои. Особенно напряжённые бои шли на Калининском, Можайском и Малоярославецком направлениях. Немцы несколько раз предпринимали атаки наших позиций, бросая в бой новые части. Наши войска атаки врага отбили.
22 октября 1941 года. 123-й день войны
Моонзундская оборонительная операция (1941). Завершилась оборона советскими войсками Моонзундского архипелага (7 августа —22 октября).
Битва за Москву. Наступление, предпринятое немецким 24-м танковым корпусом из района Мценск, потерпело неудачу из-за недостаточного взаимодействия между танками и артиллерией.
Крымская оборонительная операция. Для объединения действий сухопутных войск и Черноморского флота создано командование войск Крыма во главе с вице-адмиралом Г. И. Левченко. Его заместителем по сухопутным войскам был назначен новый командующий 51-й Отдельной армией генерал-лейтенант П. И. Батов.
Совинформбюро. В течение ночи на 22 октября продолжались бои на всём фронте. Особенно напряжённые бои шли на можайском, малоярославецком и калининском направлениях… После упорных многодневных боёв, в ходе которых противник потерял около 35 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными, наши войска оставили г. Таганрог.
23 октября 1941 года. 124-й день войны
Битва за Москву. Удары советских войск в районе Калинина вынудили фон Бока направить в войска директиву о приостановке наступления 3-й танковой группы через Калинин.
23 октября немецкие войска возобновили наступление на волоколамском направлении в полосе 16-й армии. Войска 49-й армии Западного фронта остановили наступление противника на подступах к Серпухову, у Тарусы и Алексина.
Немецкая 3-я танковая дивизия 2-й танковой армии прорвала оборону советских войск северо-западнее Мценска, а 18-я танковая дивизия заняла Фатеж.
Завершилась Орловско-Брянская операция (30 сентября — 23 октября). Часть войск 50, 3 и 13-й армий Брянского фронта вышла из окружения на рубеж Белев — Мценск — Поныри — Льгов.
Крымская оборонительная операция. Части Отдельной Приморской армии, которые эвакуировались из Одессы в Крым, достигли крымских перешейков и с ходу вступили в бой, пытаясь совместно с 51-й Отдельной армией контратаками задержать наступление немецких войск.
Совинформбюро. В течение 23 октября наши войска вели бои на всём фронте. На можайском и малоярославецком направлениях немецко-фашистские войска предприняли ряд ожесточённых атак на наши позиции. Атаки немцев были отбиты с большими потерями для врага.
24 октября 1941 года. 125-й день войны
Тихвинская оборонительная операция. Войска 52-й армии оставили город Малая Вишера. После усиления резервами 52-я армия, задержала дальнейшее продвижение немецких войск восточнее Малой Вишеры.
Битва за Москву. Войска 33-й и 43-й армий Западного фронта остановили наступление противника на реке Нара. Немецкий 43-й армейский корпус занял Белев на реке Ока.
Немецкая 2-я танковая армия возобновила наступление на Тулу из района Мценска. Началась Тульская оборонительная операция (24 октября — 5 декабря) войск Брянского фронта.
Харьковская операция (1941). 6-я немецкая армия заняла Харьков и Белгород.
Совинформбюро. В течение 24 октября наши войска вели бои на таганрогском и макеевском и донбасском направлениях. Ожесточённые атаки немецко-фашистских войск на наши позиции на можайском и малоярославецком направлениях отбиты частями Красной Армии с большими потерями для противника.
25 октября 1941 года. 126-й день войны
Битва за Москву. К 25 октября противник силами танковой и пехотной дивизий прорвал оборону 316-й стрелковой дивизии И. В. Панфилова и вышел к Волоколамску. Немецкая 2-я танковая армия захватила Чернь.
25 октября в Туле было введено осадное положение.
По решению ГКО создан специальный Комитет по эвакуации из прифронтовой полосы запасов продовольствия и промышленных товаров, а также оборудования текстильных, обувных, швейных, табачных фабрик и мыловаренных заводов.
Крымская оборонительная операция. Немецкие войска прорвали Ишуньские позиции.
Совинформбюро. В течение 25 октября наши войска вели бои на можайском, малоярославецком, таганрогском и макеевском (Донбасс) направлениях.
