Хроника Первой мировой войны/Август 1914 года

1 августа 1914 года. 5-й день войны

1 августа Германия объявила войну России.

1 августа министр иностранных дел Англии Эдуард Грей обещал немецкому послу в Лондоне Лихновскому, что в случае войны между Германией и Россией Англия останется нейтральной, при условии, если Франция не будет атакована.

Французский театр: 1 августа Германия безо всякого объявления войны вторглись в Люксембург.

2 августа 1914 года. 6-й день войны

Французский театр: 2 августа германские войска окончательно оккупировали Люксембург, и Берлин предъявил ультиматум бельгийскому правительству с требованием пропустить через территорию Бельгии германские войска, на ответ отводилось 12 часов.

Вступление в войну Османской империи и открытие азиатского театра военных действий: 2 августа 1914 года был подписан германо-турецкий союзный договор, по которому турецкая армия фактически отдавалась под руководство германской военной миссии. В стране была объявлена мобилизация. Однако в то же время турецкое правительство опубликовало декларацию о нейтралитете.

3 августа 1914 года. 7-й день войны

Французский театр: 3 августа Германия объявила войну Франции, обвинив её в «организованных нападениях и воздушных бомбардировках Германии» и «в нарушении бельгийского нейтралитета».

3 августа Бельгия ответила решительным отказом на ультиматум Германии. Германия объявила Бельгии войну. Таким образом, Бельгия была вынуждена вступить в Первую мировую войну, несмотря на провозглашённый нейтралитет.

4 августа 1914 года. 8-й день войны

Французский театр: 4 августа Германские войска вторглись в Бельгию. Король Бельгии Альберт обратился за помощью к странам-гарантам бельгийского нейтралитета. Лондон направил в Берлин ультиматум: прекратить вторжение в Бельгию, или Англия объявит войну Германии. По истечении срока ультиматума Великобритания объявила войну Германии и направила войска на помощь Франции.

Великобритания, которую возглавлял премьер-министр от Либеральной партии Герберт Генри Асквит, вступила в Первую мировую войну в 11 часов вечера 4 августа 1914 года. В ответ на немецкие требования к Бельгии предоставить свободный проход войскам к территории Франции и по истечении британского ультиматума, Асквит объявил войну Германской империи. Причины для объявления войны были сложные. По Лондонскому договору 1839 года Соединённое Королевство выступало гарантом нейтралитета и независимости Бельгии на случай вторжения, хотя министерство иностранных дел сделало вывод, что эти обязательства могут быть невыполены. Другой причиной был «моральный долг» перед Францией — широкомасштабные тайные переговоры между странами длились с 1905 года, хотя большинство членов кабинета Асквита в них посвящено не было вплоть до 1911 года. Отсутствие доказательств того, что война неизбежна, приводило к разногласиям внутри правительственного кабинета даже 31 июля.

К началу войны политический курс правительства Великобритании, сформулированный правящей партией, был против вмешательства государства в частный бизнес, что соответствовало исторической позиции либералов как сторонников принципов правительственного невмешательства.

Вторжение германской армии в Бельгию. Перейдя бельгийскую границу утром 4 августа, германская армия, следуя Плану Шлиффена, легко смела слабые заслоны бельгийской армии и двинулась вглубь Бельгии. Бельгийская армия, которую германцы превышали по численности более чем в 10 раз, неожиданно оказала активное сопротивление, которое, однако, не смогло существенно задержать противника.

4 августа завязались первые бои между немецкой кавалерией и 12-й пехотной бригадой бельгийской армии. Немецкие войска двинулись в направлении Льежа, который находился в 30 километрах от границы и прикрывал переправы через реку Маас. Бельгийцами были взорваны все мосты через Маас. Немцы, выйдя к взорванным мостам, принялись наводить понтонные мосты, однако попали под обстрел бельгийцев. После этой неудачи к германскому командованию приходит осознание того, что Льеж им обязательно придётся штурмовать. Таким образом, для того, чтобы продолжить наступление, германским войскам было необходимо как можно скорее захватить Льеж и форсировать Маас.

