Хроника Великой Отечественной войны/Февраль 1944 года

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск




Содержание

1 февраля 1944 года. 955-й день войны

Ленинградско-Новгородская операция (1944) (см. карту — [www.rustrana.ru/articles/21750/len-nov.jpg Ленинградско-Новгородская наступательная операция (500 КБ)]). Войска 2-й ударной армии И. И. Федюнинского Ленинградского фронта Л. А. Говорова при поддержке авиации Краснознамённого Балтийского флота форсировали реку Лугу на участке Кингисепп, Ивановское и 1 февраля овладели городом Кингисепп.

На лужском направлении 1 февраля противник нанес контрудар 12-й танковой и 285-й охранной дивизиями по правому флангу 8-й армии Волховского фронта К. А. Мерецкова. Навстречу им из района Уторгош наносила удар 121-я пехотная дивизия. Неприятелю удалось пробить брешь и 3 февраля окружить прорвавшиеся на отдельных участках к дороге Луга — Псков части 7-го стрелкового корпуса. В окружении оказались 256-я стрелковая дивизия А. Г. Козиева, часть 372-й дивизии и 2-й партизанский полк 5-й партизанской бригады. В течение 12 дней немцы тщетно пытались ликвидировать взятые ими в кольцо соединения. Окруженные части удерживали занятый район до подхода войск фронта.

1 февраля Ставка ВГК передала Волховскому фронту 1-ю ударную армию 2-го Прибалтийского фронта и поставила задачу на разгром противника в районе города Старая Русса.

Корсунь-Шевченковская операция (см. карту — [bse.sci-lib.com/pictures/12/16/250840139.jpg Корсунь-Шевченковская операция (179 КБ)]). Противник, сосредоточив на фронте Юркова—Лисянка четыре танковые дивизии (13-ю, 11-ю, 3-ю и 14-ю), с утра 1 февраля перешёл в наступление против 5-й гвардейской танковой и 53-й армий. Одновременно в этот же день из кольца окружения противник нанес удар силами до двух пехотных дивизий и полка 14-й танковой дивизии в направлении Бурты навстречу танковой группировке, наступавшей в направлении Крымки с внешнего фронта окружения. В результате этого немцам удалось на внешнем фронте в районе села Водяное потеснить наши части на 5 км к северу и овладеть населённым пунктом Крымки. Удар противника из кольца окружения успеха не имел.

Никопольско-Криворожская операция (см. карту — [archive.is/20121221195355/victory.mil.ru/war/oper/099.gif Никопольско-Криворожская операция (89 КБ)]). 1 февраля в прорыв был введён 4-й гвардейский механизированный корпус Т. И. Танасчишина, который стал быстро продвигаться в южном направлении. Командование 6-й немецкой армии перебросило 9-ю и 23-ю танковые дивизии против главной группировки фронта, но запоздалые контратаки противника не смогли остановить наступление советских войск.

Совинформбюро[1]. Войска ЛЕНИНГРАДСКОГО фронта, сломив сопротивление противника, 1 февраля овладели городом КИНГИСЕПП и, продолжая развивать наступление севернее и южнее КИНГИСЕППА, с боями заняли более 50 населённых пунктов, в том числе СТАРОЕ ГОРКОЛОВО, НОВО-ГОРКОЛОВО, КОЛГОМПЯ, РЕПИНА, ЗАЛЕСЬЕ, РУЧЬИ, ДУБКИ, СЛОБОДКА 1-я и 2-я, КОСКОЛОВО, НИЖНИЕ ЛУЖИЦЫ, ПЕСКИ, ВЕРХНИЕ ЛУЖИЦЫ, ПОЛУЧЬЕ, КУРОВИЦЫ, ОРЛЫ, КЕЙКИНО, ДАЛЬНЯЯ ПОЛЯНА, МАННОВКА, ГОРЕЛОВО, ЛОЖГОЛОВО, ЗАМОШЬЕ, СТАРОПОЛЬЕ, ХАТИЛО, ВАЛОВО, ПОРЕЧЬЕ, УСАДИЩЕ, ГЛАЗОВА ГОРКА, ОСЬМИНО, ЛУГОВСКОЕ и железнодорожные станции ВАЛГОВИЦЫ, КОСКОЛОВО, ЛЕТНЯЯ, ТУГАНЫ.

Юго-западнее и южнее города ЛЮБАНЬ наши войска, преодолевая инженерные заграждения противника на лесных дорогах, с боями продвигались вперёд и заняли населённые пункты ПОСЁЛОК НОВИНКА, ГЛУБОЧКА, АПРАКСИН БОР, ЧЕРВИНСКАЯ ЛУКА, ЧЕРВИНО, КРАПИВНО, КРУТИК, КРИВИНО, ОЛЬХОВСКИЕ и железнодорожную станцию НОВИНКА.

Западнее НОВГОРОДА наши войска продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли более 30 населённых пунктов, в том числе БЕЛОЕ, ХОЛОМЦЫ, ПОЧАП, ХЛУПИНО, КОСТРОНЬ, ВЕЛЬЯШЕВА ГОРА, ЖИЛИ, КУРИНО, ГОРОШИНО (4 км севернее БАТЕЦКАЯ), КНЯЖЬЯ ГОРА, РЕЧКА, БОР, МАЛЫЕ ТОРОШКОВИЧИ, ЛИХАРЕВА ГОРКА, НОВОЕ СЕЛО, ЛУНЕЦ, ЮГОСТИЦЫ, БОЛЬШОЕ КОНЕЗЕРЬЕ, ТЕТЕРЕВИНО, ПЕРЕЦКИЕ, ВЫСОКОЕ.

Западнее НОВОСОКОЛЬНИКИ наши войска вели наступательные бои и заняли, несколько населённых пунктов.

2 февраля 1944 года. 956-й день войны

Ровно-Луцкая операция (см. карту — [velikvoy.narod.ru/karta/front_armiya_oper/rovno-lutsk.gif Ровно-Луцкая операция (71 КБ)]). Части 1-го гвардейского кавалерийского корпуса В. К. Баранова, развивая наступление от Киверцев на юго-запад, утром 2 февраля заняли Луцк. В течение почти всего февраля 13-й армии Н. П. Пухова пришлось вести жестокие бои за удержание Луцка.

Соединения 6-го гвардейского кавалерийского корпуса С. В. Соколова из района Клевани нанесли удар на юго-восток и к вечеру 2 февраля во взаимодействии с войсками, наступавшими с фронта, и при содействии партизан овладели Ровно. 3 февраля был освобожден важный узел железных дорог Здолбунов.

Совинформбюро. В течение 2 февраля на НАРВСКОМ направлении наши войска продолжали успешно развивать наступление и заняли более 40 населённых пунктов, в том числе УСТЬ-ЛУГА, МЕЖНИКИ, КРАКОЛЬЕ, НОВАЯ ДЕРЕВНЯ, ВОЛКОВО. ВАНАКЮЛА, ФЁДОРОВКА, ДУБРОВКА, МОНАСТЫРЁК, ВОРОНОВО, ЧЕРНО, КРИВАЯ ЛУКА, БОРОВНЯ, МАЛАЯ ПОЛЯ, НИКОЛЫДИНА.

Южнее СИВЕРСКИЙ наши войска вели наступательные бои, в результате которых заняли ряд населённых пунктов.

Юго-западнее и южнее ЛЮБАНЬ наши войска с боями продвигались вперёд и заняли населённые пункты ТИГОДА, НОВАЯ ДЕРЕВНЯ, НАНЕЖНО, ОЛЬХОВКА.

Западнее и юго-западнее НОВГОРОДА наши войска, преодолевая сопротивление и контратаки противника, продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населённых пунктов.

Западнее НОВОСОКОЛЬНИКИ наши войска с боями продвигались вперёд и заняли населённые пункты МЕТАЛЬНИКОВО, ВАШКОВО, ГОРЫ, ТУМАШИ, БОРЩОВО, ТЕРЕШКОВО, БУЛАВИНА.

3 февраля 1944 года. 957-й день войны

Ленинградско-Новгородская операция (1944). Войска 2-й ударной армии Ленинградского фронта к 3 февраля вышли на реку Нарву, форсировали её, захватили два плацдарма на её левом берегу в районе города Нарва и начали бои за их расширение. Советские войска вступили на территорию Эстонской ССР.

Витебская наступательная операция. 3 февраля четыре советские общевойсковые, одна гвардейская и одна танковая армии 1-го Прибалтийского фронта И. Х. Баграмяна и Западного фронта В. Д. Соколовского после артиллерийской подготовки, длившейся два с половиной часа, начали новое наступление на Витебск. Численность задействованных в операции войск составила 436 180 человек.

Утром 3 февраля северо-западнее Витебска войска 1-го Прибалтийского фронта перешли в наступление на стыке 4-й ударной и 11-й гвардейской армий на участке Горбачи — Бондарево против 12-й танковой дивизии фон Боденхаузена. Первый день боя закончился успешным прорывом второй линии окопов противника и продвижением на глубину 5 километров. Немцы отдельными боевыми группами отошли в восточном направлении. В дальнейшем продвижение застопорилось, особенно с выходом на реки Пестуница и Заронок с топкими берегами, которые во время весеннего паводка широко разливаются и обращаются в серьёзные препятствия. За пять суток войска фронта продвинулись на шесть километров.

Юго-восточнее Витебска в полосе нижнесаксонской 131-й пехотной дивизии Вебера и восточно-прусской 206-й пехотной дивизии Хиттера, поддерживаемых частями 6-го и 35-го штурмовых зенитных артиллерийских полков, на вооружении которых состояли 88-мм зенитные пушки, войскам Западного фронта удалось продвинуться до высот у озера Старое. Дальнейшее наступление прекратилось, поскольку сильная метель сделала невозможным любое передвижение. 16 февраля у самых ворот Витебска зимнее наступление советских войск остановилось.[2]

Совинформбюро. В течение 3 февраля на НАРВСКОМ направлении наши войска продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли более 50 населённых пунктов и среди них КАЛЛИВАРЕ, ВЕНЕКЮЛА, ТЫРВАЛА, УСТЬ-ЧЕРНОВА, СУР-ЖЕРДЯНКА, БОЛЬШАЯ ПОЛЯ, СЛАНЦЫ, ЗАМОЩЬЕ, ЗАЛЕСЬЕ, МАЛАЯ и БОЛЬШАЯ ВЫСКАТКА, РУДНО, ГУСЕВА ГОРА, ПЕРНИЦЫ, ВЕЛИКОЕ СЕЛО и железнодорожные станции ПРЕОБРАЖЕНКА, СЛАНЦЫ, ИЩЕВО.

Южнее СИВЕРСКИЙ наши войска с боями продвигались вперёд и заняли населённые пункты БЕКОВО, КРАСНЫЙ ХОЛМ, ПОКРОВКА, КЕМСК, ЯЩЕРА, НИЗОВКА, ЛУГИ.

Юго-западнее и южнее ЛЮБАНЬ наши войска, преодолевая инженерные заграждения противника на лесных дорогах, с боями продвигались вперёд и заняли населённые пункты ПОГОРЕЛИ, ВДИЦКО, НИВКИ, Финёв Луг, ТЕСОВСТРОЙ, ВОСХОД, СЛЕПЦЫ, ПЯТИЛИПЫ, ГУЗИ и железнодорожные станции Рогавка, КЕРЕСТЬ.

Западнее и юго-западнее НОВГОРОДА наши войска, преодолевая сопротивление и контратаки противника, продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населённых пунктов.

Западнее НОВОСОКОЛЬНИКИ наши войска продолжали наступление и заняли населённые пункты МАЛЫЕ СОКОЛЬНИКИ, САНЬКИ, СПИЧИНО, КРАСНОГОРЬЕ, КОРНИЛОВО, АНАНКИНО и железнодорожную станцию АБОВО.

Несколько дней назад войска 2-го УКРАИНСКОГО фронта, перейдя в наступление из района севернее КИРОВОГРАДА в западном направлении, и войска 1-го УКРАИНСКОГО фронта, — из района юго-восточнее БЕЛАЯ ЦЕРКОВЬ в восточном направлении, прорвали сильно укреплённую оборону немцев и за 5 дней наступательных боёв продвинулись навстречу друг другу на каждом направлении от 50 до 75 километров и расширили прорыв на каждом участке наступления до 160—175 километров по фронту.