Нужда скачет, нужда пляшет…
23 октября на одном из участков Южного фронта немцы, пытаясь создать видимость наступления крупной танковой колонны, буксировали на тросах деревянные макеты танков. Немецко-фашистские войска не случайно прибегают к подобным уловкам.
Крупные потери в танках, понесённые немцами на Восточном фронте, а также стойкость и упорство, с которыми Красная Армия организует оборону, заставили фашистов, несмотря на большое количество имеющихся у них танков, прибегнуть к подобным приёмам, вовремя разгаданным нашими частями. Подобные фокусы рассчитаны на то, чтобы представить свои силы большими, чем они есть на самом деле, а также на то, чтобы внести замешательство в ряды наших бойцов.
Но такого рода приёмы стары, как мир, и не от хорошей жизни гитлеровцы вынуждены прибегать к ним. Вот уж, поистине, «нужда скачет, нужда пляшет»…
26 октября 1941 года. 127-й день войны
Битва за Москву. 5-я армия Западного фронта перешла в наступление на Дорохово.
Войска Брянского фронта начали отходить на рубеж Дубна — Плавск — Верховье — Ливны — Касторное.
Совинформбюро. В течение 26 октября наши войска вели бои на можайском, малоярославецком, харьковском и таганрогском направлениях.
На разных участках ЗАПАДНОГО фронта немцы предприняли ряд ожесточённых атак на наши позиции. Все атаки немецко-фашистских войск были отбиты с большими потерями для врага.
После многодневных сражений, в ходе которых немецко-фашистские войска потеряли до 50 тысяч убитыми и ранеными, свыше 250 танков, более 170 орудий, около 1.200 автомашин с военными грузами, наши части оставили г. Сталино.
27 октября 1941 года. 128-й день войны
Тихвинская оборонительная операция. Войска 4-й армии Ленинградского фронта остановили наступление противника в районе Ситомли, а войска 52-й армии — восточнее Малой Вишеры.
Битва за Москву. Немецкий 5-й корпус занял Волоколамск. Немецкая 2-я танковая армия продвигается по направлению к Туле, а 2-я армия — к Курску
Немецкое Верховное командование сухопутных сил приказывает повернуть 2-ю танковую армию на Воронеж, а 3-ю танковую группу — на Рыбинск, но из-за плохого снабжения и дорожных условий противник вынужден отказаться от этих планов.
Совинформбюро. В течение 27 октября наши войска вели бои с противником на можайском, малоярославецком, харьковском и таганрогском направлениях.
Резкое ухудшение физического и морального состояния солдат гитлеровской армии
…Пленные немецкие солдаты заявляют, что моральные и физические силы солдат гитлеровской армии на грани истощения… Все пленные до крайности завшивлены, непрерывно чешутся и обирают с себя паразитов… Многие немцы одеты в дырявое, поношенное летнее обмундирование и совершенно не имеют нижнего белья.
Стало обычным явлением, что немецкое командование водит своих солдат в бой пьяными.
Среди захваченных за последнее время в плен фашистских солдат встречается много людей с серьёзными физическими недостатками, как-то: отсутствием с раннего детства одного глаза, сильной близорукостью, при которой человек без очков совершенно не видит, с хромотой в результате неоднократных операций по случаю гниения ноги и с другими подобными физическими недостатками…
Злодейское нарушение международного права германской военщиной
…Статья 6 главы 2-й Гаагской конвенции запрещает использовать военнопленных на работах, имеющих хоть какое-нибудь отношение к военным действиям. Между тем немцы под угрозой расстрела заставляют пленных красноармейцев обслуживать фашистскую армию. Гитлеровцы привлекают пленных красноармейцев в качестве ездовых на повозках и шофёров на автомашинах и тракторах, перевозящих боеприпасы и другие военные грузы на фронте, в качестве подносчиков боеприпасов на огневые позиции и т. д…
28 октября 1941 года. 129-й день войны
Синявинские операции (1941). События, развернувшиеся на тихвинском направлении, вынудили Ставку перебросить в 4-ю армию часть соединений Ленинградского фронта, принимавших участие в боях на Синявинском направлении. Это привело к прекращению наступления Ленинградского фронта. Завершилась вторая попытка (20—28 октября) прорыва блокады Ленинграда 54-й армией и Невской оперативной группой Ленинградского фронта.
