Худяков, Василий Григорьевич
| Василий Григорьевич Худяков | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Подданство: | |
| Учёба: | |
Василий Григорьевич Худяков (1826—1871) — исторический, портретный и жанровый живописец.
Содержание
Биография
Василий Худяков вначале учился в Строгановском училище технического рисования в Москве, откуда через полтора года перешёл в Московское училище живописи и ваяния. Здесь ближайшим его наставником был проф. Ф. С. Завьялов, пригласивший его к себе в помощники при расписывании Святых Сеней в Кремлёвском дворце. Ещё в бытность свою в московском училище Худяков за присланные в Императорскую академию художеств работы был награждён от неё Большой серебряной медалью.
Петербургский период
В 1848 году Василий Худяков переселился в Санкт-Петербург и поступил вольноприходящим учеником в Академию художеств, но поспешил взять аттестат на звание свободного художника, на которое давала ему право упомянутая медаль, и через то лишился возможности конкурировать на золотые медали Академии. В Петербурге он писал преимущественно портреты и образа по частным заказам и в 1851 году за портрет ректора архитектуры А. И. Мельникова (портрет находился в конференц-зале Академии художеств) был признан академиком. После того им были исполнены, сверх портретов разных лиц и образов для церкви Тульского кадетского корпуса и других церквей, картины:
- «Финляндские контрабандисты» (находится в Третьяковской галерее в Москве, одно из двух первых произведений русских художников, купленных П. М. Третьяковым для своей коллекции, вместе с картиной «Искушение» Н. Г. Шильдера),
- «Гонение христиан на Востоке» (приобретена императором Николаем I для подарка греческому королю Оттону) и
- «Куликовская битва» (куплена г. Хлудовым, в Москве).
Поездка в Италию
В 1857 году Худяков отправился в Италию, где провёл, живя главным образом в Риме и Неаполе, четыре года — до тех пор, пока Московское общество любителей художеств в 1860 году не вызвало его для занятий должности преподавателя в тамошнем училище живописи и ваяния. В том же году за написанную в Италии по заказу графа Г. А. Кушелева-Безбородки картину из римского народного быта «Игра в шары» Академия возвела Худякова в звание профессора.
Вновь в Петербурге
В Москве он пробыл недолго и, возвратившись в Петербург, являлся со своими произведениями на академических выставках до самой своей смерти, последовавшей от холеры. Из числа этих произведений заслуживают быть упомянутыми:
- «Иродиада с дочерью, ожидающая главы св. Иоанна Предтечи» (1861),
- «Тайное посещение» (1862),
- «Кандиоты в ожидании прибытия парохода Аркадион» (1867) и
- «Казанская царица Сююнбека, покидающая Казань» (1870).
Оценка творчества
Худяков не обладал особенно находчивой фантазией, но был прекрасный рисовальщик и колорист, хотя и несколько цветистый, но умевший сильно воспроизводить освещение и достигать большой рельефности изображенного. Однако последние его картины значительно слабее тех, которые написаны им в Италии и в первое время по возвращении из неё. Из его работ, находящихся в общественных коллекциях, можно указать на несколько этюдов, писанных масляными красками, и на две акварели:
- «Русские художники на карнавале в Риме» и
- «Проповедь в итальянской церкви» в Музее императора Александра III в Санкт-Петербурге
на вышеупомянутых
- «Финляндских контрабандистов»,
на картину
- «У гробницы» и на
- «Этюд в Олевано, близ Рима» в Третьяковской галерее, в Москве.
Напишите отзыв о статье "Худяков, Василий Григорьевич"
Ссылки
[vsdn.ru/museum/catalogue/category70254.htm Творчество Василия Григорьевича Худякова на портале «Воскресный день»]
|
Это заготовка статьи о художнике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Худяков, Василий Григорьевич
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