В результате проведённой операции войска 2-го и 1-го УКРАИНСКИХ фронтов соединились в районе ЗВЕНИГОРОДКА, ШПОЛА и тем самым замкнули кольцо окружения группировки противника, действующей севернее этой линии, в составе девяти пехотных и одной танковой дивизий.

Нашими войсками освобождено более 300 населённых пунктов, в том числе город СМЕЛА, город ШПОЛА, город ЗВЕНИГОРОДКА, город КАНЕВ, город БОГУСЛАВ, районные центры Киевской области РОТМИСТРОВКА, ЛИСЯНКА, МИРОНОВКА, крупные железнодорожные узлы БОБРИНСКАЯ, ЦВЕТКОВО, МИРОНОВКА, крупные населённые пункты КОНСТАНТИНОВКА, БАЛАКЛЕЯ, КОВАЛИХА, ПОПОВКА, ЛОЗАНОВКА, ТЕЛЕПИНО, ПАСТОРСКОЕ, ОСИТНЯЖКА, РЕЙМЕНТАРОВКА, КАНИЖ, КАЛИНОВКА, МЕЛЬНИКОВКА, НОСАЧЁВ, ТАШЛЫК, КУЦОВКА, САМ-ГОРОДОК, МАКЕЕВКА, КАПИТАНОВКА, ЖУРОВКА, ТУРИЯ, МАТУСОВ, СИГНАЕВКА, ЛЕБЕДИН, ЛИПЯНКА, НАДТОЧАЕВКА, ВОДЯНОЕ, ТОЛМАЧ, ТЕРЕШКИ, ТОЛСТАЯ, ТОПИЛЬНО, КАЗАЦКОЕ, БОГАЧЁВКА, СТЕЦОВКА, ЮРКОВКА, ВИНОГРАД, КАМЕННЫЙ БРОД, МЕДВИН, ИСАЙКИ, ДЫБНИЦЫ, ЯБЛОНОВКА, БУЖАНКА, ЩЕРБАШЕНЦЫ, СИДОРОВКА, БИЕВЦЫ, МИСАЙЛОВКА, ЧИЖОВКА, РЫЖАНОВКА. МУРЗИНЦЫ, ПОПОВКА, ТАРАСОВКА, ШЕВЧЕНКОВО, МОРЕНЦЫ, КВИТКИ, СЕЛИЩЕ, НИКОЛАЕВКА, КАРАПЫШИ, ЗЕЛЕНКИ, РОССАВА, ПОТОК, МАКЕДОНЫ, КОЗИН, МАСЛОВКА, СТЕПАНЦЫ, ЯБЛОНОВ и железнодорожные станции ПЕРЕГОНОВКА, ВЛАДИМИРОВКА, НОСАЧЕВ, СИГНАЕВКА, ШПОЛА, ИСКРЕННОЕ, КАРАПЫШИ, ТЕМПЫ, ЛАЗУРЦЫ, ТРОЩИН.

4 февраля 1944 года. 958-й день войны

Ленинградско-Новгородская операция (1944). Войска 42-й армии, наступая на юго-запад и юг, 4 февраля вступили в освобожденный к тому времени партизанами город Гдов и вышли на восточное побережье Чудского озера.

Корсунь-Шевченковская операция. 4 февраля в полосе 1-го Украинского фронта противник начал наступление тремя танковыми дивизиями из района Ризино в направлении Лысянки с задачей прорваться к окруженным войскам. Неприятелю удалось вклиниться в оборону советских войск. К месту прорыва советское командование подтянуло стрелковые войска, артиллерию. Сюда была перегруппирована переданная 1-му Украинскому фронту из Резерва Ставки 2-я танковая армия С. И. Богданова. Два танковых корпуса армии нанесли контрудар по противнику. Враг был остановлен и частично отброшен в исходные районы.

4 февраля три другие танковые дивизии немцев возобновили наступление в районе Толмач—Искреннее.

Никопольско-Криворожская операция. 4 февраля командование группы армий «А» (генерал-фельдмаршал Э. Клейст) приступило к отводу войск с никопольского плацдарма. Переправленные на правый берег Днепра пять дивизий были использованы для укрепления коридора вдоль берега шириной 8—12 км, по которому выходили войска из обозначившегося в районе запорожской излучины котла.

Совинформбюро. В течение 4 февраля на НАРВСКОМ направлении наши войска продолжали наступление и заняли несколько населённых пунктов. Нашими войсками полностью очищено от немцев побережье Финского залива до устья реки НАРВА.

Наши войска, наступающие вдоль побережья ЧУДСКОГО ОЗЕРА и к востоку от него, заняли ряд населённых пунктов.

Южнее СИВЕРСКИЙ наши войска с боями продвигались вперёд и заняли населённые пункты МХИ, ВЛАДЫЧКИНО, ЛУЖКИ и железнодорожные станции НИЗОВСКИЙ, МШИНСКАЯ.

Юго-западнее ЛЮБАНЬ наши войска, преодолевая инженерные заграждения противника на лесных дорогах, с боями продвигались вперёд и заняли населённые пункты ПОДДУБЬЕ, ЯЗВИНКА, КУБОЛОВО, ПУСТОЕ РЫДНО, ЗАМЕЖЬЕ, БЕРЕЗНИЦЫ, ЗАРУЧЬЕ, ВЕРЯЖИНО, ЗАМОСТЬЕ, БЕРЕЗНО, Вольные Кусони. Нашими войсками полностью очищена от противника железная дорога НОВГОРОД — ЛЕНИНГРАД.

Западнее НОВГОРОДА наши войска, преодолевая сопротивление и контратаки противника, продолжали вести наступательные бои и заняли несколько населённых пунктов.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА и ШПОЛА наши войска продолжали вести бои по уничтожению окружённой группировки противника и заняли населённые пункты МАЛЫЙ РЖАВЕЦ, ГАМАРНЯ, КОНОНОЧЬ, ХМЕЛЬНА, МИХАЙЛОВКА, МОШНЫ, ВОРОНОВКА.

5 февраля 1944 года. 959-й день войны

Корсунь-Шевченковская операция. На внутреннем кольце части 52-й и 4-й гвардейской армий отразили все атаки противника и к исходу дня 5 февраля овладели важным опорным пунктом противника Вязовок. 5-й гвардейский кавалерийский корпус 5 февраля обходным манёвром овладел Вербовкой и Ольшанами. Взятие Ольшанского выступа и узла дороги Ольшаны прочно обеспечивало северное направление нашего внутреннего фронта. В это же время войска 27-й армии отражали сильные атаки врага на внутреннем фронте в районе Стеблева.

Никопольско-Криворожская операция. К 5 февраля войска 3-го Украинского фронта, преодолевая в условиях распутицы упорное сопротивление врага, продвинулись на глубину 45—60 км и овладели крупным железнодорожным узлом Апостолово. 6-я немецкая армия оказалась рассеченной на две части. Её соединениям, оборонявшимся в районе Марганец, Никополь, угрожало окружение, и противник начал поспешно отводить их на юго-запад вдоль правого берега Днепра.

Совинформбюро. В течение 5 февраля на НАРВСКОМ направлении наши войска вели бои по очищению от отдельных групп противника восточного берега реки НАРВА и заняли несколько населённых пунктов.

Наши войска, наступающие вдоль побережья ЧУДСКОГО ОЗЕРА и к востоку от него, продвинулись вперёд и заняли несколько населённых пунктов.

Юго-западнее и южнее СИВЕРСКИЙ наши войска с боями продвигались вперёд и заняли населённые пункты СЕЛИЩЕ, СОСНОВО, ГУСИНКА, ПОДЛЕДЬЕ, МАЛЫЕ КОРЯЧИ, БЕРЕСТ, ТВЕРДЯТЬ, СТАРИЦА, ПОЖНИ, ПЕХЕНЕЦ, МАЛАЯ ЯЩЕРА и железнодорожные станции СОСНИЦЫ, ВЕРЕСТ, ЛИПОВЕЦ.

Юго-западнее города ЛЮБАНЬ наши войска продолжали наступление и заняли населённые пункты НИКУЛКИНО, БОР, ВОЛКИНО, ФИЛИППОВИЧИ, ЗАГОРЬЕ, ЗАГОРОДИЦЫ, ВЯЖИЩЕ.

Войска 1-го УКРАИНСКОГО фронта в результате стремительного удара подвижных соединений и пехоты и умело проведённого обходного манёвра овладели областными центрами Украины городами ЛУЦК и РОВНО, городом и крупным железнодорожным узлом ЗДОЛБУНОВ, а также с боями заняли более 200 других населённых пунктов и среди них районные центры Ровенской области город ОСТРОГ, АЛЕКСАНДРИЯ, ДЕРАЖНО, РАФАЛОВКА, КЛЕВАНЬ, ОЛЫКА, районный центр Волынской области КОЛКИ и железнодорожные станции КРИВИН, МОГИЛЯНЫ, ОСТРОВ, ИВАНКОВО, КВАСИЛОВ, ШПАНОВ, ОБАРОВ, ОРЖЕВ, КЛЕВАНЬ, НОВОСТАВ, ЦУМАНЬ, ОЛЫКА, АРМАНТЮВ, КИВЕРЦЫ, ЛЮБОМИРСК, ВОЛОШКИ, РЕШУЦК, ГАЛЛЫ, РАФАЛОВКА…

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА и ШПОЛА наши войска продолжали вести успешные бои по уничтожению окружённой группировки противника и, сжимая кольцо окружения, овладели районным центром Киевской области ОЛЬШАНА, крупными населёнными пунктами СЕМИГОРЫ, КОПНОВАТО, МАРТЫНОВКА, ДАРЬЕВКА, КРЕЩАТИК, ШЕЛЕПУХИ, БЕРЕЗНЯГИ, ПЛЕВАКИ, ТУБОЛЬЦЫ, КУМЕЙКИ, БЕЛОЗЁРЬЕ, БАЙБУЗЫ, ВЕРБОВКА.

Одновременно западнее ЗВЕНИГОРОДКА и южнее ШПОЛА наши войска успешно отражали контратаки крупных сил пехоты и танков противника, стремившихся пробиться на помощь окружённой группе войск.

6 февраля 1944 года. 960-й день войны

Совинформбюро. В течение 6 февраля на НАРВСКОМ направлении наши войска полностью очистили от противника восточный берег реки НАРВА севернее и южнее города НАРВА.

Южнее СИВЕРСКИЙ наши войска с боями продвигались вперёд и заняли несколько населённых пунктов.

Западнее и юго-западнее РОВНО наши войска овладели районными центрами Ровенской области ОСТРОЖЕЦ, МЛЫНОВ, МИЗОЧЬ, а также с боями заняли несколько других населённых пунктов.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА и ШПОЛА наши войска продолжали вести бои по уничтожению окружённой группировки противника и, сжимая кольцо окружения, овладели населёнными пунктами ДРАБОВКА, БУРТЫ, ПЕТРОПАВЛОВКА, ОЛЬХОВЕЦ. БЕРКОЗОВКА, КЛЮЧНИКИ. Одновременно, к западу от ЗВЕНИГОРОДКА, наши войска успешно отбивали атаки танков и пехоты противника, стремившихся пробиться на помощь окружённой группировке.