Тихвинская оборонительная операция. Немецкие войска подошли на расстояние 3—5 км к Волхову и начали обстрел станции Волховстрой.
Крымская оборонительная операция. Под ударами противника Приморская армия начала отходить на юг, а 51-я армия — на Джанкой.
28 октября. В Куйбышеве по предписанию Л. П. Берии расстреляны 20 советских, партийных и военных деятелей, в том числе Г. М. Штерн, А. Д. Локтионов, Я. В. Смушкевич, Г. К. Савченко, П. В. Рычагов, И. Ф. Сакриер, И. И. Проскуров, С. О. Склизков, Ф. К. Арженухин, Я. Г. Таубин, Ф. И. Голощекин, М. П. Нестеренко.
Совинформбюро. В течение 28 октября наши войска вели бои с противником на можайском, малоярославецком, волоколамском и харьковском направлениях. Атаки немецко-фашистских войск на наши позиции на ряде участков ЗАПАДНОГО фронта отбиты частями Красной Армии с большими потерями для врага.
29 октября 1941 года. 130-й день войны
Битва за Москву. С установившимся лёгким морозом 2-я немецкая танковая армия вышла к Туле, где натолкнулась на оборону советских войск, усиленную поставленными на прямую наводку зенитными орудиями ПВО города Тулы.
Гудериан: «29 октября наши головные танковые подразделения достигли пункта, отстоящего в 4 км от Тулы. Попытка захватить город с хода натолкнулась на сильную противотанковую и противовоздушную оборону и окончилась провалом, причём мы понесли значительные потери в танках и офицерском составе.»[4]
Крымская оборонительная операция. Командующий войсками Крыма вице-адмирал Г. И. Левченко, приказывает отвести сухопутные войска на тыловой оборонительный рубеж, проходивший по линии Советский — Ново-Царицыно — Саки. В Севастополе введено осадное положение.
29 октября для развития успеха Манштейн создал из разведывательных батальонов, зенитных и противотанковых дивизионов 11-й армии моторизованную группу под командованием полковника Циглера.
Совинформбюро. В течение 29 октября наши войска вели бои с противником на волоколамском, можайском и малоярославецком направлениях. Наши части отбили ряд ожесточенных атак противника.
Наши части оставили Харьков. Немецкие фашисты собирались взять Харьков ещё в сентябре месяце, но эти планы немецкого командования остались на бумаге. Харьков оставлен нашими войсками по стратегическим соображениям в момент, когда это советское командование нашло нужным, а не тогда, когда этого хотели немцы.
За этот период все важнейшие предприятия, подвижной состав железнодорожного транспорта, запасы сырья и другие ценности города были своевременно эвакуированы. Несколько средних и мелких предприятий, имеющих военное значение, взорвано.
В ходе боёв за Харьков немецко-фашистские войска потеряли до 120 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными, свыше 450 танков и бронемашин, до 3.000 автомашин с разным военным грузом и более 200 орудий разного калибра.
30 октября 1941 года. 131-й день войны
Битва за Москву. Завершилась Можайско-Малоярославецкая операция (1941) (10—30 октября 1941). Противник вклинился в оборону советских войск на глубину от 20 до 75 км и был остановлен на рубеже восточнее Волоколамска и далее по рекам Нара и Ока до Алексина.
Немецкий 53-й армейский корпус вышел на шоссе Орел — Тула. Немецкой 2-й танковой армии было приказано перерезать ведущие к Москве железнодорожные пути с юга, 4-й танковой группе — наступать в северо-восточном направлении вместе с 3-й танковой группой, обходя Москву с севера.
Крымская оборонительная операция. На подступах к Севастополю в бой с передовыми частями противника вступила 54-я артиллерийская батарея береговой обороны Черноморского флота, расположенная у деревни Николаевки (40 километров севернее Севастополя). Началась Оборона Севастополя (1941—1942) (30 октября 1941 — 9 июля 1942).
Совинформбюро. В течение 30 октября наши войска вели Ожесточённые бои с противником на волоколамском, можайском, малоярославецком и тульском направлениях. Все атаки немецко-фашистских войск на наши позиции были отбиты с большими для врага потерями.
31 октября 1941 года. 132-й день войны
Оборона Севастополя (1941—1942). Передовые части противника захватили станцию Альма и создали угрозу Севастополю.