Обходя и блокируя хорошо укреплённые бельгийские крепости: Льеж (пал 16 августа, см.: Штурм Льежа), Намюр (пал 25 августа) и Антверпен (пал 9 октября), — немцы гнали перед собой бельгийскую армию и 20 августа взяли Брюссель, в тот же день войдя в соприкосновение с англо-французскими силами. Движение германских войск было стремительным, немцы, не останавливаясь, обходили продолжавшие защищаться города и крепости. Правительство Бельгии бежало в Гавр. Король Альберт I с последними сохраняющими боеспособность частями продолжал оборонять Антверпен (см.: Осада Антверпена).

Вторжению не предшествовало объявление войны, что начальник Генерального штаба Германии фон Мольтке младший объяснил тем, что «оно нежелательно, поскольку есть надежда, что руководству страны станет ясной суть происходящих событий».

Вторжение в Бельгию оказалось неожиданностью для французского командования, однако французы сумели организовать переброску своих частей в направлении прорыва значительно быстрее, чем то предполагалось германскими планами.

Только 4 августа, когда стало известно о вторжении германских армий в Бельгию и бельгийское правительство выразило согласие взаимодействовать с французскими войсками, французским войскам было разрешено действовать на территории Бельгии.

5 августа 1914 года. 9-й день войны

Французский театр:

Штурм Льежа: Штурм. К концу дня 5 августа германские войска подошли к линии фортов Льежа. Немецкое командование приняло решение захватить крепость неожиданной атакой. 5 августа после артиллерийской подготовки, немецкие полки пошли в наступление на промежутки между фортами. Однако артиллерия немцев не причинила никакого вреда бельгийским фортам. Бельгийцы же ответным огнём нанесли атаковавшим тяжелейшие потери. В определённых местах немцам удалось пробиться на близкое расстояние к фортам, однако огонь пулемётов уничтожил прорвавшихся. У форта Баршон завязался штыковой бой, в котором бельгийские подразделения сумели отбросить германцев. Расчет на внезапную мощную атаку немцев не оправдался, германские войска понесли тяжелые потери. Бельгийский офицер позже вспоминал подробности атаки германских войск:

Они даже не старались рассредоточиться, они падали друг на друга, образуя страшную баррикаду из убитых и раненых. Мы даже стали опасаться, что она закроет нам обзор и мы не сможем вести прицельный огонь. Гора трупов уже стала огромной, и мы думали, стрелять ли прямо в неё или выходить и самим растаскивать трупы. Поверите или нет, эта настоящая стена из мёртвых и умирающих позволила немцам подползти ближе и броситься на передние скаты фортов, но им не удалось пробежать и половины пути — наши пулеметы и винтовки разом смели их прочь. Разумеется, мы тоже несли потери, но они были незначительными по сравнению с той бойней, которую мы учинили противнику.

6 августа 1914 года. 10-й день войны

Французский театр военных действий — Западный фронт:

Штурм Льежа: Штурм. В ночь на 6 августа немцы приняли решение провести новую атаку. Генерал Людендорф возглавил 14-ю бригаду вместо убитого командира бригады генерал-майора фон Вюссова. В новой атаке немцам удалось прорваться в промежутке между фортами Флерон и Эвенье. К середине дня 6 августа части 14-й германской бригады прорвались через кольцо фортов и закрепились на правом берегу Мааса. Также 6 августа впервые в истории войн немцы применили воздушный налёт. Цеппелин, вылетевший из Кёльна, сбросил 13 бомб на Льеж, убив 9 мирных жителей. Кроме того, артиллерия 14-й бригады с господствующих высот принялась обстреливать город. Эти меры были приняты для устрашения защитников Льежа.

Помимо этого, немцы прибегли к военной хитрости, направив в город отряд, переодетый в форму, похожую на английскую. Немцы, прибыв в Льеж на автомобиле к штабу коменданта Лемана, потребовали встречи с генералом. Однако их план провалился и они были разоблачены. После этого Леман покинул город и отправился в форт Лонсэн.

После того как немецкой бригаде удалось прорваться через кольцо фортов, Леману стало ясно, что необходимо сохранить 3-ю пехотную дивизию. Опасаясь, что она окажется отрезанной от основных сил, генерал Леман отдал приказ об отходе 3-й дивизии на западный берег Мааса.