Несколько дней назад войска 3-го УКРАИНСКОГО фронта, перейдя в наступление из районов северо-восточнее КРИВОЙ РОГ и северо-восточнее НИКОПОЛЯ, прорвали сильно укреплённую оборону немцев, продвинулись вперёд за четыре дня наступательных боёв от 45 до 60 километров и расширили прорыв до 170 километров по фронту. В ходе наступления войска фронта разбили четыре пехотных и три танковых дивизии немцев, овладели городом и крупным железнодорожным узлом АПОСТОЛОВО, железнодорожной станцией МАРГАНЕЦ и вышли к нижнему ДНЕПРУ недалеко от города НИКОПОЛЬ. Тем самым наши войска отрезали пути отхода на запад группировке немцев, в составе более пяти пехотных дивизий, действующей в районе НИКОПОЛЬ. Кроме того, наши войска заняли более 250 других населённых пунктов и среди них районный центр Днепропетровской области СОФИЕВКА, крупные населённые пункты ЗЕЛЕНО-ПОЛЕ, КНЯЗЬ-ИВАНОВКА, НОВО-ВИТЕБСК, ЗЛАТОУСТОВКА, ЕКАТЕРИНОВКА, МИХАЙЛОВКА, МАЛО-ВОРОНЦОВКА, КАМЕНКА, БОЛЬШАЯ ПОСТРОМКА, ШОЛОХОВО, ХМЕЛЬНИЦКИЙ, АЛЕКСАНДРОПОЛЬ, ВЫСОКАЯ, ДМИТРИЕВКА, БОРИСОВКА, ГОРОДИЩЕ и железнодорожные станции СПОКОЙСТВИЕ, ДЕВЛАДОВО, ПАВЛОПОЛЬЕ, ЖЁЛТО-КАМЕНКА, МИРОВАЯ, МАРГАНЕЦ…

7 февраля 1944 года. 961-й день войны

Корсунь-Шевченковская операция. В журнале боевых действий 2-го Украинского фронта за 7 февраля отмечалось: «Несмотря на то, что немецкая группировка полностью окружена уже в течение нескольких дней и что беспрерывное наступление наших частей хотя и медленно, но неуклонно сжимает стальное кольцо окружения; несмотря на полную неудачу освобождения окруженных с юга через Шпола и Лебедин и очевидную невозможность выбраться из этого огневого кольца; несмотря на то, что окруженные несут ежедневно огромные потери в живой силе и технике, нет фактов деморализации и дезорганизации в войсках окруженных немецких дивизий. В плен сдаются единицы, сопротивление упорное, контратаки не прекращаются. Это явление ещё раз подчеркивает, что мы воюем все ещё с очень сильной, упорной и устойчивой армией. Тем ценнее и значительнее наша победа над врагом».[3]

Никопольско-Криворожская операция. К исходу 7 февраля 4-й Украинский фронт полностью очистил от вражеских войск никопольский плацдарм.

Совинформбюро. В течение 7 февраля южнее СИВЕРСКИЙ наши войска с боями продвигались вперёд и заняли населённые пункты НАТАЛЬИНО, ПЕЛКОВО, ЧЕРЕМНА, ПОСЁЛОК ЧОЛОВО, ПЕСОЧНЫЙ МОХ, ШУПОГОЛОВО, МОРОВИНО, БУТКОВО, ЕРЫШЕВО и железнодорожную станцию ЧОЛОВО.

Севернее и северо-западнее НОВОСОКОЛЬНИКИ наши войска вели наступательные бои, в ходе которых заняли более 80 населённых пунктов, в том числе населённые пункты ЗЕНЦОВО, АРТИМОНОВО, ФЕТИНИНО, ВАШКИ, ГОСТИЛОВО, СЕМЁНОВО, РЫКШИНО.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА и ШПОЛА наши войска продолжали вести бои по уничтожению окружённой группировки противника и, сжимая кольцо окружения, овладели населёнными пунктами ПОПОВКА, МЕЖИРИЧЬ, БОЛЬШОЕ СТАРОСЕЛЬЕ, ВЯЗОВОК, КЛИЧКОВО.

В излучине ДНЕПРА наши войска продолжали вести бои по уничтожению группировки противника, отрезанной в районе НИКОПОЛЬ, и с боями заняли населённые пункты НОВО-ИВАНОВКА, МАКСИМОВСКИЙ, КРАСНОГРИГОРЬЕВКА, НОВО-ПАВЛОВКА, ДОВГАЛЕВКА. Наши войска вплотную подошли с востока к городу НИКОПОЛЬ и завязали бои на окраине города.

8 февраля 1944 года. 962-й день войны

Ленинградско-Новгородская операция (1944). Войска 67-й армии, наступая на город Луга, к исходу 8 февраля охватили лужскую группировку противника с запада и севера.

Корсунь-Шевченковская операция. В ночь на 8 февраля начался отход немецкого 11-го армейского корпуса из района Городище на Корсунь-Шевченковский. Советские войска продолжали наносить непрерывные удары по противнику. Артиллерия с трёх сторон — с востока, запада и юга — простреливала район Городища. Авиация наносила удары по отступавшим войскам с воздуха. Кольцо окружения все более и более сжималось. 8 февраля советское командование во избежание ненужного кровопролития предложило вражеским дивизиям сложить оружие (см. сводку Совинформбюро за 17 февраля).

Никопольско-Криворожская операция. 8 февраля совместными усилиями войск 3-го и 4-го Украинских фронтов был освобожден Никополь. Первыми форсировали Днепр и ворвались в город гвардейцы мотострелкового батальона майора Г. М. Надежкина 5-й гвардейской отдельной мотострелковой бригады 3-й гвардейской армии. В боях за город отличились воины 203, 333, 266-й стрелковых дивизий.

Совинформбюро. В течение 8 февраля южнее СИВЕРСКИЙ наши войска с боями продвигались вперёд и заняли несколько населённых пунктов, в том числе МОЛОСОВО, ПЕТРУШИНА ГОРА, ТОРКОВИЧИ, ОВИНОВИЧИ, БОРЩЁВО, КАШИЦЫ и железнодорожную станцию ТОРКОВИЧИ.

Севернее и северо-западнее города НОВОСОКОЛЬНИКИ наши войска продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населённых пунктов.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА и ШПОЛА наши войска продолжали вести бои по уничтожению окружённой группировки противника и, сжимая кольцо окружения, овладели населёнными пунктами ОРЛОВЕЦ, КСАВЕРОВКА, ЗАВОДЯНКА, ХЛЫСТУНОВКА, ВАЛЯВА, ЕМЧИХА, ЛОЗКИ, ВОРОБИЕВКА, СЛОБОДА МИРОНОВКА. Одновременно западнее ЗВЕНИГОРОДКА наши войска успешно отражали атаки танков и пехоты противника, стремившихся пробиться на помощь к окружённой группировке.

Войска 3-го УКРАИНСКОГО фронта при содействии с фланга войск 4-го УКРАИНСКОГО фронта, развивая наступление, разбили НИКОПОЛЬСКУЮ группировку немцев и 8 февраля штурмом овладели городом НИКОПОЛЬ — важным промышленным центром Украины.

Войска 4-го УКРАИНСКОГО фронта, прорвав сильно укреплённую оборону немцев на их плацдарме южнее города НИКОПОЛЬ, на левом берегу Днепра, за четыре дня наступательных боёв нанесли тяжёлое поражение семи пехотным дивизиям противника и вышли к реке ДНЕПР на всём протяжении плацдарма. В результате этой операции наши войска полностью ликвидировали оперативно важный плацдарм немцев на левом берегу ДНЕПРА протяжением 120 километров по фронту и 35 километров в глубину. В ходе наступления наши войска овладели районными центрами Запорожской области городом КАМЕНКА, БОЛЬШАЯ ЛЕПЕТИХА и заняли более 40 других населённых пунктов, среди которых крупные населённые пункты ИВАНОВСКОЕ, НОВАЯ ДНЕПРОВКА, НОВОЕ ВОДЯНОЕ, ДНЕПРОВКА, ВОДЯНОЕ, БОЛЬШАЯ ЗНАМЕНКА, ВЕРХНИЙ РОГАЧИК, КАРАЙ-ДУБИНА, УШКАЛКА, БАБИНО, НИЖНИЙ РОГАЧИК, МАЛАЯ ЛЕПЕТИХА…

9 февраля 1944 года. 963-й день войны

Корсунь-Шевченковская операция. В 12 часов 9 февраля штаб генерала Штеммермана сообщил об отклонении ультиматума.

Совинформбюро. В течение 9 февраля на ЛУЖСКОМ направлении наши войска, продолжая наступление, овладели районным центром Ленинградской области и крупной железнодорожной станцией ОРЕДЕЖ, а также с боями заняли более 30 других населённых пунктов, в том числе населённые пункты ТУРОВКА, ВОЛОК, КРАСНЫЕ ГОРЫ, КЕМКА, ДОЛГОВКА, МАЛОЕ ЗАМОШЬЕ, БОЛЬШОЕ ЗАМОШЬЕ, ГОБЖИЦЫ, БАНЬКОВО, ХАБАЛИНКА, ВЕЛИКОЕ СЕЛО, МАЛЫЕ и БОЛЬШИЕ ВЛЕШКОВИЧИ и железнодорожную станцию ЗАЗЛИНЬЕ.

Западнее и юго-западнее НОВГОРОДА наши войска, преодолевая сопротивление и контратаки противника, вели наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населённых пунктов и среди них Радоли, Озерёво, Новые Гусины, Илемцы, Самокража, Раджа, Змеёва Гора, Воронино и железнодорожная станция Мойка.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА и ШПОЛА наши войска продолжали вести бои по уничтожению окружённой группировки противника и, сжимая кольцо окружения, овладели районным центром Киевской области ГОРОДИЩЕ и населёнными пунктами МОСКАЛЕНКИ, ВЫГРАЕВ, БУДКОВКА, ДЕРДЕНЬ, РУДЕНКОВ, САХНОВКА, БРОВАХИ, КИРИЛЛОВКА.

Западнее АПОСТОЛОВО наши войска с боями продвигались вперёд и заняли более 40 населённых пунктов, в том числе РАДУШНОЕ, АЛЕКСАНДРОВКА, ВЛАДИМИРОВКА, МАЛАЯ КОСТРОМОЧКА, АНДРЕЕВКА, МЕРЕЖИНО, ЗЕЛЁНЫЙ ЛУГ.

Северо-западнее и западнее города НИКОПОЛЬ наши войска овладели районным центром Днепропетровской области ЧКАЛОВО, а также заняли населённые пункты ЛАПИНКА, СУЛИЦКОЕ, АЛЕКСЕЕВКА, КАПУЛОВКА, ПОКРОВСКОЕ, ПЕРЕВИЗСКИЕ и железнодорожные станции СИРКО, ЧЕРТОМЛЫК.

10 февраля 1944 года. 964-й день войны

Никопольско-Криворожская операция. Противник сосредоточил против 8-й гвардейской армии девять пехотных и две танковые дивизии и 10 февраля нанес сильный контрудар в направлении на Апостолово. 8-я гвардейская армия растянулась к этому времени на широком фронте. Значительная часть артиллерии отстала, не хватало боеприпасов. Весеннее половодье замедляло манёвр частей и соединений, продвижение артиллерии и подвоз боеприпасов. Советским войскам удалось отразить контрудар врага, но развить наступление они не смогли. Никопольская группировка, избежав нависавшей угрозы окружения, отошла на запад. При отходе враг понес огромные потери в людях и особенно в технике. Войска 3-го Украинского фронта в течение нескольких дней подтягивали артиллерию, танки, подвозили боеприпасы.

Совинформбюро. В течение 10 февраля на ЛУЖКОМ направлении наши войска, продолжая наступление, овладели населёнными пунктами ЗАМОСТЬЕ, ВЕТЧИНЫ, ЗАОЗЕРЬЕ, КРЕСТЬЯНСКИЙ ТРУД, ТОЛМАЧЁВО, ЖЕЛЬЦЫ, ПЛОСКОВО и железнодорожной станцией ТОЛМАЧЁВО.

Западнее и юго-западнее НОВГОРОДА наши войска продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населённых пунктов.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА и ШПОЛА наши войска продолжали вести бои по уничтожению окружённой группировки противника и, сжимая кольцо окружения, овладели населёнными пунктами ЯНОВКА, НЕХВОРОЩЬ, ЗАВАДОВКА, НАБОКОВ ХУТОР, СЕРЕДИН ЯР, ЯХНОВ, МЛЕЕВ, ГРУЗЬКА и железнодорожными станциями ВАЛЯВА, ЗАВАДОВКА.

Западнее АПОСТОЛОВО наши войска вели наступательные бои и заняли несколько населённых пунктов.

