Хроника блокады Ленинграда
- В этой статье описывается хронология событий периода блокады Ленинграда войсками вермахта во время Великой Отечественной войны
Блокада Ленинграда продолжалась с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года (блокадное кольцо было прорвано 18 января 1943 года) — 872 дня.
В сентябре 1941 года в окружённом городе оказалось 2 млн 887 тыс. жителей. В ходе эвакуации 1941—1943 годов из Ленинграда вывезено до 1 млн человек. Во время блокады Ленинграда в городе и его окрестностях было уничтожено 3 200 жилых зданий, 9000 деревянных домов, 840 фабрик и заводов. По приблизительным подсчётам, погибло от голода и обстрелов от 800 тыс. до 1,5 млн человек.[1]
Содержание
1941
- апрель: Согласно плану «Барбаросса» и плану «Ост» Гитлер собирается оккупировать и затем уничтожить город Ленинград[2]
- 22 июня: Страны нацистского блока начали вторжение в Советский Союз (согласно плану «Барбаросса»).
- 23 июня: Командующий Ленинградским военным округом генерал-лейтенант М. М. Попов отправляет своего заместителя провести рекогносцировку местности южнее Ленинграда для сооружения дополнительного рубежа обороны на псковском направлении в районе Луги.[3][4]
- 25 июня: Авиация Ленинградского военного округа начала широкомасштабные воздушные налёты на города Средней и Южной Финляндии, в том числе Хельсинки и Турку с ощутимыми потерями. В этот день было сбито 26 бомбардировщиков. Правительство Финляндии имело намерение в этот день заявить о своём нейтралитете, но полученные известия заставили парламент признать, что страна вынуждена начать оборонительную войну. Однако войска получили приказ не переходить государственную границу до 28 июня.
Маннергейм заявил президенту страны, что он принял на себя обязанности главнокомандующего при условии, что он ни в коем случае не будет вести наступление на Ленинград[5]. При этом он исходил из того, что главным аргументом агрессии Советского Союза в предыдущей войне была угроза Ленинграду со стороны Финляндии. И он категорически не имел намерения дать повод для доказательства справедливости этого аргумента.
Поэтому он повёл успешные наступательные действия на севере Ладоги. Эта война получила в финляндской историографии название «Война-продолжение». Конечными рубежами согласно изданной им директиве должны были стать река Свирь, а на Карельском перешейке-согласованная с Лениным прежняя граница Финляндии.[5]
- 29 июня: Одновременно с сооружением Лужского рубежа обороны[6] началась эвакуация женщин и детей.
- июнь-июль: В поисках спасения от наступающих немецких войск в Ленинград прибыло более 300 тыс. беженцев из-под Пскова и Новгорода. 7-я, 8-я, 14-я и 23-я армии, а также Луганская и Кингисеппская оперативные группы Северного фронта приготовились к обороне линии фронта под Ленинградом. Балтийский флот контролирует морские коммуникации. С обеих сторон в предстоящую битву вовлечены до 2-х миллионов солдат и офицеров, включая резервистов и добровольцев.
- 19-23 июля: Первая атака на Ленинград группы армий «Север» остановлена в 100 км южнее города.
- 27 июля: Гитлер наносит визит в группу армий «Север». Он приказывает командующему Вильгельму фон Леебу взять Ленинград к декабрю.[2]
- 31 июля: Финны атакуют советскую 23-ю армию на Карельском перешейке, оттесняя советские войска на предвоенную советско-финскую границу.
- 19 августа: командир КВ-1 З. Г. Колобанов в бою под Войсковицами уничтожает немецкую танковую колонну и входит в историю как один из самых успешных советских танковых асов Второй мировой войны.
- 21 августа: директива Гитлера № 34 предписывает «Окружение Ленинграда совместно с финнами.»[7]
- 20-27 августа: Эвакуация гражданского населения остановлена, так как заблокированы железные дороги и другие выходы из Ленинграда.[8]
- 28 августа: Со слов Маннергейма, он отказал Кейтелю в его просьбе перейти Свирь с целью соединиться с немцами у Тихвина. Маннергейм заявил, что форсирование Свири не в интересах Финляндии, а прибывшему в ставку президенту республики ещё раз напомнил о своём решении в отношении судьбы города. Президент согласился, и это решение финской стороны об отказе от Ленинградского направления было ещё раз подтверждено 31 августа.[5]
- 4 сентября: Начальнику Штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта Альфреду Йоделю, прибывшему в ставку, не удалось переубедить Маннергейма изменить свою принципиальную позицию: отказаться от поддержки немецкого наступления на Ленинград.