Планирование и подготовка операции Начальник германского Генерального штаба фельдмаршал Мольтке в директиве от 6 августа требовал от командующего 8-й армией генерала М. Притвица выиграть время до переброски войск с французского ТВД и удерживать Нижнюю Вислу. Генерал Притвиц решил сначала остановить наступление Неманской армии и направил на восток 8 дивизий, прикрывшись от Наревской армии 4 дивизиями и заняв полутора дивизиями озёрные дефиле.

6 августа Австро-Венгрия объявила войну России.

7 августа 1914 года. 11-й день войны

Французский театр военных действий — Западный фронт:

После того как немецкой бригаде удалось прорваться через кольцо фортов, Леману стало ясно, что необходимо сохранить 3-ю пехотную дивизию. Опасаясь, что она окажется отрезанной от основных сил, генерал Леман отдал приказ об отходе 3-й дивизии на западный берег Мааса.

В ходе отступления бельгийских войск Людендорф вместе с адъютантом, опережая свои войска на автомобиле, сумел первым ворваться в пустеющий Льеж, после чего он проехал через весь город к цитадели, гарнизон которой, поддавшись панике, сдался ему в плен

После того как 3-я дивизия покинула город, подразделения 14-й немецкой бригады вошли в Льеж. Таким образом, 7 августа немцам удалось захватить Льеж и несколько переправ через Маас. Однако это не принесло немцам никакой пользы, поскольку основные переправы находились под огнём фортов, которые продолжали сопротивляться

После этого ещё три германские пехотные бригады прорвались в город. Для того чтобы захватить форты Льежа и начать форсирование Мааса, германское командование подтянуло ещё три армейских корпуса, доведя число своих войск у Льежа до 100 000 человек

Действия в Эльзасе и Лотарингии. 7 августа французы силами 1-й и 2-й армий начали наступление в Эльзасе, а 14 августа — и в Лотарингии. Наступление имело для французов символическое значение — территория Эльзаса-Лотарингии была отторгнута у Франции в 1871 году, после поражения во франко-прусской войне. Хотя первоначально им удалось углубиться на германскую территорию, захватив Саарбрюккен (см.: Лотарингская операция) и Мюльхаузен (см.: Битва при Мюльхаузене), одновременно разворачивающееся наступление германцев в Бельгии заставило их перекинуть туда часть своих войск. Последовавшие контрудары не встретили у французов достаточного сопротивления, и к концу августа французская армия отошла на прежние позиции, оставив Германии небольшую часть французской территории.

Пограничное сражение. 7 августа англо-французские и германские войска пришли в соприкосновение — началось Пограничное сражение. Французское командование к моменту начала войны не ожидало, что основное наступление германских войск произойдёт через Бельгию, основные силы французских войск были сосредоточены против Эльзаса. С начала вторжения в Бельгию французы начали активное перемещение частей в направлении прорыва, к моменту соприкосновения с германцами фронт находился в достаточном беспорядке, и французы и англичане были вынуждены принять бой тремя не соприкасающимися группами войск. На территории Бельгии, у Монса, располагался Британский экспедиционный корпус (BEF), юго-восточнее, у Шарлеруа, стояла 5-я французская армия. В Арденнах, приблизительно по границе Франции с Бельгией и Люксембургом, размещались 3-я и 4-я французские армии. Во всех трёх районах англо-французские войска потерпели тяжёлое поражение (см.: Битва при Монсе, Битва при Шарлеруа, Арденнская операция (1914)), потеряв около 250 тысяч человек, и немцы с севера широким фронтом вторглись во Францию, нанося главный удар западнее, в обход Парижа, беря таким образом французскую армию в гигантские клещи.

Битва при Мюльхаузене (1914). Согласно французскому плану ведения войны против Германии («план № 17») перед французской армией стояла задача захватить Эльзас и Лотарингию, утраченные после франко-прусской войны.

Французское командование уделяло главное внимание именно захвату Эльзаса и Лотарингии, поэтому именно здесь развернуло наступательные действия. Первые бои между наступавшими французскими войсками и германской армией начались в 5 часов утра 7 августа. После первоначальных боёв французам удалось захватить город Мюльхаузен. Занятие города французскими войсками было воспринято во Франции как праздник.

