Луна, Хуан

Хуан Луна-и-Новисио (пилипино Juan Luna y Novicio, род. 23 октября 1857 г. Бадок — ум. 7 декабря 1899 г. Гонконг) — один из крупнейших филиппинских художников, участник филиппинской революционной антиколониальной войны, брат генерала Антонио Луна.

Жизнь и творчество

Хуан Луна-и-Новисио родился в дворянской семье, его родителями были Хоакин Луна де Сан-Педро-и-Посада и Лаурена Новисио-и-Анчета, был третьим из 7 детей. Уже в раннем возрасте Хуан проявляет художественный талант, и после окончания манильского Атенея изучает живопись. В 1874 году Хуан Луна становится бакалавром искусств. После этого он поступает в Маниле в морскую школу, изучает навигацию и участвует в плаваниях в различные страны. После возвращения на Филиппины Луна посещает манильскую академию живописи (Academia de Dibujo y Pintura). В 1877 году Хуан, вместе со своим старшим братом, виолончелистом Мануэлем, уезжает для продолжения образования в Испанию. В Мадриде Луна поступает в Королевскую академию изящных искусств Сан-Фернандо, где его работы вскоре завоёвывают несколько премий. Не удовлетворённый системой обучения в академии, Луна берёт также частные уроки у художника Алехо Вера. Последний, увидев в своём ученике многообещающее дарование, берёт его с собой в учебные поездки в Рим и Париж. В Риме Луна изучает работы старых мастеров эпохи Возрождения. Здесь он пришет картину Дафнис и Хлоя, за которую был награждён серебряной палитрой Художественным лицеем Манилы, а также картину Смерть Клеопатры — за которую получил серебряную медаль. Смерть Клеопатры была позднее приобретена испанским правительством за 5.000 песет.

Став известным художником, Хуан Луна получает на протяжении четырёх лет ежегодную стипендию от филиппинского правительства в размере 600 песо. Ещё в Риме Луна работает над своим главным произведением — «Сполиарумом» (Spoliarium). За него он получает в 1884 году первую премию в Мадриде — золотую медаль Национальной выставки изящных искусств. За картину «Битва при Лепанто» он завоёвывает свою вторую золотую медаль - на барселонской выставке 1888 года.

В 1885 году Х.Луна приезжает в Париж и открывает здесь свою мастерскую. Это художественное ателье вскоре становится местом встреч проживавших за пределами своей страны филиппинцев. Здесь Хосе Рисаль организует революционную, антиколониальную группу Indios Bravos. В 1886 году Луна женится на Пас Пардо де Тавера. В этом недолгом и несчастливом браке родились сын Андрес и дочь Мария. 23 сентября 1893 года Х.Луна, в припадке ревности, убивает жену и тёщу, а также тяжело ранит своего тестя Феликса. Дело рассматривалось французским судом. 7 февраля 1894 года он был признан невиновным в этом преступлении, и через 5 дней уехал из Парижа вместе с сыном в Мадрид, где закончил некоторые свои недоработанные произведения.

В апреле 1894 года Х.Луна возвращается на Филиппины. Здесь он пишет некоторые свои работы на филиппинскую тематику. В начале 1896 года Луна вновь уезжает, на этот раз в Японию. После возвращения он был в сентябре 1896 арестован и провёл длительное время в манильской тюрьме — по обвинению в организации антииспанского Катипунанского восстания, одним из руководителей которого был брат Хуана, Антонио. 27 мая 1897 года он был помилован в связи с днём рождения короля Альфонса XIII и вышел на свободу. Через месяц художник отплыл из Филиппин в Испанию.

В 1898 году Х.Луна назначается революционным филиппинским правительством членом делегации на переговорах в Париже по поводу признания независимого Филиппинского государства. После окончания Испано-американской войны в декабре 1898 года он приезжает в Вашингтон с тем, чтобы побудить правительство США к признанию суверенитета Филиппин.

Находясь в США, Хуан Луна узнал о гибели своего брата Антонио, после чего бросает все дела и отправляется на родину. По пути, в Гонконге, Х.Луна скончался от инфаркта. В 1920 году его тело было перевезено из Гонконга на Филиппины и там захоронено.

Имя Хуана Луны носит одна из центральных улиц Манилы.

Галерея

• Juan Luna self portrait.gif

  Хуан Луна Автопортрет

• Espana y Filipinas.jpg

  Испания и Филиппины

• The Death of Cleopatra by Juan Luna1881.jpg

  Смерть Клеопатры (1881)

• Spolarium.jpg

  Сполиариум (1884)

• Bay of Biscay by Juan Luna.jpg

  Бискайское побережье

• Chula by Juan Luna.jpg

  Чула

• El Violinista by Juan Luna.gif

  Скрипач

• The Parisian Life by Juan Luna.jpg

  Парижская жизнь

• The Battle of Lepanto of 1571 full version by Juan Luna.jpg

  Битва при Лепанто

• Picnic in Normandy by Juan Luna.jpg

  Пикник в Нормандии

• Idilio by Juan Luna.jpg

  Идиллия

• Nena y Tinita by Juan Luna.jpg

  Нена и Тинита

• En el Balcon by Juan Luna.jpg

  На балконе (1884)

• Tampuhan by Juan Luna.jpg

  Размолвка (1895)

• Jose rizal craig01g.jpg

  Портрет Хосе Рисаля

• Street Flower Vendor by Juan Luna.jpg

  Уличная цветочница

Отрывок, характеризующий Луна, Хуан

«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.