- 4 сентября — 8 сентября: Артиллерийские обстрелы начинают разрушать промышленные районы, школы, госпитали и жилые дома Ленинграда.
- 6 сентября: Гитлер издаёт директиву, предписывающую передать часть войск, в том числе большинство механизированных соединений, в распоряжение войсковой группировки, ведущей наступление на Москву.[11]
- 2-9 сентября: Финские войска захватывают Белоостровский и Кириясальский районы.[10][12]
- 8 сентября: Кольцо окружения вокруг Ленинграда замкнулось, когда немецкие войска достигли берегов Ладожского озера.[2][13]
- 11 сентября: Сталин назначает Г. К. Жукова вместо Г. К.Ворошилова командующим Ленинградским фронтом после окончания Ельнинской операции (Приказ от 11 сентября).
- 12 сентября: Самый большой продовольственный склад в Ленинграде — Бадаевский уничтожен пожаром. Другая версия, что это произошло в результате немецкой бомбардировки.[14]
- 14 сентября: Г. К. Жуков приступил к обязанностям командующего Ленинградским фронтом[15]
- 15 сентября: Вильгельм фон Лееб вынужден снять с фронта 4-ю танковую группу для передачи её в состав группы армий «Центр» для участия наступления на Москву.[16]
- 16 сентября: Немецкие войска прорвались на южный берег Финского залива, отрезав от Ленинграда Ораниенбаум.
- 19 сентября: Немецкие войска остановились в 10 км от Ленинграда. Жители города участвуют в боях на передовой.
- 22 сентября: Гитлер заявляет, что «Санкт-Петербург должен быть стёрт с лица Земли».[17]
- 22 сентября: Гитлер объявляет, что «…мы не заинтересованы в сохранении жизни мирного населения.»[17]
- 22 сентября: правительство Англии заявило, что готово вернуться к дружественным отношениям с Финляндией, если последняя прекратит военные действия против России и вернётся к границам 1939 года. Финны ответили, что это невозможно, поскольку Финляндия является обороняющейся стороной.
- 25 сентября: Высадка и гибель советского Шлиссельбургского десанта на южном берегу Ладожского озера.
- 3 октября: Неудачный советский десант у завода «ПишМаш».
- 5—10 октября: Стрельнинско-Петергофская операция, неудачная попытка советских войск соединить Ленинград с Ораниенбаумским плацдармом.
- 8 ноября: Гитлер подчёркивает в своей речи в Мюнхене: «Ленинград должен умереть голодной смертью.»[13]
- 10 ноября: Началось советское контрнаступление, которое к 30 декабря заставило немецкие войска отойти из Тихвина к реке Волхов и предотвратило их соединение с финскими войсками на реке Свирь восточнее Ленинграда.[18]
- 21 ноября: в Ленинграде отключено электричество в жилых домах.
- 28 ноября: Англия предъявляет Финляндии ультиматум с требованием прекратить войну с Россией до 5 декабря. Черчилль в дружественном письме советует Маннергейму де факто выйти из войны, используя в качестве повода наступление зимы. Однако финны, в сильной степени зависимые от поставок из Германии, ответили отказом.[5]
- декабрь: Черчилль писал в своём дневнике: «Ленинград окружён, но не взят.»[19]
- 6 декабря: Великобритания вслед за Канадой, Австралией, Индией и Новой Зеландией объявила войну Финляндии.[20]
- 6 декабря: в Ленинграде вышел из строя водопровод. Прекратилось теплоснабжение жилых домов.
1942
- 7 января: Началась Любанская наступательная операция советских войск; она продолжалась 16 недель и закончилась безуспешно: потеряна 2-я ударная армия, а её командующий, генерал-лейтенант А. А. Власов, был взят в плен и перешёл на сторону немцев.