Дислоцированная в Восточной Пруссии 8-я германская армия включала три армейских и один резервный корпус, две резервных дивизии, одну кавдивизию, одну ландверную дивизию, три ландверные бригады, две крепостных эрзацбригады, 9,5 эрзацландверных батальонов, всего 14,5 пехотных (4,5 ландверных) и одну кавалерийскую дивизии или 173 тысячи бойцов. По различным данным, число орудий в 8-й армии определяется в 774 (без крепостных) — 1044 (с крепостными) орудия. Начальник германского Генерального штаба фельдмаршал Мольтке в директиве от 6 августа требовал от командующего 8-й армией генерала М. Притвица выиграть время до переброски войск с французского ТВД и удерживать Нижнюю Вислу. Генерал Притвиц решил сначала остановить наступление Неманской армии и направил на восток 8 дивизий, прикрывшись от Наревской армии 4 дивизиями и заняв полутора дивизиями озёрные дефиле.

8 августа 1914 года. 12-й день войны

Французский театр военных действий — Западный фронт:

К 8 августа французская разведка докладывала о том, что главные силы германцев сосредоточены в районе Меца, в Лотарингии. На основании этих данных и с учетом сопротивления Льежа, ни один форт которого ещё не был потерян, командующий французской армией генерал Жозеф Жоффр отдал приказ об общем наступлении французской армии.

Действия в Эльзасе и Лотарингии.

8 августа наступавшим французским частям удалось отбросить германские войска за Рейн и захватить Мюльхаузен, в Эльзасе. Во Франции все считали, что началось освобождение исконных французских земель от германского владычества.

9 августа 1914 года. 13-й день войны

Французский театр военных действий — Западный фронт:

Действия в Эльзасе и Лотарингии. 9 августа из Страсбурга прибыли германские резервы, неожиданно для французов немцы перешли в наступление, и начали теснить французские войска к границе.

10 августа 1914 года. 14-й день войны

Французский театр военных действий — Западный фронт:

10 августа немецкая пехота захватила первый форт Баршон. В это время к Льежу прибыли осадные орудия 305 и 420-мм калибра. Мощнейшие орудия смогли разрушить укрепления фортов: первым пал форт Понтисс, в этот же день после артиллерийских обстрелов были взяты ещё 2 форта. После того как немцы открыли ураганный, разрушительный огонь из тяжелых орудий, пали все форты Льежа. После уничтожения фортов началось продвижение 1-й германской армии.

Действия в Эльзасе и Лотарингии.

Битва при Мюльхаузене (1914). В конечном итоге французские войска вынуждены были отступить и оставить ранее захваченные позиции. Население города, ранее с радостью встретившее французов, подверглось со стороны немцев репрессиям.

Вступление в войну Османской империи и открытие азиатского театра военных действий: 10 августа в Дарданеллы вошли немецкие крейсеры «Гебен» и «Бреслау», ушедшие от преследования британского флота в Средиземном море. С появлением этих кораблей не только турецкая армия, но и флот оказались под командованием немцев.

11 августа 1914 года. 15-й день войны

Французский театр военных действий — Западный фронт:

Пароход «Хобарт» и захват шифровальной книги HVB. Второй важный код, используемый немецким флотом, был захвачен в самом начале войны в Австралии. Немецко-австралийский пароход «Хобарт» (англ. Hobart) был захвачен около Мельбурна 11 августа 1914 года. В шифровальной книге Handelsverkehrsbuch (HVB) содержался код, используемый немецким флотом, чтобы общаться с его торговыми судами.

HVB была первоначально выпущена в 1913 году для военных кораблей с радиосвязью, для военно-морского командования и прибрежных станций. Также была роздана главным офисам восемнадцати немецких пароходств для выдачи их собственным судам с радиосвязью. Код использовал 450 000 возможных перестановок из четырёх букв, позволявших альтернативные представления того же самого значения, плюс дополнительные десять букв, группировавшихся для использования в сообщениях. Код использовался в основном легкими силами, такими как патрульные суда, и подводными лодками, но с более сложным ключом. Однако их длительное нахождение в море означало, что код менялся, пока они отсутствовали, и довольно часто сообщения приходилось повторять, используя старый ключ, давая непосредственную информацию о новом ключе.

