Худ, Самуэль

Сэмюэл Худ
Samuel Hood, 1st Viscount Hood
портрет 1784 года работы Дж. Норткота
Дата рождения	12 декабря 1724(1724-12-12)
Дата смерти	27 января 1816(1816-01-27) (91 год)
Принадлежность	Великобритания
Род войск	Королевский флот
Звание	Адмирал
Командовал	HMS Jamaica HMS Lively HMS Grafton HMS Antelope HMS Vestal
Сражения/войны	Семилетняя война Война за независимость США * Чесапикское сражение * Сражение у островов Всех Святых Революционные войны * осада Тулона
Награды и премии
Связи	брат Александр Худ
В отставке	губернатор Гринвичского госпиталя

Сэмюэл Худ, 1-й виконт Худ (англ. Samuel Hood, 1st Viscount Hood) (12 декабря 1724 — 27 января 1816) — британский адмирал, участник войны за независимость США и Французских революционных войн.

Сэмюэль Худ из Уайтли родился в семье викария Сэмуэля Худа из Сомерсета и его жены Мэри Хоскинс, дочери эсквайра из Дорсета. Он поступил в Королевский флот в 1741 году и служил на корабле HMS Ladlow под командованием капитана Джорджа Родни, и в 1746 году был произведен в чин лейтенанта.

Во время войны за австрийское наследство Худ служил в Северном море.

В 1754 году Сэмуэль Худ получил под командование шлюп HMS Jamaica, командуя которым он крейсировал в североамериканских водах. Спустя два года, в июле 1756 года, Худ был назначен командиром шлюпа HMS Lively.

После начала Семилетней войны Худ был произведен в чин капитана и был назначен командиром 70-пушечного корабля HMS Grafton, а в 1757 году был назначен временным командиром 50-пушечного HMS Antelope, командуя которым он атаковал французский фрегат в заливе Одьерн и захватил два французских приватира.

В 1759 году, командуя 32-пушечным фрегатом HMS Vestal, Худ захватил после кровопролитного боя 32-пушечный французский фрегат Bellona. Затем он служил в Канале, участвовал в атаке брандеров на рейд Гавра, где уничтожил французские транспорты, предназначенные для высадки десанта в Англии.

После заключения мира Худ был назначен в 1767 году командующим эскадрой в североамериканских водах, а в октябре 1770 года вернулся на родину.

В 1778 году, после службы в Северной Америке, он стал комиссаром верфи в Портсмуте и начальником Королевской военно-морской академии. В том же году во время посещения Портсмута королём Георгом III Сэмуэлю Худу был пожалован титул баронета.

В это время разгорелась война с мятежными американскими колониями и с поддерживающей их Францией. Война была крайне непопулярна, а Адмиралтейству требовались надёжные офицеры, поэтому 26 сентября 1780 года сэр Сэмюэль Худ был произведен в чин контр-адмирала синей эскадры и и назначен младшим флагманом в Вест-Индию при вице-адмирале Джордже Родни.

В североамериканской войне дважды разбил французского вице-адмирала де Грасса, при островах Сент-Кристофер и Гваделупа (1782), захватив затем 4 французских корабля. 25 сентября 1787 года лорд Худ был произведен в чин вице-адмирала синей эскадры, а 1 февраля 1793 года — в чин вице-адмирала красной эскадры. В ходе Французских революционных войн Худ, будучи главнокомандующим на Средиземном море, в 1793 году оккупировал сданный роялистами Тулон, а в 1794 году завоевал Корсику. 12 февраля 1799 года лорд Худ был произведен в чин адмирала белой эскадры. 9 ноября 1805 года виконт Худ был произведен в чин адмирала красной эскадры.

Два из трех британских кораблей, носивших имя HMS Hood, названы в честь него.

Отрывок, характеризующий Худ, Самуэль

– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.