11 февраля 1944 года. 965-й день войны

Ровно-Луцкая операция. Завершилась Ровно-Луцкая операция, начавшаяся 27 января 1944 года. Войска правого фланга 60-й армии 1-го Украинского фронта 10 февраля возобновили наступление и 11 февраля после ожесточенных боев освободили город и крупный железнодорожный узел Шепетовку. Выдвинувшись на рубеж Луцк — Млинов — Изяслав, войска правого крыла 1-го Украинского фронта глубоко охватили фланг группы армий «Юг», обеспечив выгодное положение для дальнейшего наступления.

Корсунь-Шевченковская операция. Во второй половине дня 11 февраля противник вновь начал наступление на внешнем фронте. Немецкие 1-я, 17-я танковые дивизии, танковая дивизия СС «Адольф Гитлер» 1-й танковой армии атаковали из района западнее Ризино в направлении на Лысянку, потеснили войска 1-го Украинского фронта и к исходу дня вели бой на рубеже Виноград, Бужанка. В районе Виноград, Лысянка противнику противостояли войска 6-й танковой армии и 104-го стрелкового корпуса 40-й армии 1-го Украинского фронта. Кроме того, на этот участок выдвигалась из резерва Ставки 2-я танковая армия С. И. Богданова.

Немецкие 11-я и 13-я танковые дивизии 8-й армии наступали от Ерки в северном направлении, но были остановлены войсками 2-го Украинского фронта. Для недопущения прорыва противника на стыке фронтов командование 2-го Украинского фронта сосредоточило в этом районе танковые корпуса 5-й гвардейской танковой армии, а 5-й гвардейский кавалерийский корпус повернуло фронтом на запад, на Шандеровку. К утру 12 февраля 63-я кавалерийская дивизия этого корпуса вышла к реке Гнилой Тикич, в район Почапинцы. Главные силы корпуса сосредоточились в районе Сухины, Гнилец, Журовка, где установили связь с 27-й, 4-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армиями.

Совинформбюро. В течение 11 февраля на ЛУЖСКОМ направлении наши войска продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населённых пунктов.

Войска 1-го УКРАИНСКОГО фронта, в результате обходного манёвра и атаки с фронта 11 февраля овладели городом и крупным железнодорожным узлом ШЕПЕТОВКА.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА и ШПОЛА наши войска продолжали вести бои по уничтожению окружённой группировки противника и, сжимая кольцо окружения, овладели населёнными пунктами ГЛУШКИ, ЧЕРЕПИН, ОЛЬХОВНИК, МИРОПОЛЬЕ, ПОТАШНЯ, ТАГАНЧА, ПАТОЧИНО, НОВО-ПАВЛОВКА, ПЕШКОВСКИЙ и железнодорожной станцией ТАГАНЧА.

Одновременно западнее ЗВЕНИГОРОДКА наши войска отбивали атаки крупных сил пехоты и танков противника, стремившихся пробиться на помощь к окружённой группировке.

12 февраля 1944 года. 966-й день войны

Ленинградско-Новгородская операция (1944). Соединения 67-й армии Ленинградского фронта во взаимодействии с войсками Волховского фронта и партизанами 12 февраля освободили город Лугу.

Корсунь-Шевченковская операция. В ночь на 12 февраля командующий окруженными немецкими войсками генерал Штеммерманн создал ударную группировку в составе боевой группы 332-й пехотной дивизии, находившейся в резерве в районе Корсунь-Шевченковского, 72-й пехотной дивизии, усиленной батальоном танков дивизии СС «Викинг», мотополком «Германия» и моторизованной бригадой СС «Валония». С утра 12 февраля войска этой группы перешли в наступление на участке 27-й армии 1-го Украинского фронта, нанося удар из района Стеблева на Шандеровку, рассчитывая прорвать фронт и выйти на соединение со своими частями, наносящими удар на Лисянку. Противнику удалось прорвать оборону 27-й армии и к исходу дня занять Хильки, Шандеровку и Ново-Буду. Расстояние между окруженной группировкой и войсками врага, наступающими на внешнем фронте, сократилось до 12 км.

Советским командованием 29-й танковый корпус 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова был перегруппирован в район Комаровка — Новая Буда, а 18-й гвардейский танковый корпус выдвинут для укрепления положения 27-й армии в район Джурженцы. 5-й гвардейский кавалерийский корпус был выведен во фронтовой резерв. Он находился в центре коридора в готовности атаковать противника в случае его прорыва из кольца. 5-я воздушная армия Горюнова наносила удары по танковым частям противника, парализовывала действия вражеской авиации, стремившейся оказать помощь окруженным дивизиям.

12 февраля Ставка дала командующим 1-м и 2-м Украинскими фронтами и Г. К. Жукову директиву, согласно которой руководство всеми войсками, действовавшими против корсунь-шевченковской группировки противника, возлагалось на И. С. Конева. Ему передавалась для этой цели 27-я армия 1-го Украинского фронта. Координация действий 1-го и 2-го Украинских фронтов, чтобы не допустить фашистского прорыва со стороны Звенигородки, возлагалась непосредственно на Г. К. Жукова.

Совинформбюро. В течение 12 февраля на ЛУЖСКОМ направлении наши войска, сломив сопротивление противника, овладели районным центром Ленинградской области и железнодорожным узлом БАТЕЦКАЯ, а также с боями заняли более 40 других населённых пунктов и среди них ОСТРОВЕНКА, СИТЕНКА, ТОЛКОВА, ШАЛОВО, ТУРОВО, ЖЕРЕБУТ, ВЫБОР, ВЕЛЕШИ, ГЛУХОВО, СТОЛБЕЦ, ЧЕРНОВИЦЫ. Наши войска полностью очистили от противника железную дорогу ЛЕНИНГРАД — БАТЕЦКАЯ — НОВГОРОД и вплотную подошли к городу ЛУГА, где завязали бои на окраинах города.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА и ШПОЛА наши войска продолжали вести бои по уничтожению окружённой группировки противника и овладели населёнными пунктами ПЕШКИ, ГОЛЯКИ, МЕЛЬНИКИ, НЕТЕРЕБКА, НАБУТОВ, ДЕРЕНКОВЕЦ, КАРАШИН. Одновременно северо-западнее ЗВЕНИГОРОДКА наши войска отбивали атаки крупных сил танков и пехоты противника, стремившихся пробиться на помощь к окружённой группировке, и нанесли ему большие потери в живой силе и технике.

13 февраля 1944 года. 967-й день войны

Ленинградско-Новгородская операция (1944). В связи с тем что к середине февраля линия фронта значительно сократилась, Ставка Верховного Главнокомандования директивой от 13 февраля 1944 г. расформировала Волховский фронт. Ставка ВГК вывела в свой резерв управления Волховского фронта и 59-й армии, передав войска в состав Ленинградского фронта. В состав 2-го Прибалтийского фронта возвратилась 1-я ударная армия.

Корсунь-Шевченковская операция. К утру 13 февраля положение было довольно устойчивым и на внешнем, и на внутреннем фронтах. Советские войска продолжали действовать активно, сжимали и дробили окруженную группировку противника и отбивали многочисленные и ожесточенные атаки на внешнем фронте. 5-я гвардейская танковая армия, перегруппировавшись к северу, в течение 13 и 14 февраля частью сил во взаимодействии с 5-м гвардейским кавалерийским корпусом вела бои с противником в районе Ново-Буды и Комаровки, а основными силами, взаимодействуя с 6-й и 2-й танковыми армиями 1-го Украинского фронта, наносила удары по вклинившейся группировке противника в районе Лисянки.

Совинформбюро. Войска ЛЕНИНГРАДСКОГО фронта, развивая наступление, в результате умелого обходного манёвра и последующего затем штурма вчера, 12 февраля, овладели городом и железнодорожным узлом ЛУГА. Войска этого же фронта, наступающие вдоль побережья ЧУДСКОГО ОЗЕРА и к востоку от него, за пять дней наступательных боёв овладели районными центрами Ленинградской области городом ГДОВ, ПОЛНА, ЛЯДЫ, а также заняли более 800 других населённых пунктов, в том числе крупные населённые пункты МЕЛГОВЩИНА, БОГДАНОВЩИНА. ЛАПТОВИЦЫ, ВЕТВЕННИК, БРАТУХНОВО, ОСТРОВЦЫ, ЧЕРНЕВО. ЗАЯНЬЕ, СЕРБИНО, МАЛОЕ ЗАПОЛЬЕ, ЗАРУДИНЬЕ, ДОЛЖИЦЫ, УСАДИЩЕ и железнодорожные станции ЮШКИНСКАЯ, ЗАМОГИЛЬЕ, ЯЗБЫ. Нашими войсками полностью очищено от противника восточное побережье озера ЧУДСКОЕ.

Западнее и юго-западнее Батецкая наши войска с боями продвигались вперёд и заняли населённые пункты РОПТИ, Бор, Русыня, Лужа, Заупора.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА и ШПОЛА наши войска продолжали вести бои по уничтожению окружённой группировки противника и овладели населёнными пунктами СИТНИКИ, СОТНИКИ, АРБУЗИНО и железнодорожной станцией СОТНИКИ. Одновременно северо-западнее ЗВЕНИГОРОДКА наши войска отбивали контратаки крупных сил танков и пехоты противника, стремившихся пробиться на помощь к окружённой группировке, и нанесли ему большие потери в живой силе и технике.

14 февраля 1944 года. 968-й день войны

Ленинградско-Новгородская операция (1944). По приказу командующего Ленинградским фронтом Л. А. Говорова для содействия наступавшим войскам 2-й ударной армии в ночь на 14 февраля на побережье Нарвского залива в районе населённого пункта Мерекюла был высажен морской десант в составе батальона автоматчиков, усиленного стрелковой ротой 260-й бригады морской пехоты Балтийского флота. Высаженный десант прорывался к железнодорожной станции Аувере на соединение с войсками 2-й ударной армии. С боями десантники пробились к населённым пунктам Мерекюль и Удриа. 2-я ударная армия не выполнила полностью поставленных ей задач и десантникам пришлось вести неравный бой против значительно превосходившего их противника. В ходе боев они понесли очень большие потери. Лишь отдельные бойцы в ночь на 20 февраля смогли пробиться к войскам 2-й ударной армии.

Корсунь-Шевченковская операция. На внутреннем фронте окружения войска 2-го Украинского фронта, продвигаясь вперед, сжимали кольцо и 14 февраля освободили город Корсунь-Шевченковский, мощный узел сопротивления противника. Предпринимавшиеся немцами в течение 14 и 15 февраля многочисленные атаки с целью дальнейшего продвижения на юго-запад были отражены нашими войсками.

Совинформбюро. В течение 14 февраля южнее и юго-восточнее города ГДОВ наши войска продолжали наступление и заняли несколько населённых пунктов.

Южнее города ЛУГА наши войска вели наступательные бои, в ходе которых овладели населёнными пунктами БАРАНОВО, ЗАПОЛЬЕ, СМЕРДИ, ПУСТОШКА, ДУБРОВКА, КУТ, РАКОВИЧИ, НАВОЛОК.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА и ШПОЛА наши войска продолжали вести бои по уничтожению окружённой группировки противника и, сломив его сопротивление, овладели районным центром Киевской области городом КОРСУНЬ-ШЕВЧЕНКОВСКИЙ и населёнными пунктами КОШМАК. ЛИСТВЕНА, ПЕТРУШКИ, ТУРКЕНЦЫ, САМОРОДНЯ. Одновременно северо-западнее ЗВЕНИГОРОДКА наши войска вели ожесточённые бои с крупными силами танков и пехоты противника, стремившимися пробиться на помощь к окружённой группировке. Ценой больших потерь в живой силе и технике противнику удалось незначительно вклиниться в нашу оборону.

15 февраля 1944 года. 969-й день войны

Ленинградско-Новгородская операция (1944). Завершился второй этап Ленинградско-Новгородской операции, проходивший с 31 января по 15 февраля 1944 года. Войска Ленинградского и Волховского фронтов в ходе Новгородско-Лужской операции разгромили 8 пехотных и 1 танковую дивизию противника, продвинулись на запад на различных направлениях на 50—120 километров, вышли на рубеж река Нарва — севернее озера Псковское — озеро Чёрное — Крени — Шимск, охватывая фланги 18-й армии и нависая над 16-й армией врага с севера. К 15 февраля наши войска полностью преодолели важный оборонительный рубеж, оборудованный по реке Луге. Войска 2-го Прибалтийского фронта продолжали вести наступательные действия западнее города Новосокольники, приковывая к себе главные силы 16-й армии противника.