12 августа 1914 года. 16-й день войны

Французский театр военных действий — Западный фронт:

Балканский театр военных действий: 12 августа начались боевые действия, когда австрийская армия пересекла границу Сербии.

13 августа 1914 года. 17-й день войны

Французский театр военных действий — Западный фронт:

Русский театр военных действий — Восточный фронт:

Восточно-Прусская операция. В директиве от 13 августа Верховный главнокомандующий русской армии великий князь Николай Николаевич поставил перед Северо-Западным фронтом задачу перейти в наступление и нанести поражение противнику. Соответствующую директиву командующим армиями направил в тот же день генерал Жилинский. 1-й армии предписывалось выступить 14 августа, перейти границу 17 августа, обойти Мазурские озёра с севера и отрезать немцев от Кёнигсберга. 2-я армия должна была выступить 16 августа, перейти границу 19 августа, обойти Мазурские озёра с запада и не допустить отхода германских войск за Вислу.

Германская Восточно-Азиатская крейсерская эскадра. 13 августа состоялся совет командиров кораблей. Фон Шпее принял решение идти к берегам Чили, так как чилийское правительство всегда поддерживало Германию, и там можно было рассчитывать на обеспечение топливом и ремонт. Однако Карл фон Мюллер, командир крейсера «Эмден», считал, что больший ущерб противнику можно нанести, действуя в Индийском океане и предложил отправить свой крейсер в самостоятельное плавание в этот район. Его предложение было принято.

14 августа 1914 года. 18-й день войны

Французский театр военных действий — Западный фронт:

Русский театр военных действий — Восточный фронт:

Восточно-Прусская операция.

Вступление в Восточную Пруссию. Перейдя государственную границу, 14 августа 1-я кавалерийская дивизия генерала Гурко из состава 1-й армии, захватила пограничный город Макграбов, однако разведать что-либо о противнике не удалось. Не получив никаких разведывательных данных о противнике, в тот же день дивизия, оставив город, отошла на свою территорию.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: Обе стороны в начале операции имели весьма слабое представление о расположении и направлении удара противника. Первые бои позволили штабу 8-й германской армии сориентироваться в отношении замыслов русского командования.

3-й, 4-й и 20-й корпуса 1-й русской армии продвигались вперед практически вслепую. Из-за отсутствия координации левофланговый 6-й корпус пересёк границу на 6 часов позже центрального 3-го корпуса, тем самым открыв его фланг.

Германская Восточно-Азиатская крейсерская эскадра. Бомбардировка Мадраса. 14 августа 1914 года крейсер «Эмден» отделился от Восточно-Азиатской крейсерской эскадры и отправился в Индийский океан.

15 августа 1914 года. 19-й день войны

Французский театр военных действий — Западный фронт:

Русский театр военных действий — Восточный фронт:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции:

На Восточном фронте война началась 2 (15) августа с захвата германскими войсками города Калиш.

Вступление в войну Японии. В августе 1914 года странам Антанты (прежде всего Англии) удалось убедить Японию выступить против Германии, невзирая на то, что эти две страны не имели существенных конфликтов интересов. 15 августа Япония предъявила Германии ультиматум, требуя вывести войска из Китая

16 августа 1914 года. 20-й день войны

Французский театр военных действий — Западный фронт:

Русский театр военных действий — Восточный фронт:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: Командующий 2-й армией генерал Самсонов приказом от 16 августа изменил предписанное штабом фронта направление наступления, послав главные силы вместо северного в северо-западном направлении с целью более глубокого охвата германских дивизий и для перехвата путей на Вислу. В результате был существенно увеличен разрыв с 1-й армией.

3 (16) августа была захвачена Ченстохова

17 августа 1914 года. 21-й день войны

Французский театр военных действий — Западный фронт:

Русский театр военных действий — Восточный фронт: На Восточном фронте война началась с Восточно-Прусской операции. Восточно-Прусская операция. 4 (17) августа русская армия перешла границу, начав наступление на Восточную Пруссию. 1-я армия двигалась на Кёнигсберг с востока от Мазурских озёр, 2-я армия — с запада от них.

