Хубе, Ганс-Валентин

Ганс Валентин Хубе
нем. Hans-Valentin Hube
Дата рождения	29 октября 1890(1890-10-29)
Место рождения	Наумбург
Дата смерти	21 апреля 1944(1944-04-21) (53 года)
Место смерти	Айнринг
Принадлежность	Германская империя Германская империя Веймарская республика Веймарская республика Третий рейх Третий рейх
Род войск	пехота, танковые войска
Годы службы	1909—1944
Звание	генерал-полковник
Командовал	1-я танковая армия
Сражения/войны	Первая мировая война Вторая мировая война
Награды и премии

Ганс-Валентин Ху́бе (нем. Hans-Valentin Hube; 29 октября 1890, Наумбург — 21 апреля 1944, Айнринг) — немецкий военачальник, участник Первой и Второй мировых войн, генерал-полковник (1944). Кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами.

Начало карьеры и Первая мировая война

В феврале 1909 года поступил на военную службу фанен-юнкером (кандидат в офицеры) в 26-й пехотный полк. В августе 1910 года произведён в лейтенанты.

С началом Первой мировой войны — на Западном фронте, командир взвода 26-го пехотного полка, с 26 августа 1914 года — батальонный адъютант в том же полку. 20 сентября 1914 года — тяжело ранен, ампутирована левая рука. Награждён Железным крестом 2-й степени. В феврале 1915 года произведён в обер-лейтенанты.

В декабре 1915 года вернулся на Западный фронт, с января 1916 года — командир роты 26-го пехотного полка. Награждён Железным крестом 1-й степени.

С ноября 1916 по июнь 1917 года — полковой адъютант 26-го пехотного полка. С июня 1917 по январь 1918 года — командир батальона в том же полку. Награждён Рыцарским крестом Гогенцоллерна. В январе 1918 года произведён в капитаны.

В апреле 1918 года, будучи офицером штаба 7-й пехотной дивизии, во время отражения танковой атаки отравлен газом, в госпитале по апрель 1919 года.

Между мировыми войнами

Выйдя из госпиталя, с апреля 1919 года Хубе был командиром роты в различных частях рейхсвера.

В 1925—1928 годах — на штабных должностях. В 1928—1932 годах — преподаватель в пехотном училище (Дрезден). С 1931 года — майор. В 1932—1934 годах командовал батальоном 3-го пехотного полка. С 1934 года — подполковник.

С января 1935 по октябрь 1939 года — начальник пехотного учебного центра (Дёбериц). Написал двухтомное учебное пособие «Пехотинец». С августа 1936 года — полковник.

Вторая мировая война

18 октября 1939 года полковник Хубе назначен командиром 3-й пехотной дивизии (Западный фронт). 1 июня 1940 года произведён в генерал-майоры. 4 июня 1940 года был назначен командиром 16-й пехотной дивизии (армейский резерв на Западном фронте). В августе 1940 года дивизия переформирована в 16-ю танковую.

В составе группы армий «Юг» 16-я танковая дивизия под командованием генерал-майора Хубе участвовала в операции «Барбаросса» (война против СССР) — в районе Дубно, Житомир, Умань, Киев, Таганрог.

1 августа 1941 года награждён Рыцарским крестом. В январе 1942 года — награждён Дубовыми листьями (№ 62) к Рыцарскому кресту.

В 1942 году 16-я танковая дивизия воевала в районе Харьков, Сталинград. С апреля 1942 года — Хубе в звании генерал-лейтенанта.

С сентября 1942 года — командующий 14-м танковым корпусом. С ноября 1942 года — в звании генерала танковых войск. В декабре 1942 года награждён Мечами (№ 22) к Рыцарскому кресту с Дубовыми листьями. По приказу фюрера в январе 1943 года Хубе покинул Сталинградский котёл на самолёте.

В марте 1943 года Хубе вновь формирует 14-й танковый корпус во Франции. В июне 1943 корпус направляется в Италию.

В июле—августе 1943 года, во время высадки американских и британских войск в Сицилии, Хубе командует там всеми сухопутными силами.

17 августа 1943 года Хубе отозван в командный резерв, в распоряжение верховного командования сухопутных сил (ОКХ).

15 октября 1943 года Хубе назначен командующим 1-й танковой армией (южный участок Восточного фронта).

27 марта 1944 года 1-я танковая армия была окружена в районе Каменец-Подольска, однако 15 апреля 1944 года смогла выйти из окружения.

20 апреля 1944 года Хубе был произведён в генерал-полковники и награждён Бриллиантами (№ 13) к Рыцарскому кресту с Дубовыми листьями и Мечами, а на следующий день он погиб в авиакатастрофе во время полёта на Heinkel He 111 из Зальцбурга в Берлин. Захоронен на Кладбище инвалидов (Invalidenfriedhof) в Берлине.

Литература

• Митчем С., Мюллер Дж. Командиры Третьего рейха. — Смоленск: Русич, 1995. — 480 с. — (Тирания). — 10 000 экз. — ISBN 5-88590-287-9.
• Florian Berger. Mit Eichenlaub und Schwertern. Die höchstdekorierten Soldaten des Zweiten Weltkrieges. — 2. — Wien: Selbstverlag Florian Berger, 2000. — 415 p. — ISBN 3-9501307-0-5.
• Gerd F. Heuer. Die Generalobersten des Heeres, Inhaber Höchster Kommandostellen 1933—1945. — 2. — Rastatt: Pabel-Moewig Verlag GmbH, 1997. — 224 p. — (Dokumentationen zur Geschichte der Kriege). — ISBN 3-811-81408-7.

Отрывок, характеризующий Хубе, Ганс-Валентин

Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.