С 15 февраля по 1 марта проходил третий этап Ленинградско-Новгородской операции — наступление советских войск на псковском и островском направлениях и завершение разгрома основных сил 18-й армии.

Корсунь-Шевченковская операция. К 15 февраля сила деблокирующих немецких войск истощилась, окруженные корпуса получили приказ пробиваться самостоятельно в южном направлении. Последовал приказ об уничтожении всех автомашин и повозок, не загруженных боеприпасами. Были уничтожены все штабные документы и личные вещи офицеров. Офицерский состав штаба 11-го корпуса был собран в одну боевую группу численностью около роты. Командование этой ротой взял на себя лично генерал Штеммерманн, который объявил, что «ввиду создавшейся обстановки оставаться в окружении больше нельзя, мы должны сами пробиваться на запад».[3]

Совинформбюро. В течение 15 февраля южнее и юго-восточнее города ГДОВ наши войска с боями продвигались вперёд и заняли несколько населённых пунктов.

Южнее города ЛУГА наши войска, продолжая наступление, заняли более 40 населённых пунктов, в том числе КЛАБУТИЦЫ, НОВОСЕЛЬЕ, ШИЛЬЦЕВО, РЕТЮНЬ. ГОРОДЕЦ, МАЛЫЙ и БОЛЬШОЙ БРОД, ГОРКА-ПЕТРОВСКАЯ и железнодорожная станция СЕРЕБРЯНКА.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА и ШПОЛА наши войска продолжали вести бои по уничтожению окружённой группировки противника и, сжимая кольцо окружения, овладели несколькими сильно укреплёнными опорными пунктами противника. Одновременно северо-западнее ЗВЕНИГОРОДКА наши войска успешно отбили атаки танков и пехоты противника, стремившихся прорваться на помощь окружённой группировке.

16 февраля 1944 года. 970-й день войны

Ленинградско-Новгородская операция (1944). К 16 февраля 2-я ударная армия продолжала ведение боевых действий за расширение плацдармов и овладению городом Нарва. На псковском направлении войска 42, 67, 8-й и 54-й армий продолжали преследование врага. Немецкое командование стремилось задержать продвижение советских войск на промежуточных рубежах, чтобы выиграть время для отвода своих главных сил на рубеж Псковско-Островского укреплённого района.

Витебская операция. Советские войска 1-го Прибалтийского фронта вынудили командование немецкой 3-й танковой армии ввести в бой все резервы и отвести войска на внешний оборонительный обвод Витебска. На Западном фронте за две недели боёв глубина продвижения составила всего 4 километра. В наступлении возникла временная пауза.

Корсунь-Шевченковская операция. Войска 2-го Украинского фронта к исходу 16 февраля сжали кольцо окружения до предела. Немецкие войска скучились на небольшом пространстве, простиравшемся в направлении с севера на юг на 45 км, а с запада на восток на 15—20 км. В ночь на 16 февраля и в течение дня они производили перегруппировку и сосредоточение сил в районе Шандеровки с тем, чтобы в ночь на 17 февраля прорваться из окружения в направлении на Лисянку.

Боевой порядок прорывающихся войск был построен в несколько эшелонов. В первый эшелон были назначены 72-я, 112-я пехотные дивизии и танковая дивизия СС «Викинг». Непосредственно за танковыми частями последней под прикрытием штурмовых орудий и автоматчиков следовало командование окруженной группировки — штабы соединений и офицерский состав до командиров полков включительно. Далее двигались обозы с ранеными и санитарные учреждения. Второй эшелон составили все остальные части и подразделения окруженных войск. Для прикрытия с севера и востока была назначена 88-я пехотная дивизия. С юга прорывающаяся группа обеспечивалась частями 57-й пехотной дивизии. Кольцо окружения намечалось прорвать на фронте шириной 4,5 км.

Ночью 16 февраля разыгралась снежная пурга. Видимость сократилась до 10—20 метров. Немцы, используя ночь, плохую видимость, снегопад и пургу, начали прорыв из кольца.

Совинформбюро. В течение 16 февраля южнее и юго-восточнее города ГДОВ наши войска, преодолевая сопротивление и контратаки противника, продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населённых пунктов и среди них САМОЛВА, ЧУДСКИЕ ЗАХОДЫ, ЛЮБОТЕЖ, ДУДИНО, МОШНИНО, БАРАНОВО и железнодорожную станцию ЯММ.

Юго-западнее и южнее ЛУГА наши войска с боями продвигались вперёд и заняли более 30 населённых пунктов, в том числе ОВИНЕЦ, ЛЫШНИЦЫ, МАЛОЕ ЗАХОНЬЕ, БОРКИ, ОЗЕРЦЫ, КРЕНИ, ЗАМОШЬЕ и железнодорожную станцию ЛЯМЦЕВО.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКА наши войска вели успешные бои по уничтожению окружённой группировки противника и, сжимая кольцо окружения, овладели сильно укреплёнными опорными пунктами его обороны ЯБЛОНОВКА, ДАЦКИ, ПРУТИЛЬЦЫ, ТАРАЩА. Противник предпринимал неоднократные попытки прорвать кольцо окружения, но был отбит, понеся при этом огромные потери в живой силе. Одновременно наши войска успешно отбивали контратаки пехоты и танков противника, стремившихся пробиться на помощь окружённой группировке в районе юго-западнее ЗВЕНИГОРОДКА.

17 февраля 1944 года. 971-й день войны

Ставка Верховного Главнокомандования. Ставка ВГК переименовала Белорусский фронт в 1-й Белорусский. Командующим 1-м Белорусским фронтом назначен К. К. Рокоссовский. Ставка образовала 2-й Белорусский фронт на стыке 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. В его состав вошли из соседних фронтов 61-я армия и 77-й стрелковый корпус, а из Резерва Ставки — 47, 70 и 6-я воздушная армии. Командующим 2-м Белорусским фронтом назначен П. А. Курочкин.

Корсунь-Шевченковская операция. В ночь на 17 февраля немецкие 11-й и 42-й армейские корпуса под руководством своих командиров Штеммермана и Либа предприняли попытку прорваться из окружения в юго-западном направлении.

Манштейн: «В ночь с 16 на 17 февраля в 1 ч 25 мин пришло радостное известие о том, что первая связь между выходящими из окружения корпусами и передовыми частями 3 тк установлена. Противник, находившийся между ними, был буквально смят. Двадцать восьмого февраля мы узнали, что из котла вышло 30000-32000 человек. Поскольку в нём находилось шесть дивизий и одна бригада, при учете низкой численности войск это составляло большую часть активных штыков. Огромную боль нам причинило то, что большую часть тяжелораненых выходившие из окружения не могли взять с собой. Генерал Штеммерманн погиб во время боя…

Конечно, при выходе из окружения большая часть тяжёлого оружия и орудий застряла в грязи. Только несколько из них ценой неимоверных усилий войскам удалось взять с собой. Вырвавшиеся из котла дивизии пришлось временно отвести в тыл. Вследствие этого шесть с половиной дивизий группы армий не принимали участия в боях, что ещё больше осложняло обстановку. Однако это не могло омрачить радости, которую доставляло нам удавшееся спасение, по крайней мере, личного состава обоих корпусов.»[4]

И. С. Конев: «В 3 часа ночи гитлеровцы густыми колоннами двинулись из района Шандеровки, Хилки на наши позиции. Натиск врага приняли на себя части 27-й и 4-й гвардейской армий. Тотчас была дана команда 18-му и 29-му танковым корпусам и 5-му гвардейскому кавалерийскому корпусу наступать навстречу друг другу, пленить или уничтожить противника…

Гитлеровцам, выходящим из котла, наносили удары не только войска обороны, но главным образом резервы, маневренные ударные группы, танковые корпуса армии Ротмистрова и кавалерийский корпус Селиванова. Они находились в устье коридора, на флангах предполагаемого прорыва и получили команду наступать между 2 и 3 час. утра, то есть к моменту, когда гитлеровцы начали подходить к нашим передовым позициям обороны.

Танки действовали с зажженными фарами, огнём и маневром они теснили противника, не давали ему возможность выйти из котла. Казаки с утра с шашками наголо носились по полю боя, брали бегущих гитлеровцев в плен. Бойцы бились врукопашную, штыками, автоматами, карабинами.

Когда наступил рассвет, немцы, увидев всю безнадёжность своего положения, большими группами начали сдаваться в плен. В течение всей этой схватки я несколько раз разговаривал с командирами 69-й, 7-й и 41-й дивизий, которые занимали позиции по берегу реки Горный Тикич на внешнем фронте окружения. Они докладывали, что ни один немецкий солдат не прошёл через их позиции. Говорил и с командармами Смирновым, Трофименко, Ротмистровым, Галаниным, внимательно следил за их действиями, донесениями и докладами, и ни в одном докладе и донесении не было сказано, что немцы прошли через какой-либо пункт или рубеж наших войск, занимающих оборону как на внешнем, так и на внутреннем фронтах.»[3]

К утру 17 февраля с группировкой врага было покончено. Согласно советским донесениям, противник, пытавшийся вырваться из окружения, был уничтожен, и лишь небольшая группа вражеских танков и бронетранспортёров с генералами и старшими офицерами прорвалась под прикрытием пурги из района села Почапинцы в направлении Лысянки. По немецким данным, из окружения вышли около 28 тыс. человек[5]. По официальным советским данным, в ходе боев противник потерял 55 тыс. солдат и офицеров убитыми и ранеными, более 18 тыс. пленными, а также большое количество боевой техники и вооружения. При попытке прорвать кольцо окружения извне немцы потеряли только убитыми 20 тыс. солдат и офицеров и большое количество технических средств борьбы, в частности, 329 самолётов, более 600 танков, свыше 500 орудий.

Закончилась Корсунь-Шевченковская операция, продолжавшаяся с 24 января по 17 февраля 1944 года. 18 февраля Москва от имени Родины салютовала 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий в честь новой победы Советских Вооружённых Сил.

Никопольско-Криворожская операция. 17 февраля войска 3-го Украинского фронта возобновили наступление с целью разгрома криворожской группировки врага. Удар на Кривой Рог наносился с северо-востока силами 37-й армии, а с юго-востока силами 46-й армии. Бои на подступах к городу носили исключительно ожесточенный характер.

5-я ударная армия Цветаева 4-го Украинского фронта в условиях сильного бурана, при видимости 20 шагов, переправлялась на правый берег Днепра и отражала контратаки противника на занятом ею плацдарме.

Совинформбюро. В течение 17 февраля юго-западнее и южнее ЛУГА наши войска продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населённых пунктов и среди них ЩИР, СТРАШЕВО, МАШУТИНО, ТУШИТОВА, ОСМЕРИЦЫ, БОЛЬШИЕ ЛЯДЫ, Малая Уторгош.

Войска 2-го УКРАИНСКОГО фронта, в результате ожесточённых боёв, продолжавшихся непрерывно в течение четырнадцати дней, 17 февраля завершили операцию по уничтожению десяти дивизий и одной бригады немцев, окружённых в районе КОРСУНЬ-ШЕВЧЕНКОВСКИЙ…

Юго-западнее ЗВЕНИГОРОДКА наши войска успешно отбили все контратаки танков и пехоты противника.

Ликвидация окружённых в районе Корсунь-Шевченковский немецко-фашистских войск

Войска 2-го Украинского и 1-го Украинского фронтов, в результате наступления из района севернее Кировоград в западном направлении и из района юго-восточнее Белая Церковь в восточном направлении, прорвали в начале февраля сильно укреплённую оборону немцев и смелым искусным манёвром окружили крупную группировку немецко-фашистских войск севернее линии Звенигородка — Шпола…

Советское командование в лице заместителя Верховного Главнокомандующего Красной Армии Маршала Советского Союза Жукова, командующего 2-м Украинским фронтом генерала армии Конева и командующего 1-м Украинским фронтом генерала армии Ватутина, во избежание напрасного кровопролития и уничтожения окружённых немецких войск, предъявило 8 февраля 1944 года командованию и всему офицерскому составу окружённых в районе Корсуня-Шевченковского немецких войск ультиматум с предложением прекратить сопротивление…

Ввиду отклонения ультиматума, наши войска начали генеральную атаку окружённых дивизий противника и решительными действиями стали быстро уничтожать вражескую группировку.