Вступление в Восточную Пруссию. 17 августа границу перешла вся 1-я армия, на 60-километровом фронте.

Притвиц, узнав о продвижении русских войск, начал выдвигать свои части навстречу русской армии. Против наступавшей 2-й армии был выставлен заслон из одного корпуса, а основные силы были нацелены на разгром 1-й русской армии.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: Вопреки приказу Притвица командир 1-го корпуса генерал Франсуа 17 августа ввязался в бой у Сталлупенена. Ударив во фланг 27 дивизии 3-го корпуса, немцы нанесли ей серьёзные потери, был разбит Оренбургский полк. Однако 29 дивизия 20-го корпуса ударом во фланг отбросила немцев. Русские потери были выше немецких, но Франсуа оставил Сталуппенен и поспешно отступил к Гумбинену, и обе стороны сочли бой победой для себя. 27 дивизию пришлось отвести на переформирование, и наступление 1-й армии задержалось на день.

18 августа 1914 года. 22-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: 18 августа Ренненкампф возобновил наступление и направил конный корпус генерала Хана Нахичеванского (4 кавдивизии) на Инстербург.

Галицийская битва.

Люблин-Холмская операция. В начале битвы военно-оперативная обстановка для русских войск на Люблинском направлении складывалась неблагоприятно.

10 августа по старому стилю (23 августа по новому стилю) на Люблинском направлении 4-я русская армия барона Зальца в составе XIV, XVI и Гренадерского корпусов наступала к югу на 75-километровом фронте, имея ближайшей задачей разбить австрийцев, обнаруженных разведкой к северу от Таневской лесной полосы в 35 — 40 км к югу от исходного положения 4-й армии. Навстречу ей наступала 1-я австрийская армия Данкля в составе I, V и X корпусов, имея ближайшей задачей «разбить противника, сосредоточившегося у Красника, охватывая его левым крылом армии».

Утром 10 августа (23 августа) соединения 1-го и 5-го корпусов австрийцев атаковали двигавшиеся от Красника части 14-го русского корпуса. Упорный бой продолжался до вечера. Под натиском превосходящих сил австро-венгров русские вынуждены были отступить.

19 августа 1914 года. 23-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: 19 августа у Каушена конный корпус столкнулся с прусской ландверной бригадой, имея 70 эскадронов и 8 батарей против 6 батальонов и 2 батарей. Бригада понесла большие потери и отступила, а корпус был отведён его командиром в тыл, обнажив тем самым правый фланг армии, который он должен был прикрывать.

На следующий день Данкль приказал продолжать наступление, имея в виду охватить правый фланг 4-й армии. Зальца решил, обороняясь 14-м корпусом у Красника, атаковать центр и правый фланг противника войсками 16-го и гренадерского корпусов. Боевые столкновения протекали с переменным успехом. После двухдневных тяжёлых боёв 4-я русская армия отошла к Люблину и перешла к обороне.

20 августа 1914 года. 24-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: 2-я армия перешла границу 20 августа, имея против себя 20-й корпус генерала Шольца (3,5 дивизии).

Ренненкампф назначил на 20 августа дневку. На этом этапе промедление 1-й армии осложняло ситуацию для немцев, так как вынуждало их идти на восток, оставляя оборонительные рубежи на р. Ангерапп и растягивая свои коммуникации при угрозе удара с тыла русской 2-й армии.

Гумбинен-Гольдапское сражение 20 августа 1914 г.:

Сообщение о переходе 2-й армией границы заставило штаб Притвица решиться на сражение с 1-й армией, хотя германские корпуса не могли вступить в бой одновременно. На рассвете 20 августа севернее Гумбинена две дивизии 1-го корпуса Франсуа внезапно атаковали правофланговую русскую 28 дивизию 20-го корпуса, а 1-я кавдивизия обошла её фланг, оставшийся открытым после отхода корпуса Хана Нахичеванского, и ударила с тыла. 28 дивизия понесла большие потери и была отброшена на восток. Поддерживавшая удар Франсуа ландверная дивизия атаковала 29-ю дивизию 20-го корпуса, но была отбита огнём и отступила.