Совинформбюро. В течение ночи на 31 октября наши войска вели бои с противником на волоколамском, можайском, малоярославецком и тульском направлениях.
Перечень карт
1. [hamster02.narod.ru/p0010.jpg Общий ход военных действий в первом периоде войны. Июнь 1941 г. — ноябрь 1942 г.]
2. [upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/9/94/WWII_Moonsund_d.jpg Моонзундская оборонительная операция (6 сентября — 22 октября)]
3. [www.hrono.info/img/karty/1941tihvin1.gif Тихвинская оборонительная операция (16 октября — 18 ноября 1941 г.)]).
4. [www.mozhaysk.ru/img_pyt/map/mos_obor2.jpg Московская стратегическая оборонительная операция (30 сентября — 5 декабря 1941 г.)]
5. [archive.is/20121221175730/victory.mil.ru/war/oper/038.gif Донбасская оборонительная операция (29 сентября — 4 ноября 1941 г.)]).
Список литературы
1. [www.mirknig.com/knigi/military_history/1181215372-tankovyj-pogrom-1941-goda-kuda-ischezli-28.html Бешанов В. В. Танковый погром 1941 года. (Куда изчезли 23 тысяч советских танков?). — Мн.: Харвест, 2004.]
2. [militera.lib.ru/db/bock_f/index.html Бок Ф. фон. Я стоял у ворот Москвы. — М.: Яуза, Эксмо, 2006.]
3. [militera.lib.ru/db/halder/index.html Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939—1942 гг.— М.: Воениздат, 1968—1971]
4. [militera.lib.ru/memo/russian/zhukov1/index.html Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2002.]
5. [www.soldat.ru/files/4/6/17/ История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945. Том второй. Воениздат. МО СССР М.—1961]
6. Исаев А. В. [militera.lib.ru/h/isaev_av5 Котлы 41-го. История ВОВ, которую мы не знали]. — М.: Яуза, Эксмо, 2005. — 400 с. — (Война и мы). — 8000 экз. — ISBN 5-699-12899-9.
7. [militera.lib.ru/h/isaev_av3/index.html Исаев А. В. От Дубно до Ростова. — М.: АСТ; Транзиткнига, 2004.]
Напишите отзыв о статье "Хроника Великой Отечественной войны/Октябрь 1941 года"
Примечания
- ↑ [www.soldat.ru/files/4/6/17/ История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945. Том второй. Воениздат. МО СССР М.—1961]
- ↑ [www.soldat.ru/doc/sovinfburo/ Сводки, сообщения Совинформбюро и Приказы Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР. 1941—1945 гг.]
- ↑ 1 2 3 [militera.lib.ru/db/halder/index.html Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939—1942 гг.— М.: Воениздат, 1968—1971]
- ↑ 1 2 [militera.lib.ru/memo/german/guderian/index.html Гудериан Г. Воспоминания солдата. — Смоленск.: Русич, 1999]
- ↑ [militera.lib.ru/memo/russian/zhukov1/index.html Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2002.] (стр.)
- ↑ [www.soldat.ru/doc/casualties/book/chapter5_10_1.html#5_10_22 Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил: Статистическое исследование. / Под общ. ред. Г. Ф. Кривошеева. М.: Олма-Пресс, 2001.]
- ↑ 1 2 [www.mirknig.com/knigi/military_history/1181215372-tankovyj-pogrom-1941-goda-kuda-ischezli-28.html Бешанов В. В. Танковый погром 1941 года. (Куда изчезли 23 тысяч советских танков?). — Мн.: Харвест, 2004.]
- ↑ 1 2 3 [militera.lib.ru/db/bock_f/index.html Бок Ф. фон. Я стоял у ворот Москвы. — М.: Яуза, Эксмо, 2006.]
- ↑ 1 2 [www.soldat.ru/files/4/6/17/ История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945. Том второй. Воениздат. МО СССР М.—1961] (стр.)
- ↑ Исаев, 2005.
Ссылки
- [cmboat.ru/vov01-10-1941/ Великая Отечественная война 1941-1945 гг.. День за днем. Материалы, публиковавшиеся к 60-летию Победы в журнале «Морской сборник» в 1991 — 1995 годы.]
|
Отрывок, характеризующий Хроника Великой Отечественной войны/Октябрь 1941 года
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.
Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.
Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.
Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.