В ходе боёв по уничтожению окружённой группировки противника наши войска заняли важные укреплённые узлы обороны Корсунь-Шевченковский, Ольшана, Городище, Вербовка, Петропавловка, Орловец, Млеев, Завадовка, Деренковец, Таганча, Голяки, Яновка, Выграев, Стеблев, Шандеровка, железнодорожные станции Валява, Завадовка, Таганча, Сотники.

Остатки окружённых немецких войск — всего 3-4 тысячи человек, — не имея в своих руках ни одного населённого пункта, пытаются спасти жизнь в оврагах и небольшой роще южнее Шандеровки, но они уничтожаются здесь нашими бойцами.

Окружённые войска немцев оставили на поле боя убитыми 52 тысячи человек. Сдалось в плен 11 тысяч человек. Немцам удалось вывезти на транспортных самолётах едва ли больше 2-3 тысяч офицеров из числа окружённых немецких войск…

18 февраля 1944 года. 972-й день войны

Совинформбюро. В течение 18 февраля юго-западнее и южнее города ЛУГА наши войска с боями продвигались вперёд и заняли несколько населённых пунктов.

Юго-западнее НОВГОРОДА наши войска вели наступательные бои, в ходе которых овладели районным центром Ленинградской области и крупной железнодорожной станцией Шимск, а также заняли населённые пункты Нижний Прихон, Вешка, Старый Шимск.

Южнее озера Ильмень наши войска, перейдя в наступление, с боями овладели городом и железнодорожным узлом Старая Русса, а также заняли более 40 других населённых пунктов, в том числе населённые пункты Парфеева, Большая Козона, Чириково, Пенно, Нагаткино, Ожедово, Великое Село, Лосытино, Соколово, Байково, Святогорша.

Севернее ЗВЕНИГОРОДКИ наши войска полностью уничтожили отдельные разрозненные группы противника, скрывавшиеся после ликвидации окружённых немецких войск в оврагах и роще южнее ШАНДЕРОВКИ.

19 февраля 1944 года. 973-й день войны

Совинформбюро. В течение 19 февраля юго-западнее и южнее города ЛУГА наши войска овладели районным центром Ленинградской области и железнодорожной станцией ПЛЮССА, а также с боями заняли более 30 других населённых пунктов и среди них ПЕТРИЛОВО, БУТЫРКИ, ОКРИНО, КОТОРСКА, ЛЮБЕНСКОЕ, КРИЦА, СКИРИЦЫ, ДУБРОВО, АЛЕКСАНДРОВКА.

Южнее озера ИЛЬМЕНЬ наши войска с боями продвигались вперёд и заняли более 100 населённых пунктов, в том числе БОЛЬШОЕ ВОРОНОВО, НАГОВО, МУРАВЬЁВО, БОЛЬШОЕ ОРЕХОВО, ЗАБОЛОТЬЕ, ГРИГОРОВО, ДОЛЖИЦЫ, МОРИЛЬНИЦА, РЕЧНЫЕ КОТЦЫ, ПЕТРУХНОВО, ДОРОЖКИНО, ХАРИНО и железнодорожные станции НАГОВСКАЯ, ТУЛЕБЛЯ.

20 февраля 1944 года. 974-й день войны

Совинформбюро. В течение 20 февраля юго-западнее и южнее города ЛУГА наши войска с боями продвигались вперёд и заняли населённые пункты ПОГОРЕЛОВО, ПОЛОСЫ, ЗАПИСЕНЬЕ, ЗВЯГИНО, МИЛЮТИНО, ЗАПОЛЬЕ, БОЛЬШОЙ И МАЛЫЙ ЗВАД.

Юго-западнее НОВГОРОДА наши войска вели наступательные бои, в ходе которых овладели районным центром ЛЕНИНГРАДСКОЙ области и железнодорожной станцией Уторгош, а также заняли населённые пункты Медведь, ВЫСОКОВО, ВАНЕЦ, ПЛОСКОВО, БРЯНСКАЯ, ДОНЕЦ, МИХАЛКИНО, МШАГА ВОСКРЕСЕНСКАЯ, СОСНИЦЫ, УГЛЫ.

Южнее озера ИЛЬМЕНЬ наши войска, продолжая развивать наступление, с боями заняли более 100 населённых пунктов, в том числе Ретлё, Коростынь, Буреги, Псижа, БАХМУТОВО, ГОРИЦЫ. СЕЛЬЦО, МИХАЛКОВО, ЧУДИНОВО, ЛИЧИНО, ШИЛОВА ГОРА, СВИСТУХА, ВЕРЕХНОВО и железнодорожные станции ПЕРЕТЁРКИ, ПАРНИКИ.

21 февраля 1944 года. 975-й день войны

Рогачевско-Жлобинская операция. Началась Рогачевско-Жлобинская наступательная операция войск правого крыла 1-го Белорусского фронта К. К. Рокоссовского, продолжавшаяся с 21 по 26 февраля 1944 года (см. карту — [velikvoy.narod.ru/karta/front_armiya_oper/rogachyov-zhlobin.gif Рогачевско-Жлобинская операция (84 КБ)]) . Войскам 1-го Белорусского фронта противостояла 9-я немецкая армия группы армий «Центр», занимавшая подготовленную оборону. Рогачёв и Жлобин были превращены в сильные узлы сопротивления.

21 февраля в районе Рогачева войска 3-й армии А. В. Горбатова перешли в наступление. К десяти часам утра передний край противника с двумя-тремя траншеями и несколькими населёнными пунктами на берегу реки почти всюду был занят нашими войсками. В некоторых местах они продвинулись на два-три километра. Особенно упорно противник дрался за село Кистени, превращенное в сильный опорный пункт с круговой обороной. За первый день боя нами был захвачен плацдарм в четырнадцать километров по фронту и до пяти километров в глубину. Но тактическая оборона противника из-за отставания артиллерии ещё не была прорвана.

Сводный отряд лыжников дошёл до Рогачева и начал действовать по тылам противника. Юго-восточнее Старого Села лыжники перекрыли все дороги, идущие от Рогачева на Мадоры и Быхов, в том числе и железную дорогу, тем самым лишив немцев путей отхода и подтягивания резервов.[6]

Совинформбюро. В течение 21 февраля юго-западнее и южнее города ЛУГА наши войска с боями заняли несколько населённых пунктов и среди них СЕЛИЩЕ, ВОЦКАЯ, КИРИЛЛКОВО, КИЛОШИЦЫ, ВАШНОВО, ИВАНОВСКАЯ, ПОХОНЬ, ГОРОДИЩЕ.

Западнее, юго-западнее и южнее озера ИЛЬМЕНЬ наши войска продолжали развивать успешное наступление и овладели районными центрами Ленинградской области городом Сольцы, Волот, Поддорье. районным центром Калининской области городом ХОЛМ, а также с боями заняли более 100 других населённых пунктов, в том числе Большая Уторгош, НИЗОВА, ОСТРОВА, ИГНАТОВО, ЛОПАТУХА, БОЛЬШОЕ и МАЛОЕ ЗАБОРОВЬЕ, СВИНОРД, ИЛОВЕНКА, УГОЩА, ЦИПИНО, ГУЩИХА, СУХАРЕВО и железнодорожные станции НИЗЫ, СОЛЬЦЫ, ВЕРЕЩИНО, ШЕЛОНЬ, ВОЛОТ.

На КРИВОРОЖСКОМ направлении наши войска, перейдя в наступление, сломили сопротивление противника и овладели узловой железнодорожной станцией ДОЛГИНЦЕВО, а также с боями заняли более 50 населённых пунктов, в том числе НОВО-ИВАНОВКА, БОЖЕДАРОВКА, ВЕЧЕРНИЙ КУТ, БОЖАНОВО, НОВО-УКРАИНКА, ПОЛТАВЦЫ, АННОВКА, ИВАНОВКА, НОВЫЙ КРИВОЙ РОГ и железнодорожные станции РОКОВАТАЯ, КОЛОМОЙЦЕВО, КАГАНОВИЧ, РАДУШНАЯ. Наши войска вплотную подошли к городу КРИВОЙ РОГ и завязали бои на окраинах города…

Итоги месячного наступления войск Ленинградского и Волховского фронтов

Войска Ленинградского фронта в первой половине января месяца перешли в наступление против немецко-фашистских войск, державших в осаде город Ленинград; одновременно войска Волховского фронта начали наступление на город Новгород…

В ходе наступления наши войска за месяц боёв продвинулись вперёд на 150—250 километров, очистили от противника побережье Финского залива до устья реки Нарва и всю территорию восточнее реки Нарва и Чудского озера, выйдя на линию Середка, Струги Красные, Плюсса, Уторгош, Шимск. Нашими войсками освобождены города Петергоф, Урицк, Ропша, Красное Село, Пушкин, Павловск, Гатчина, Мга, Тосно, Кингисепп, Гдов, Луга, Любань, Чудово, Новгород, районные центры Ленинградской области Волосово, Осьмино, Ляды, Полна, Плюсса, Оредеж, Батецкая, Уторгош, Шимск и около 4.000 других населённых пунктов…

За месяц боёв нанесено тяжёлое поражение основным силам 18 армии немцев в составе: 11, 21, 24, 58, 61, 121, 126, 170, 212, 215, 225, 227, 290 пехотных, 8 и 28 лёгкопехотных, 1, 9, 10, 12, 13 авиаполевых дивизий, полицейской дивизии СС, испанского легиона; танково-гренадерских дивизий СС «Нидерланды», «Нордланд», «Фельдхернхалле», а также 12 танковой дивизии. Разгромлена крупная артиллерийская группировка тяжёлой артиллерии главного командования немецкой армии, обстреливавшая Ленинград и имевшая на своём вооружении 320 орудий калибром от 150 до 406 миллиметров…

Противник потерял только убитыми свыше 90.000 солдат и офицеров…

22 февраля 1944 года. 976-й день войны

Витебская операция. Войска Западного фронта возобновили наступление на Оршанском направлении, пытаясь обойти Витебск с юга. К 25 февраля противник отразил все атаки, удержав занимаемые рубежи с большими потерями для наступающих.

Рогачевско-Жлобинская операция. На второй день наступления советские войска овладели населёнными пунктами Желиховка, Двойчаны, Осиновка, Александровка, Мадоры. У Старого Села 41-му стрелковому корпусу 3-й армии удалось установить связь со сводным лыжным отрядом. 22 февраля начали наступление левофланговые соединения 50-й армии.

Никопольско-Криворожская операция. 22 февраля 46-я армия Глаголева 3-го Украинского фронта при содействии 37-й армии Шарохина овладела Кривым Рогом и вышла на реки Саксагань и Ингулец.

Совинформбюро. В течение 22 февраля юго-западнее и южнее ЛУГА наши войска вели наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населённых пунктов и среди них БУКИНО (10 км северо-восточнее СТРУГИ КРАСНЫЕ), СЕГЛИЦЫ, МАЛЫЕ И БОЛЬШИЕ ЛЬЗИ, ДЕРТИНЫ, БОРОТНО, ВИДОНИ.

Юго-западнее и южнее озера ИЛЬМЕНЬ наши войска продолжали развивать успешное наступление и с боями заняли более 200 населённых пунктов, в том числе ДУБРОВО, ГРЕБНЯ, АПРАКСИНО, МОРИНО, СОРОКИНО, МИХАЙЛОВСКИЙ (16 км восточнее ДНО), НОВОЕ ПАНКРАТОВО, КРУТЕЦ, ГЛУХАЯ ГОРУШКА, БАРЕВО, ПЕРЕХОДЫ, ГУСЕВО, ВАШКОВА, БОЛЬШАЯ И МАЛАЯ ПУХОВА и железнодорожные станции МЯКОВО, МОРИНО.

Западнее и юго-западнее города ХОЛМ наши войска с боями продвигались вперёд и заняли более 100 населённых пунктов, в том числе МАЗУРЫ, ГОРКИ ПЕСОВЫЕ, ЗАХОД, УСАДЬБА, ИВАНИСОВО, СЕЛЕБИНО, ПАЛАШУТИНО.