Южнее Гумбинена 35 и 36 дивизии 17-го корпуса генерала Макензена атаковали центр 1-й русской армии на 4 часа позже и без предварительной разведки. Они натолкнулись на три русских дивизии и попали под фланговый огонь артиллерии 27 дивизии. 35 дивизия понесла большие потери и в беспорядке отступила на 20 км, 36 дивизия также была вынуждена отступить. Начавшая преследование 27 дивизия генерала Адариди была остановлена корпусным командиром. Четыре кавдивизии Хана Нахичеванского, игнорировавшего приказания командующего армией, бездействовали весь день сражения. После сражения Хан Нахичеванский оправдывался необходимостью отвести свои дивизии для пополнения артиллерийских снарядов, что по мнению профессора Головина не выдерживает критики.

Под Гольдапом германский 1-й резервный корпус генерала Белова прибыл на место сражения в полдень, столкновение носило нерешительный характер, а после отступления корпуса Макензена Белов также отдал приказ об отходе.

Сражение завершилось поражением одной русской и трёх немецких дивизий, русские потеряли 16500 человек, немцы — 14800 человек, в том числе в 17-м корпусе Макензена 10500 человек. Поражение центрального корпуса создавало серьёзную угрозу 8-й армии, и Притвиц отдал приказ об общем отступлении. Однако генерал Ренненкампф и его штаб не смогли оценить масштаб успеха, армия понесла большие потери, личный состав был сильно утомлен многодневным маршем, и первоначальный приказ о преследовании был отменён. Армия оставалась на месте полтора дня, отдыхая и подтягивая тылы, и возобновила наступление днём 22 августа.

Маневрирование силами 21-25 августа: Поражение при Гумбиннене создало реальную угрозу окружения 8-й германской армии, и вечером 20 августа Притвиц сообщил в генштаб о своем решении отойти за Вислу и попросил подкрепления для удержания фронта по этой реке. Однако этому решению воспротивилась германская Ставка и вопреки плану Шлиффена, который предполагал при неблагоприятном развитии событий на Восточном фронте отступать в глубь Германии, но ни в коем случае не снимать войск с Западного фронта, чтоб гарантированно разгромить Францию и избежать войны на два фронта, приняла решение Восточную Пруссию не сдавать и перебросить в помощь 8-й армии войска с Западного фронта (2 корпуса и конную дивизию).

21 августа 1914 года. 25-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: Маневрирование силами 21-25 августа:. 21 августа Мольтке сместил Притвица и его начальника штаба генерала Вальдерзее и назначил на их место генерал-фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга и генерала Эриха фон Людендорфа.

22 августа 1914 года. 26-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: Маневрирование силами 21-25 августа:.

23 августа 1914 года. 27-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: Маневрирование силами 21-25 августа:.

Галицийская битва.

Ход битвы:

Люблин-Холмская операция В начале битвы военно-оперативная обстановка для русских войск на Люблинском направлении складывалась неблагоприятно.

10 августа по старому стилю (23 августа по новому стилю) на Люблинском направлении 4-я русская армия барона Зальца в составе XIV, XVI и Гренадерского корпусов наступала к югу на 75-километровом фронте, имея ближайшей задачей разбить австрийцев, обнаруженных разведкой к северу от Таневской лесной полосы в 35 — 40 км к югу от исходного положения 4-й армии. Навстречу ей наступала 1-я австрийская армия Данкля в составе I, V и X корпусов, имея ближайшей задачей «разбить противника, сосредоточившегося у Красника, охватывая его левым крылом армии».

Утром 10 августа (23 августа) соединения 1-го и 5-го корпусов австрийцев атаковали двигавшиеся от Красника части 14-го русского корпуса. Упорный бой продолжался до вечера. Под натиском превосходящих сил австро-венгров русские вынуждены были отступить. На следующий день Данкль приказал продолжать наступление, имея в виду охватить правый фланг 4-й армии. Зальца решил, обороняясь 14-м корпусом у Красника, атаковать центр и правый фланг противника войсками 16-го и гренадерского корпусов. Боевые столкновения протекали с переменным успехом.