- январь: Для снятия блокады советские войска начали бои за Невский пятачок. Бои на плацдарме продолжалась до мая 1943 с переменным успехом. Обе стороны всё это время несли тяжёлые потери.
- 4-30 апреля: Неудачей закончилась операция люфтваффе «Айсштосс» («Ледяной удар») (нем. Eis Stoß) по уничтожению кораблей Балтийского Флота во льдах на Неве.[21]
- 21 апреля: расформирован Волховский фронт. Его войска составили Волховскую группу войск Ленинградского фронта. Командующим этой группы войск и Ленинградским фронтом назначен генерал-лейтенант М. С. Хозин. Командующим Ленинградской группой войск Ленинградского фронта назначен генерал-лейтенант артиллерии Л. А. Говоров.
- июнь-сентябрь: Начались артиллерийские обстрелы Ленинграда новыми 800-килограммовыми снарядами.
- 8 июня: вновь воссоздан Волховский фронт (командующий — генерал армии К. А. Мерецков). Л. А. Говоров назначен командующим Ленинградским фронтом (с этого дня и до конца войны). Хозин понижен в должности и отправлен командующим 33-й армией.
- август: Испанская Голубая дивизия передислоцирована под Ленинград.
- 14 августа — 27 октября : Финская военная флотилия «К» (фин. Laivasto-osasto K) атакует «Дорогу жизни» на Ладожском озере.[13][22][23]
- 19 августа: Советские войска предприняли 8-ми недельную Синявскую наступательную операцию, которая не увенчалась успехом, но разрушила немецкий наступательный план «Северное сияние» (нем. Nordlicht).[24]
- 23 сентября: В Ленинград начало поступать электричество с Волховской ГЭС по «кабелю жизни», проложенному по дну Ладоги
1943
- январь-декабрь: Возросла интенсивность артиллерийских обстрелов Ленинграда.
- 12-30 января: Операция «Искра» принесла долгожданный результат, открыв коридор между городом и побережьем Ладожского озера.
- 5 февраля — вступила в строй Дорога победы — 33-километровая железнодорожная линия, связавшая Ленинград с «Большой землёй».
- 7 февраля — в блокадный Ленинград прибыл первый поезд с «Большой земли»
1944
- 14 января — 1 марта: Для окончательного снятия блокады советскими войсками предпринята стратегическая Ленинградско-Новгородская наступательная операция.
- 27 января: Снята блокада Ленинграда. Немецкие войска отброшены на 60-100 км от города. В Ленинграде в честь этого события был произведен салют — все другие салюты во время войны были только в Москве.
- январь: Вина за разрушение во время войны культурно-исторических мест на южном побережье Финского залива, (за исключением Ораниенбаума), в частности Екатерининского дворца, Петергофа, Гатчины и Стрельны возлагается на немцев. Большое количество ценностей увезено в Германию.
См. также
Напишите отзыв о статье "Хроника блокады Ленинграда"
Примечания
- ↑ [encspb.ru/object/2804035086 Блокада 1941-44] на сайте [www.encspb.ru «Энциклопедия Санкт-Петербурга»].
- ↑ 1 2 3 Raymond Cartier. Der Zweite Weltkrieg. In zwei Bänden Sonderausgabe. — München, Zürich: R. Piper & CO. Verlag, 1977. — 1141 p. — ISBN 3492022847. (нем.)
- ↑ David Glantz. The Siege of Leningrad 1941–44: 900 Days of Terror. — Osceola, WI: Zenith Press, 2001. — P. 31. — ISBN 0-7603-0941-8. (англ.)
- ↑ Хомяков И. [www.soldat.ru/force/sssr/24td/24td-4.html История 24-й танковой дивизии РККА]. — Санкт-Петербург: BODlib, 2006. — 232 с.
- ↑ 1 2 3 4 5 Карл Густав Маннергейм. Мемуары. ISBN 5-264-00049-2
- ↑ David Glantz. The Siege of Leningrad 1941–44: 900 Days of Terror. — Osceola, WI: Zenith Press, 2001. — P. 42. — ISBN 0-7603-0941-8. (англ.)
- ↑ Trumbull Higgins. Hitler and Russia : the Third Reich in a two-front war, 1937-1943. — New York: The Macmillan Company, 1966. — P. 156. — 310 p. (англ.)