Войска 3-го УКРАИНСКОГО фронта, продолжая наступление, после ожесточённых боёв сломили сопротивление противника и 22 февраля штурмом овладели крупным промышленным центром Украины городом КРИВОЙ РОГ…

23 февраля 1944 года. 977-й день войны

Рогачевско-Жлобинская операция. На третий день наступления советские войска прорвали тактическую оборону противника. Части 80-го стрелкового корпуса утром овладели станцией Тощица. 40-й и 41-й стрелковые корпуса вышли к реке Друть и на подступы к Рогачёву. 120-я гвардейская стрелковая дивизия 41-го корпуса завязала бой за город.

Совинформбюро. В течение 23 февраля юго-западнее и южнее города ЛУГА наши войска продолжали вести наступательные бои, в ходе которых сломили сопротивление противника и овладели районным центром Ленинградской области и крупной железнодорожной станцией СТРУГИ КРАСНЫЕ, а также с боями заняли более 30 других населённых пунктов, в том числе ДУБРОВО. ЖУПАНОВО, ЛУДОНИ, ВЕЛЕНИ, ЩИРСК, ТЕРЕБУНИ, ХРЕДИНО, ЗАЛАЗЫ, ПОРЕЧЬЕ, ВИДОМ И, ЗАМУШКИ.

Юго-западнее озера ИЛЬМЕНЬ наши войска, продолжая развивать успешное наступление, с боями заняли более 150 населённых пунктов, в том числе СИТНЯ, ЗЕЛЕМЕНЬЕ, ГОРОДИЩЕ, ЛУКОМА. ЗАЛЕСЬЕ, ЗАМОШКИ, ШИЛЬСКАЯ, ВЫСКОДЬ, ВИШЕНКА, ГАВРОВО, ДРОЗДИХА, ХОТОВАН, АДЕРШИНО, ПЕТРОВО, СЕМЁНОВЩИНА и железнодорожные станции КУКЛИНО, ЛЕМЕНКА, ГАЧКИ, ПОЛОНКА, ДНО 3-я. Наши войска, преодолевая сопротивление противника, вплотную подошли к городу и крупному железнодорожному узлу ДНО и завязали уличные бои на северной и восточной окраинах города.

Северо-западнее и западнее города КРИВОЙ РОГ наши войска продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населённых пунктов.

24 февраля 1944 года. 978-й день войны

Рогачевско-Жлобинская операция. 24 февраля войска 3-й армии ночным штурмом освободили Рогачёв. 80-й корпус вышел к Новому Быхову на западном берегу Днепра и, соединившись там с дивизией 50-й армии, вышел на рубеж Истопки, Горох, Долгий Лог, Красный Берег, повел бой за Хомичи. 40-й корпус захватил небольшой плацдарм за рекой Друть и удержал его. 41-й корпус захватил два небольших плацдарма у Рогачева, но в результате сильных контратак противника вынужден был их оставить.

24 февраля в Москве был произведен салют в честь советских войск, освободивших город Рогачев.

Совинформбюро. В течение 24 февраля юго-западнее и южнее СТРУГИ КРАСНЫЕ наши войска, продолжая наступление, овладели районным центром Ленинградской области СЕРЁДКА, а также с боями заняли более 50 других населённых пунктов, в том числе БАГЛИЦЫ, ЗАХОДЫ, МИШОКОЛЬ, ЕРЕХНОВО, ЗАКРУПИЧЬЕ, ПУСТОЕ ЛЕСКОВО, ЩЕГЛИ, МОЛОЖАНИ, ТУЖЕРИНО, ПЕРЕХОЖА, РАДЕЖА, МАЯКОВО, КОЧЕРИЦЫ и железнодорожные станции БОРОВИК, СЕРЕДКИНО, ВЛАДИМИРСКИЙ ЛАГЕРЬ.

Юго-западнее озера ИЛЬМЕНЬ войска 2-го Прибалтийского фронта при прямом содействии войск Ленинградского фронта, продолжая развивать успешное наступление, 24 февраля штурмом овладели городом и крупным железнодорожным узлом ДНО, а также с боями заняли более 100 других населённых пунктов, в том числе ВЯЗЬЕ. ВОРОБИНО, ВЕРЕТЬЕ, ОПОКА, ВОШКОВО, СУХАРЕВО, ЮРКОВО, БОЛЬШОЕ ТРЕСНО, СКУГРЫ, ГОЛОВИНО, ЧЕРНЕВО, СЕВЕРНОЕ УСТЬЕ, ОСТРЫЙ КАМЕНЬ, ГОРОДНЯ, БРОДКИ и железнодорожную станцию ВЯЗЬЕ.

Юго-западнее города ХОЛМ наши войска с боями продвигались вперёд и заняли более 40 населённых пунктов, в том числе ЦЕВЛО, МАКАРИНО, ВИХРИЩЕ, ЯМНО, ЮХОВО, ОСИНОВКА, КОРЕЛКИ, ХАРАЙЛОВО, ШЕРИХОВО и железнодорожную станцию САМОЛУКОВО.

На днях войска Первого Белорусского фронта перешли в наступление против немецко-фашистских войск, расположенных в районе РОГАЧЁВ. Успешно форсировав реку ДНЕПР, наши войска прорвали сильно укреплённую оборону противника на фронте 50 километров, за три дня напряжённых боёв продвинулись вперёд на 20-25 километров и 24 февраля штурмом овладели городом и крупной железнодорожной станцией РОГАЧЁВ — важным опорным пунктом противника на БОБРУЙСКОМ направлении, а также с боями заняли более 100 других населённых пунктов, в том числе крупные населённые пункты НОВЫЙ БЫХОВ, ЛАЗАРЕВИЧИ, ВИЛЯХОВКА, ВЕРХНЯЯ и НИЖНЯЯ ТОЩИЦА, КИСТЕНИ, ВИЩИН, ДЕДОВО, ЕЛЕНОВО, МАДОРЫ, СЕЛЕЦ, СТАРОЕ СЕЛО, ОЗЕРАНЕ, БОЛЬШАЯ и МАЛАЯ КОНОПЛИЦА, ЗАБОРОВО, ТУРСК, ХОДОСОВИЧИ, ЦУПЕР, ЛУГОВАЯ ВАРНЯ, КОЛЫБОВКА и железнодорожную станцию ТОЩИЦА. Нашими войсками полностью ликвидирован важный плацдарм немцев на левом берегу ДНЕПРА, восточнее РОГАЧЁВ и ЖЛОБИН.

25 февраля 1944 года. 979-й день войны

Рогачевско-Жлобинская операция. А. В. Горбатов: «25 февраля, несмотря на решительные действия наших соединений, несших значительные потери, мы не только не имели успеха, но и оставили южную окраину села Озеране. Сопротивление противника усилилось. Пленные подтвердили, что гитлеровцы подтянули сюда большое количество свежих войск, в том числе три танковые дивизии. Вечером на собранном мною совещании после докладов начальников разведывательного и оперативного отделов и выводов начальника штаба мы приняли решение перейти к прочной обороне на всем фронте.»[6]

Совинформбюро. В течение 25 февраля юго-западнее и южнее СТРУГИ КРАСНЫЕ наши войска, продолжая наступление, овладели населёнными пунктами МЕЛЬНИЦЫ, ЛУТОВО, ПЛОЩАНЫ, КВАШЕНКИНА ГОРКА, КЕБСКО, ГОРИСТА и железнодорожной станцией ЛАПИНО.

Западнее и южнее города ДНО наши войска продолжали развивать успешное наступление и овладели районным центром Ленинградской области ДЕДОВИЧИ, а также с боями заняли более 40 других населённых пунктов, в том числе БОРЗИЛИЦЫ, ЯДРЕЕВО, ДЕМЯНКА, ШИЛИНКА АРБУЗОВА, КРАСНАЯ ОСТРОВА, ЗАХОДЫ, СТАРЫЕ ЛИПКИ, ТИМОНОВО, САШИНО и железнодорожные станции; БАКАЧ, ДЕДОВИЧИ.

Западнее и юго-западнее города ХОЛМ наши войска с боями продвигались вперед и заняли несколько населённых пунктов, в том числе МЕЖНИК, БАРЛАЕВО, НАВОЛОКИ, ИСАКОВО, ДОРКА, БОРОДИНО, КЛАДОВИЦЫ.

Севернее города РОГАЧЁВ наши войска продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населённых пунктов.

26 февраля 1944 года. 980-й день войны

Ленинградско-Новгородская операция (1944). 26 февраля перешли в наступление войска 10-й гвардейской и 3-й ударной армий 2-го Прибалтийского фронта. К концу февраля войска 2-го Прибалтийского фронта совместно с войсками Ленинградского фронта вышли к псковско-островскому укреплённому району и левее, на рубеж Новоржев — Пустошка, где были остановлены врагом.

Рогачевско-Жлобинская операция. А. В. Горбатов, чтобы избежать напрасных потерь, решил перейти к обороне, но с этим не был согласен командующий фронтом. К. К. Рокоссовский категорически требовал продолжать наступление на Бобруйск. Ставка согласилась с решением командующего 3-й армией.

Завершилась Рогачевско-Жлобинская операция, проходившая с 21 по 26 января 1944 года. Советские войска форсировали Днепр, прорвали сильно укреплённую оборонительную полосу противника, захватили выгодный в оперативном отношении плацдарм размером шестьдесят два километра по фронту и до тридцати километров в глубину. Наши войска очистили от противника плацдарм на восточном берегу Днепра. Освободили город Рогачев, перерезали железнодорожную линию Жлобин — Могилев, захватили плацдарм на реке Друть. В ходе боев уничтожено свыше восьми тысяч вражеских солдат и офицеров, большое количество техники.

Численность войск Белорусского фронта к началу операции — 232000 человек. Людские потери в операции: безвозвратные — 7164 человек (3,1 %), санитарные — 24113 человек, всего — 31277 человек, среднесуточные — 5213 человек.[7]

Совинформбюро. В течение 26 февраля на ПСКОВСКОМ направлении наши войска, продолжая развивать наступление, овладели городом и крупной железнодорожной станцией ПОРХОВ, районным центром Ленинградской области и железнодорожной станцией НОВОСЕЛЬЕ, а также с боями заняли более 100 других населённых пунктов, в том числе КОЛЯДУХА, ИВАНОВЩИНА, ЕЛЕВИЦЫ, КРАСНАЯ МАЛАХОВКА, ЯМНИНО, ГУСЛИ, ПОДОКЛИНЬЕ, ПОЛЯНЫ, ЗАХАНЬЕ, ТИМОНОВО.

Западнее и юго-западнее города ХОЛМ наши войска с боями продвигались вперёд и овладели районным центром Калининской области и крупной железнодорожной станцией ЛОКНЯ, а также с боями заняли более 150 других населённых пунктов и среди них крупные населённые пункты ЧИХАЧЁВО, ШИЛОВО, БОЛЬШИЕ ЛЯДЫ, УТЕХИНО, МОРОЗОВО, ПРОКОПИНО, СЕРГЕЕВСКАЯ, СМЕТАНИНО и железнодорожные станции ПЛОТОВЕЦ, ЧИХАЧЁВО, АШЕВО, ЛОЗОВИЦЫ, СУЩЕВО, ЗАГОСКИНО, ТИГОЩИ, СТРИМОВИЧИ. Нашими войсками полностью очищена от противника железная дорога ДНО — НОВОСОКОЛЬНИКИ.

Северо-западнее и западнее НОВОСОКОЛЬНИКИ наши войска вели наступательные бои, в ходе которых заняли более 60 населённых пунктов, в том числе ВАСИЛЁВО, ПОДДУБЬЕ, ГРЫЖЕВО, СУВОРОВО, СУШИНО, МАНУКОВА, УСТРУГИ, ЗАХОДЫ и железнодорожные станции МАЕВО, УСТРУГИ.