Вступление в войну Японии.

23 августа — Япония объявила Германии войну (см.: Япония в Первой мировой войне). В конце августа японская армия начала осаду Циндао, единственной германской военно-морской базы в Китае, окончившуюся 7 ноября сдачей германского гарнизона (см.: Осада Циндао).

24 августа 1914 года. 28-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: Маневрирование силами 21-25 августа:.

Галицийская битва.

Ход битвы:

Люблин-Холмская операция После двухдневных тяжёлых боёв 4-я русская армия отошла к Люблину и перешла к обороне.

25 августа 1914 года. 29-й день войны

Французский театр:

Лотарингская операция. Однако к 25 августа войскам 6-й и 7-й германских армий, удалось полностью отбросить французов к их исходным позициям.

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: Маневрирование силами 21-25 августа:.

Галицийская битва.

Ход битвы:

Люблин-Холмская операция: Отход продолжался 12 августа (25 августа)—13 августа (26 августа).

12 августа (25 августа) 5-я русская армия Плеве заняла следующее положение: 25-й корпус в контакте с левым флангом 4-й армии развернулся на высотах у Замостья, 19-й и 5-й корпуса сосредоточились против Томашова, 17-й корпус прикрывал операцию слева. Навстречу ей наступала 4-я австро-венгерская армия генерала Ауффенберга. План Ауффенберга, принятый 12 августа (25 августа), был основан на стремлении к двустороннему обходу 5-й армии русских.

26 августа 1914 года. 30-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: Маневрирование силами 21-25 августа:.

Галицийская битва.

Ход битвы:

Люблин-Холмская операция

27 августа 1914 года. 31-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: Маневрирование силами 21-25 августа:.

Галицийская битва.

Ход битвы:

Люблин-Холмская операция. С 27 августа по 2 сентября шли оборонительные бои на фронте возле Люблина. Попытки дальнейшего наступления 1-й австро-венгерской армии были отражены.

28 августа 1914 года. 32-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции: Маневрирование силами 21-25 августа:.

Битва при Танненберге. 28 августа штаб фронта приказал 1-й армии двинуть вперёд левофланговые корпуса и кавалерию для оказания помощи 2-й армии, но уже вечером 29 августа наступление было остановлено. Жилинский счёл, что 2-я армия согласно его приказу уже отошла к границе. В результате к моменту отхода корпусов 2-й армии пехота Ренненкампфа находилась от них на расстоянии около 60 км, а кавалерия — 50 км.

Галицийская битва.

Ход битвы:

Люблин-Холмская операция.

29 августа 1914 года. 33-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции:

29 августа отступление пяти русских дивизий 13-го и 15-го корпусов, занимавших центр фронта и попавших под главный удар немецкой армии, проходило под растущим фланговым давлением 1-го корпуса Франсуа и 1-го резервного корпуса Белова. На флангах 2-й армии 1-м и 23-м корпусами германские атаки были отбиты, но в центре в целом русское отступление приняло беспорядочный характер, а пять дивизий 13-го и 15-го корпусов (около 30 тысяч человек при 200 орудиях) были окружены в районе Комусинского (Грюнфлисского) леса.

30 августа 1914 года. 34-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции:

В ночь на 30 августа генерал Самсонов, находившийся среди окружённых частей, застрелился. Генерал Мартос был взят в плен, генерал Клюев пытался вывести войска из окружения тремя колоннами, но две колонны были разбиты, и Клюев отдал приказ о сдаче в плен.

Таким образом, потери 2-й армии составили 6 тыс. убитых, ранено около 20 тыс. (почти все попали в плен), пленных — 30 тыс. (вместе с попавшими в плен ранеными — 50 тыс.), захвачено 230 орудий. Убиты 10 генералов, 13 взяты в плен. Общие потери 2-й армии убитыми, ранеными и пленными — 56 тысяч человек. Немецкие потери, убитыми и ранеными составили 30 тысяч человек.

31 августа 1914 года. 35-й день войны

Французский театр:

Русский театр:

Восточно-Прусская операция.

Первые бои в Восточно-Прусской операции:

Отрывок, характеризующий Хроника Первой мировой войны/Август 1914 года

Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?