- ↑ The World War II. Desk Reference / Eisenhower Center director Douglas Brinkley. Editor Mickael E. Haskey. — Grand Central Press, 2004. — P. 8. — 592 p. — ISBN 0060526513. (англ.)
- ↑ National Defence College. Jatkosodan historia 1-6. — Porvoo, 1994. — P. 2:260. — ISBN 951-0-15332-X. (англ.)
- ↑ 1 2 [www.aroundspb.ru/finnish/saveljev/war1941.php Окрестности Петербурга. На северных подступах к Ленинграду.] В. Савельев.
- ↑ Christian Centner .Chronik. Zweiter Weltkrieg. Otus Verlag AG, St.Gallen,2007 ISBN 978-3-907200-56-8
- ↑ National Defence College. Jatkosodan historia 1-6. — Porvoo, 1994. — P. 2:262-267. — ISBN 951-0-15332-X. (англ.)
- ↑ 1 2 3 Барышников Н. И. [v-n-baryshnikov.narod.ru/blokada.html Блокада Ленинграда и Финляндия 1941–1944]. — Санкт-Петербург—Хельсинки: ННИУ «Институт Йохана Бекмана», 2003. — ISBN 952-5412-10-5.
- ↑ David Glantz. The Siege of Leningrad 1941–44: 900 Days of Terror. — Osceola, WI: Zenith Press, 2001. — P. 114. — ISBN 0-7603-0941-8. (англ.)
- ↑ Согласно мемуарам Жукова он прибыл в Ленинград 10 сентября и принял командование ещё до приказа, по записке от Сталина, однако, мемуарами генерала Федюнинского, прибывшего в Ленинград вместе с Жуковым, подтверждается дата 14 сентября.
- ↑ David Glantz. The Siege of Leningrad 1941–44: 900 Days of Terror. — Osceola, WI: Zenith Press, 2001. — P. 71. — ISBN 0-7603-0941-8. (англ.)
- ↑ 1 2 Гитлер, Адольф [www.hrono.ru/dokum/194_dok/19410922.html Директива № 1601] (22.09.1941). [www.webcitation.org/66VzNLngz Архивировано из первоисточника 29 марта 2012].
- ↑ Paul Carell. Verbrannte Erde: Schlacht zwischen Wolga und Weichsel. — Verlag Ullstein GmbH, 1966. — P. 210. — ISBN 0-88740-598-3. (нем.)
- ↑ Churchill Winston. . — The Folio Society. — London: Cassel & Co, 2000. — P. Volume III, pp..
- ↑ pp.98-105, Finland in the Second World War, Bergharhn Books, 2006. (англ.)
- ↑ Бернштейн, А.И. [xarhive.narod.ru/Online/hist/anl.html Аэростаты над Ленинградом. Записки инженера-воздухоплавателя. Химия и Жизнь №5.] с. 8–16 (1983). [www.webcitation.org/66VzNmvIH Архивировано из первоисточника 29 марта 2012].
- ↑ Antti Juutilainen, Jari Leskinen. Jatkosodan pikkujättiläinen. — Helsinki, 2005. — P. 670.
- ↑ Ekman, P-O: Tysk-italiensk gästspel på Ladoga 1942, Tidskrift i Sjöväsendet 1973 Jan.-Feb., pp. 5-46.
- ↑ David Glantz. The Siege of Leningrad 1941–44: 900 Days of Terror. — Osceola, WI: Zenith Press, 2001. — P. 167-173. — ISBN 0-7603-0941-8. (англ.)
Отрывок, характеризующий Хроника блокады Ленинграда– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву. Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью. В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра. Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся. Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно. Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее. – Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.] Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору. – Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят. И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным. Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись. – Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества… Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие. – Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая. Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение. Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках. На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро. После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад. На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции. Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр. Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его. Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой. После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой. Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия. Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа. Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать. – Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него. Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли. – Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства. Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры. – Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений. – Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать. Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман. Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос. – Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой. – Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев. – За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева. Балашев почтительно наклонил голову. Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате. – Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры. Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии. – Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра. Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью. Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания. – Говорят, вы заключили мир с турками? Балашев утвердительно наклонил голову. – Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди. – Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом. – Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!] Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его. – Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем. |