Хрущов, Иван Петрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иван Петрович Хрущов

Иван Петрович Хрущов

Иван Петрович Хрущов (8 [20] августа 1841[1], Костромская губерния — 25 июля [8 августа1904, Царское Село) — российский филолог, педагог, издатель. Тайный советник (с 1894).





Биография

Из старинного дворянского рода Хрущовых. Сын отставного поручика лейб-гвардии Измайловского полка, а затем Юрьево-Повольского уездного судьи Костромской губернии Петра Ивановича Хрущова (1803—1850) и Федосьи Михайловны Татариновой (?—1871).

Учился сначала в Московском университете, затем в Петербургском (вып. 1862). Был старшим учителем русской словесности в Олонецкой гимназии; в 1864 году перемещён в Новгородскую гимназию. В 1865 году был командирован на 2 года за границу; по возвращении в 1868 году защитил магистерскую диссертацию по истории русской литературы «[www.krotov.info/history/16/1/hruschev_01.htm Исследование о сочинениях Иосифа Санина, преподобного игумена Волоцкого]» и вновь командирован за границу: в Штутгарте читал курс истории русской словесности королеве вюртембергской, великой княжне Вере Константиновне и герцогу Лейхтенбергскому.

В 1870—1878 годах — доцент Киевского университета. Занимая кафедру русской словесности в университете, был первым секретарём Общества Нестора Летописца и инспектором Киевского института благородных девиц. В 1875 году был пожалован в камер-юнкеры Высочайшего Двора.

В 1878 году переведён в Санкт-Петербург, на службу в ведомству Императрицы Марии; с 1879 года был причислен также к Министерству народного просвещения, командирован для занятий в распоряжение попечителя Петербургского учебного округа и назначен членом постоянной комиссии для ведения дела народных чтений в Санкт-Петербурге.

В 1881—1882 годах — чиновник особых поручений при министре почт и телеграфов, а затем чиновник особых поручений при министре внутренних дел по делам почтового ведомства; с 1882 года — чиновник особых поручений V класса при министре народного просвещения И. Д. Делянове. В 1885 году пожалован в камергеры Высочайшего Двора. В 1888 году назначен также членом основного отдела Учёного комитета Министерства народного просвещения; с 1890 года — член Совета министра народного просвещения.

В 1896—1899 годах был попечителем Харьковского учебного округа.

Его статьи по истории литературы и эт­нографии постоянно печатались в «Журнале Министерства народного просвещения», «Записках географического общества», «Древней и новой Рос­сии» и других журналах. В 1870 году в журнале «Семейные вечера» появились его «Беседы о древней русской литературе», где Хрущов высказал свои мысли о происхождении и жанре «Слова о полку Игореве»[2]. В 1878 году он дал подробный анализ двух летописных повестей о походе Игоря: «О древнерусских исторических повестях и сказаниях. XI—XII столетие»[3]. Под псевдонимом Илья Жучек в «Подснежнике» и «Русском слове» были помещены его рассказы из семейных преданий «Парашин лесок» и «Няня». Отдельными изданиями были выпущены: «История отечественной литературы как предмет университетского преподавания» (1874), «Ксения Ивановна Романова (Великая старица инокиня Марфа)» (1877 и 1882), «О литературных заслугах графа А. К. Толстого» (1876), «О жизни и трудах Д. В. Поленова» (1879), «Очерк ямских и почтовых учреждений» (1884), «Сборник литературных, исторических и этнографических статей» (1901) и др.

Был женат на дочери Д. В. Поленова, Вере Дмитриевне (1844—1881)[4]. По просьбе Поленова приезжал в имение в Ольшанка (ныне с. Красное Знамя Уваровского района) для приведения в порядок старинных семейных биб­лиотек Д. В. Поленова и А. А. Воейко­ва; в конце 1892 года они были переданы в Тамбов и размещены в здании Общества народных чтений. Для объединенной библиотеки Хрущов до­бился статуса научной, получившей название Нарышкинской особой библиотеки — под его руководством был составлен печатный каталог «Список книг Д. В. Поленова и А. А. Воейкова, по­жертвованных г. Тамбову» (СПб., 1894).

Был удостоен ряда высших российских орденов: Св. Станислава 1-й степени, Св. Анны 1-й степени, Св. Владимира 2-й степени.

Напишите отзыв о статье "Хрущов, Иван Петрович"

Примечания

  1. Источники указывают также 1838 и 1842 годы.
  2. Отдельное издание появилось в 1871 году.
  3. В 1890 году И. П. Хрущов осуществил свой замысел довести текст «Слова» до широкого читателя.
  4. От брака детей не было.

Литература

Ссылки

  • Савельева Н. В. [feb-web.ru/feb/slovenc/es/es5/es5-1931.htm Хрущов Иван Петрович] // Энциклопедия «Слова о полку Игореве»: Т. 5. Слово Даниила Заточника — Я. Дополнения. Карты. Указатели. — СПб.: Дмитрий Буланин, 1995. — С. 193—194.
  • [www.tambovlib.ru/?view=editions.bibliograf.date.2008#hruschov Иван Петрович Хрущов: к 170-летию со дня рождения] // Тамбовские даты. 2008 год.
  • [www.az-libr.ru/index.htm?Persons&M54/699206b0/0001/5c885673 Биография]

Отрывок, характеризующий Хрущов, Иван Петрович

После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.