27 февраля 1944 года. 981-й день войны

Совинформбюро. В течение 27 февраля на ПСКОВСКОМ направлении наши войска продолжали развивать наступление и с боями заняли более 60 населённых пунктов, в том числе ЗАМЕЛЬНИЧЬЕ, ВЕСЦЫ, ЧЕРЕМША, ЗАХОДЦЫ, ЦАПЕЛЬКА, ПОДЛОЖЬЕ, РЫК, КАМЕНКА, ЖАТЕЛЫ, ЩЕРЕПИЦЫ, ГОРКИ, ДУБРОВКА и железнодорожная станция МАСЛОГОСТИЦЫ.

Западнее города ХОЛМ наши войска с боями продвигались вперёд, овладели районным центром Калининской области БЕЖАНИЦЫ, а также заняли более 100 других населённых пунктов, в том числе крупные населённые пункты КУЗНЕЦОВА, САМУЙЛИХА, ЗАХОД, ГРИТЬКОВО, МУХРОВО, ДВОРЦЫ, ОЛЕНИНО, ЛУГ.

Северо-западнее и западнее НОВОСОКОЛЬНИКИ наши войска продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли более 50 населённых пунктов и среди них КИТОВО, СЕНЮТИНО, БОЛЬШАЯ и МАЛАЯ ЛЕШНА, ПРУЖИНЦЫ, СЕНЬКОВО, ВАУЛИНО, ПУСТОШКА и железнодорожные станции ЗАБЕЛЬЕ, ПУСТОШКА.

Северо-западнее и западнее города ЛУЦК несколько дней назад немцы предприняли наступление против наших войск, занимающих плацдармы на западном берегу реки СТЫРЬ. Противнику вначале удалось незначительно вклиниться в нашу оборону, но последующими контратаками наших войск немцы не только были отброшены в исходное положение, но и потеряли несколько новых населённых пунктов. В этих боях противник понёс большие потери в живой силе и технике.

Южнее АПОСТОЛОВО наши войска овладели районным центром Николаевской области НОВО-ВОРОНЦОВКА и населёнными пунктами ОСОКОРЕВКА, ФИРСОВКА, ЗОЛОТАЯ БАЛКА, ГАВРИЛОВКА, ПЕТРОВКА, КРЕЩЕНКА, ВЛАДИМИРОВКА.

28 февраля 1944 года. 982-й день войны

Совинформбюро. В течение 28 февраля на ПСКОВСКОМ направлении наши войска, продолжая развивать наступление, овладели районными центрами Ленинградской области КАРАМЫШЕВО, СЛАВКОВИЧИ, ПОЖЕРЕВИЦЫ, а также с боями заняли более 450 других населённых пунктов и среди них крупные населённые пункты ЕГОРЬЕВЩИНА, ОЛЬГИНО ПОЛЕ, СКОМОРОХОВА ГОРА, ТОРОШИНО, БОЛЬШОЕ ЗАГОРЬЕ, ЮХНОВО-СОЛОДОВО, ВЫСТАВКА, СУМСКАЯ, КРЮКОВО, БОЛЬШИЕ и МАЛЫЕ ПЕТИ, ЛЮТЫЕ БОЛОТА, ЗАРЕЧЬЕ, ПОДГОРЬЕ, ФИЛИСТОВО, ВЯЗОВИЦЫ, КУСТОВО, ОДОРЬЕ, ЦВЕНЬ, ВАРИТИНА и железнодорожные станции МОЛОДИ, ТОРОШИНО, ЛУНЁВО, ПОДСЕВЫ, ВЕШКИ, КАРАМЫШЕВО.

Северо-западнее и западнее НОВОСОКОЛЬНИКИ наши войска, продолжая наступление, с боями заняли более 200 населённых пунктов, в том числе крупные населённые пункты МИХАЛКИНО, ПОДЛУЖЬЕ, СЛОБОДА (5 км восточнее НОВОРЖЕВ), КЛИМОВО. ГРИВИНО, ВЕШЕЛИХА, БЕЛЬКОВО. ТУРОВСКИЕ ХОЛМЫ, ЗАХАРИНО, ЗАЛОЖЬЕ, ЗАПОЛЬЕ, СКОКОВО, ЧЕРНЕЦОВА, БОЛЬШИЕ БОТАЛКИ, МОЛЬГИНО, ВАСЬКОВО, СЕРГЕЙЦЕВО.

29 февраля 1944 года. 983-й день войны

Витебская операция. Войска 1-го Прибалтийского и Западного фронтов возобновили наступление в районе Витебска. Несмотря на тяжелые бои, эта попытка также завершилась незначительным вклинением во вражескую оборону. Немецкая 3-я танковая армия смогла удержать Витебск.

Никопольско-Криворожская операция. К 29 февраля 3-й Украинский фронт правым крылом и центром выдвинулся к реке Ингулец, захватив ряд плацдармов на её западном берегу. Войска 5-й ударной армии 4-го Украинского фронта форсировали Днепр в районе Большой Лепетихи, а затем нанесли удар в юго-западном направлении. К 29 февраля они вышли на рубеж Блакитное—Качкаровка.

Завершилась Никопольско-Криворожская операция, проходившая с 30 января по 29 февраля 1944 года. Войска 3-го и 4-го Украинских фронтов разгромили никопольско-криворожскую группировку врага, нанеся тяжёлый урон 6-й немецкой армии. Был ликвидирован плацдарм противника на левом берегу Днепра, южнее Никополя. 4-й Украинский фронт мог теперь, не опасаясь удара в тыл, приступить к подготовке операции по освобождению Крыма. Выход на рубеж реки Ингульца создал нашим войскам благоприятные условия для развития дальнейшего наступления на николаевско-одесском направлении.[8]

Завершением Украинскими фронтами Корсунь-Шевченковской, Кировоградской, Ровенско-Луцкой и Никопольско-Криворожской операций закончился первый этап освобождения Правобережной Украины. Советские войска заняли выгодное положение для нанесения новых сокрушительных ударов по врагу, изгнания его из Крыма и выхода к западной государственной границе СССР.

Ватутин, Николай Фёдорович. «Генерал армии Н. Ф. Ватутин и член Военного совета фронта генерал-майор К. В. Крайнюков 29 февраля в 16 часов 30 минут в сопровождении охраны в количестве восьми человек выехали из штаба 13-й армии (район города Ровно) в 60-ю армию (район города Славута) по маршруту Ровно— Гоща—Славута. В 19 часов 40 минут Николай Федорович и сопровождавшие его лица, подъехав к северной окраине села Милятын, увидели толпу людей примерно в 250—300 человек и одновременно услышали одиночные выстрелы, раздавшиеся из этой толпы. По указанию Н. Ф. Ватутина машины остановились, чтобы выяснить, что случилось. Внезапно по машинам был открыт ружейный огонь из окон домов. Это были бандеровцы.

Н. Ф. Ватутин и охранявшие его лица выскочили из машин и стали прикрывать их отход. Во время перестрелки Николай Федорович был ранен в бедро. Быстро повернув одну из машин, три бойца подхватили Н. Ф. Ватутина, положили его в машину и, захватив с собой документы, направились в сторону Ровно… Так как перевязку ему смогли сделать только в селе Гоща, он потерял много крови.

Н. Ф. Ватутин был доставлен в Ровно и помещён в военный госпиталь, откуда был переправлен в Киев… В Киев были вызваны лучшие врачи, в том числе известный хирург Н. Н. Бурденко, но спасти Н. Ф. Ватутина не удалось. Он умер 15 апреля. 17 апреля Николая Федоровича Ватутина похоронили в Киеве. Москва двадцатью артиллерийскими залпами отдала последнюю воинскую почесть верному сыну Родины и талантливому полководцу.»[9]

Совинформбюро. В течение 29 февраля на ПСКОВСКОМ направлении наши войска, продолжая наступление, с боями заняли более 250 населённых пунктов, в том числе ПОГОРЕЛКА (10 километров севернее ПСКОВ), ПОДЛИПЬЕ, ПОДБОРОВЬЕ, ЛОПАТОВО, КУТУЗОВО, ЛОПАТИХА, ТЕШКОВО, ВЕРХНИЙ МОСТ, ОСНЮГИ, КЛИМОВА, МАЛЬКОВА, МАЛАЯ ПУСТЫНЬКА, БРАГИНО, ВЫБОР, КОПЫЛОВО и железнодорожная станция ДОЛГОРЕПИЦА.

Северо-западнее НОВОСОКОЛЬНИКИ наши войска, сломив сопротивление противника, овладели районным центром Калининской области городом НОВОРЖЕВ, а также с боями заняли более 60 других населённых пунктов, в том числе СОБОЛИЦЫ, ОСИНКИНА, АНАШКИНА, БУЛАХОВО, БОРОДИНО, БАРАНОВО. ДЁМИНА ГОРКА, ДЕВИЧЬЕ.

Южнее города КРИВОЙ РОГ наши войска вели успешные наступательные бои, в ходе которых овладели районным центром Днепропетровской области городом ШИРОКОЕ, городом ИНГУЛЕЦ, а также с боями заняли более 70 других населённых пунктов, в том числе крупные населённые пункты НОВОСЁЛОВКА, ДАР РАДЕВИЧИ, НОВО-КУРСКАЯ, ШЕСТЕРНЯ, НИКОЛАЕВКА, ВЫСОКОПОЛЬЕ, НОВО-ВОЗНЕСЕНСКОЕ, ИВАНОВКА, БЕЛЯЕВКА, ДУДЧИНО и железнодорожная станция ВЫСОКОПОЛЬЕ.

Перечень карт

1. [hamster02.narod.ru/p0023.jpg Общий ход военных действий в третьем периоде войны. Декабрь 1943 г. — май 1945 г. (2,92 МБ)]

2. [hamster02.narod.ru/112.jpg Разгром немецко-фашистских войск на правобережной Украине. 24 декабря 1943 г. — 17 апреля 1944 г. (1,4 МБ)]

3. [www.rustrana.ru/articles/21750/len-nov.jpg Ленинградско-Новгородская наступательная операция (500 КБ)]

4. [bse.sci-lib.com/pictures/12/16/250840139.jpg Корсунь-Шевченковская операция (179 КБ)]

5. [archive.is/20121221195355/victory.mil.ru/war/oper/099.gif Никопольско-Криворожская операция (89 КБ)]

6. [velikvoy.narod.ru/karta/front_armiya_oper/rovno-lutsk.gif Ровно-Луцкая операция (71 КБ)]

7. [velikvoy.narod.ru/karta/front_armiya_oper/rogachyov-zhlobin.gif Рогачевско-Жлобинская операция (84 КБ)]

Список литературы

  1. [www.soldat.ru/doc/sovinfburo/ Сводки, сообщения Совинформбюро и Приказы Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР. 1941—1945 гг.]
  2. [militera.lib.ru/h/haupt_w/title.html Хаупт В. Сражения группы армий «Центр». — М.: Яуза, Эксмо, 2006.] (стр. 284)
  3. 1 2 3 [militera.lib.ru/memo/russian/konev/index.html Конев И. С. Записки командующего фронтом. — М.: Наука, 1972] (стр. 113)
  4. [militera.lib.ru/memo/german/manstein/index.html Манштейн Э. Утерянные победы. — М.: ACT; СПб Terra Fantastica, 1999] (стр. 616)
  5. [echo.msk.ru/programs/victory/552235-echo/ Цена Победы. Первые сражения 1944 года. // Эхо Москвы, 10.11.2008. Гость: историк Алексей Исаев, ведущие: Виталий Дымарский, Дмитрий Захаров]
  6. 1 2 [militera.lib.ru/memo/russian/gorbatov/ Горбатов А. В. Годы и войны. — М.: Воениздат, 1989.] (стр. 257)
  7. [www.soldat.ru/doc/casualties/book/chapter5_10_1.html#5_10_22 Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил: Статистическое исследование. / Под общ. ред. Г. Ф. Кривошеева. М.: Олма-Пресс, 2001.]
  8. [www.soldat.ru/files/4/6/17/ История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945. Том четвёртый. Воениздат. МО СССР М. −1961] (стр. 73)
  9. [militera.lib.ru/memo/russian/zhukov1/index.html Жуков Г К. Воспоминания и размышления. В 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2002] (стр. 208)

Напишите отзыв о статье "Хроника Великой Отечественной войны/Февраль 1944 года"

Отрывок, характеризующий Хроника Великой Отечественной войны/Февраль 1944 года

– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.