Хуан Хосе Австрийский

Не следует путать с Хуаном Австрийским, сыном императора Карла V.

Хуан Хосе Австрийский

Хуан Хосе Австрийский, известен также как Дон Хуан Австрийский Младший или Иоанн Иосиф Австрийский (исп. Don Juan José de Austria; 7 апреля 1629, Мадрид — 17 сентября 1679, Мадрид) — испанский полководец и политический деятель, незаконнорожденный сын короля Филиппа IV и актрисы Марии Кальдерон.

Ранние годы

Отцовство дона Хуана долгое время находилось под сомнением из-за многочисленных любовных связей его матери. Он воспитывался в Леоне в семье женщины скромного происхождения, по достижении подросткового возраста был перевезён в Оканью, где получил хорошее воспитание, проявив способности к военному делу. В 13 лет был официально признан королевским бастардом, получил титулование дона Хуана Австрийского и назначение на должность верховного приора Мальтийского ордена в Кастилии и Леоне (в нарушение устава).

В 1647 году король даровал дону Хуану титул «князь моря» (Príncipe de la Mar) и поручил ему возглавить испанский военно-морской флот. Первым его военным предприятием стало успешное подавление восстания Мазаньелло в Неаполитанском королевстве. До 1651 года дон Хуан был вице-королём Сицилии, затем был отправлен бороться с восставшими каталонцами. Его войска усилили осаду Барселоны, занятой повстанцами и помогавшими им французами, и 11 октября 1652 года дон Хуан принял капитуляцию города (при условии амнистии участвовавших в мятеже и неприкосновенности городских вольностей). Милосердие к побеждённым, привлекательная внешность и личные качества расположили к нему местное население. 28 января 1653 года он был назначен вице-королём Каталонии и пребывал в этой должности чуть более трёх лет. За это время ему удалось добиться лояльности каталонцев к испанской короне и одержать несколько важных побед над французскими войсками.

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Хуан Хосе Австрийский

На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.