Хрущёв, Леонид Никитович

Леонид Никитич Хрущёв
Леонид Хрущёв
Дата рождения	10 ноября 1917(1917-11-10)
Место рождения	Юзовка
Дата смерти	11 марта 1943(1943-03-11) (25 лет)
Место смерти	около г. Жиздра Смоленской (ныне Калужской) обл.
Род войск	ВВС
Годы службы	1939—1943
Звание	гвардии старший лейтенант
Часть	18-й гвардейский истребительный авиационный полк
Командовал	звеном
Награды и премии
Связи	сын Н. С. Хрущёва; супруга: Любовь Илларионовна Сизых

Леони́д Ники́тич Хрущёв (10 ноября 1917, Юзовка — 11 марта 1943) — советский военный лётчик, гвардии старший лейтенант ВВС. Сын Н. С. Хрущёва от первого брака с Е. И. Писаревой. Участвовал в Советско-финской войне.

Биография

Леонид окончил школу фабрично-заводского обучения, по окончании отправился работать на завод. Во время обучения в школе он получил два комсомольских выговора — один за пьянку и недисциплинированность, другой, строгий,— за неуплату членских взносов.

Его первой женой была Роза Трейвас; брак был недолгим так как он был аннулирован по личному распоряжению Н. С. Хрущёва.

В 1935 году у 17-летнего Леонида Хрущёва и Эсфири Наумовны Этингер родился сын Юрий.

Его второй женой в 1939 г. стала Любовь Сизых (28 декабрь 1912 — 7 февраля 2014); она родила ему в 1940 г. дочь Юлию.

Член ВЛКСМ с 1937 года.

В 1935 году Леонид стал курсантом Балашовской школы пилотов Гражданского воздушного флота, которую закончил в 1937 году, в 1938 работал лётным инструктором, а в 1940 году окончил и военную авиационную школу в г. Энгельсе. В 1939 г., добровольно поступив в Красную Армию, был зачислен слушателем подготовительного курса командного факультета Военно-воздушной академии им. Жуковского, однако продолжать учёбу в академии не стал.

Как только началась советско-финская война, Леонид Хрущёв попросился на фронт, и его просьба была удовлетворена. Совершил более тридцати боевых вылетов на самолёте Ар-2, бомбил линию Маннергейма.

С первых чисел июля участвовал в Великой Отечественной войне в составе 134-й бомбардировочного авиационного полка, базировавшегося в районе Aндрeaполя (Kaлининская oбласть, 46-я авиационная дивизия. Совершил 12 боевых вылетов, летом 1941 года был представлен к ордену Красного Знамени.

27 июля 1941 г. в воздушном бою у железнодорожной станции Изоча самолёт Хрущёва был сбит, Леонид еле дотянул до линии фронта, на нейтральной полосе совершил аварийную посадку, при которой получил тяжёлое ранение ноги, и на год выбыл из строя. Проходил лечение в Куйбышеве (ныне Самара), где познакомился со Степаном Микояном.

В феврале 1942 года старший летчик 134 СБП Западного фронта лейтенант Хрущев награжден орденом Красного Знамени за 27 боевых вылетов,бомбежку артиллерии и танков противника в районе Великих Лук и бомбежку немецкой переправы в районе Дисны, смелость и мужество.

Осенью 1942 года Л. Н. Хрущёв был направлен для переподготовки в учебно-тренировочный полк, где восстанавливал лётные навыки уже на истребителе Як-7.

По воспоминаниям Рады Хрущёвой (сестры Леонида) и Степана Микояна, осенью 1942 года Леонид в пьяной вечеринке застрелил по неосторожности моряка, и был осуждён на 8 лет с отбыванием на фронте (этот факт подвергается сомнению Ниной Хрущёвой). Таким образом, в декабре 1942 года он с недолеченной ногой был направлен в 18-й гвардейский истребительный авиаполк. За три неполных месяца старший лейтенант успел совершить 28 учебных и 6 боевых вылетов, участвовал в двух воздушных боях.

11 марта 1943 года Леонид не вернулся из боевого вылета. Его самолет был сбит в районе Кожановка-Ясенок-Ашково. По воспоминаниям сопровождавшего его лётчика В. Заморина: «Когда FW-190 рванулся на мою машину в атаку, зайдя мне снизу под правое крыло, Лёня Хрущёв, чтобы спасти меня от смерти, бросил свой самолёт наперерез огневому залпу „фоккера“ … После бронебойного удара самолёт Хрущёва буквально рассыпался у меня на глазах!».

Командование 18-го гвардейского истребительного авиационного полка 303-й авиадивизии организовало поиски места падения самолёта с воздуха, были запрошены партизаны, но поиски результатов не дали. Спустя полтора месяца Леонид Хрущёв был исключен из списков части, как пропавший без вести. В июне 1943 года после смерти был награждён орденом Отечественной Войны I степени (был представлен в апреле 1943 года).[podvignaroda.mil.ru/?#id=17141552&tab=navDetailDocument]

Вскоре после этого, его жену Любовь Сизых арестовали по подозрению в шпионаже и отправили в лагеря на пять лет. В 1948 году её отправили в ссылку в Казахстан. Окончательно она освободилась в 1956 г.

Как свидетельствовал переводчик Виктор Суходрев, спустя годы Хрущёв вспоминал о Леониде как о погибшем на войне.

Память

Фамилия старшего лейтенанта Хрущева упоминается на мемориальной доске братского кладбища города Жиздры Жиздринского района Калужской области. По документам высказываются предположения о его захоронении там.

Версии исчезновения Л. Хрущева

Существуют иные версии исчезновения Леонида Хрущёва. В частности, известна версия В. Удилова, утверждающего, что Леонид по своей воле перелетел к немцам и начал с ними сотрудничать. Затем он, якобы, по требованию Сталина был выкраден спецгруппой СМЕРШ и расстрелян в Москве. Другое предположение — Леонид был приговорен, с ведома Сталина, к высшей мере наказания за другое преступление, подробности которого неизвестны. Удилов предполагает, что здесь кроется секрет патологической ненависти Никиты Хрущёва к Сталину, и делает весьма далеко идущие выводы: деятельность Никиты Хрущёва после смерти Сталина, расстрел Берии объясняются личной местью за смерть сына. Эти версии неоднократно дезавуировались родственниками Хрущёва.

Герой Советского Союза А. А. Щербаков писал: «В целом концепция „месть Хрущёва Сталину за сына“ явно не проходит. Выступая против культа личности Сталина, Хрущёв имел какие-то другие побудительные мотивы».

Внешние ссылки

• www.hrono.ru/biograf/bio_h/hrushev_ln.html
• sovsekretno.ru/2000/03/10.html
• lib.rin.ru/doc/i/150646p3.html
• www.sovross.ru/2004/059/059_3_4.htm
• www.duel.ru/200014/?14_6_1
• [www.ogoniok.com/archive/2004/4858/31-61-63/ Обстоятельная статья Нины Хрущевой]
• [www.economist.com/news/books-and-arts/21606732-what-happened-nikita-khrushchevs-son-lost-translation «A Soviet memoir:Lost in translation», The Economist, Jul 12th 2014] — рецензия на книгу Н. Хрущевой о Леониде Хрущеве.

Литература

• The Lost Khrushchev: A Journey into the Gulag of the Russian Mind. By Nina Khrushcheva. Tate Publishing; 320 pages;

Отрывок, характеризующий Хрущёв, Леонид Никитович

– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.