Хулиганы (фильм, 2005)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Хулиганы Зелёной улицы»)
Перейти к: навигация, поиск
Хулиганы
брит. Green Street
амер. Green Street Hooligans
Жанр

криминальный фильм
драма
спортивный фильм

Режиссёр

Лекси Александр (англ.)

Продюсер

Дебора Дель Прете
Дональд Цукерман

Автор
сценария

Лекси Александр
Дуги Бримсон
Джош Шелов

В главных
ролях

Элайджа Вуд
Чарли Ханнэм
Клэр Форлани
Марк Уоррен
Лео Грегори
Рейф Сполл

Оператор

Александр Буоно

Композитор

Кристофер Франке

Кинокомпания

Производство:
Odd Lot Entertainment (англ.)
Take Partnerships
Прокат:
Universal Pictures (Великобритания)
Freestyle Releasing (англ.) (США)

Длительность

109 мин

Сборы

3 154 346 долл[1].

Страна

Великобритания Великобритания
США США

Язык

английский

Год

2005

Следующий фильм

Хулиганы 2 (англ.)

IMDb

ID 0385002

К:Фильмы 2005 года

«Хулиганы»[2] (брит. Green Street, амер. Green Street Hooligans) — британско-американский драматический фильм 2005 года. Повествует об американском юноше, волею случая оказавшемся в среде британских футбольных хулиганов.





Название

В ходе работы над фильмом рабочим названием картины было «Янки» (англ. The Yank). В прокат Великобритании лента вышла под названием «Зелёная улица» (англ. Green Street); на этой улице в Лондоне находился стадион «Вест Хэма» — «Болейн Граунд». В США, Австралии и Южной Африке фильм демонстрировался как «Хулиганы Зелёной улицы» (англ. Green Street Hooligans). В других странах шёл под названиями «Футбольные хулиганы» (англ. Football Hooligans) или просто «Хулиганы» (англ. Hooligans).

Сюжет

Фильм начинается со сцены драки в метро фанатов лондонских клубов «Вест Хэм Юнайтед» и «Тоттенхэм Хотспур».

Мэтт — американец, студент Гарварда, учится на журналиста. Он был отчислен за преступление, которого не совершал. Сосед Мэтта по комнате, Джереми ван Холден, подставил Мэтта, спрятав свой кокаин в его вещах. Джереми обещает помочь Мэтту и дает ему 10 000 долларов. Мэтт решает поехать в Англию к своей старшей сестре Шэннон. Прилетев в Лондон, Мэтт знакомится с мужем сестры Стивом и его младшим братом Питом. Стив просит сходить Мэтта с его братом на футбол, чтобы не давать деньги тому лично. Питт пытается отделаться от Мэтта, но потом всё же соглашается взять того на стадион. Перед матчем они заходят в паб, где Мэтт знакомится с фанатской группировкой лондонского «Вест Хэма», в которой Пит является лидером. При этом лучший друг Пита Бовер негативно относится к Мэтту, потому что тот не фанат и к тому же американец. После игры Мэтт отправляется домой, но оказывается пойман фанатами «Бирмингема», которые считают его болельщиком «Вест Хэма». Бирмингемцы собираются изуродовать лицо Мэтта так называемой «улыбкой Челси», но неожиданно появляется Пит с остальными членами группировки фанатов «Вест Хэма». Завязывается массовая драка, в которой Мэтт также принимает участие, чем заслуживает определённое уважение. Острые ощущения, вызванные опасностью, погоней, жестокой дракой и победой в ней, приводят Мэтта к пониманию прелести футбольного фанатизма.

Пит рассказывает Мэтту про футбольные группировки. Группировка фанатов «Вест Хэма» организовал очень давно некий Майор. Упоминает также фанатов «Миллуолла» — их главарь Томми давно потерял сына в драке и «совсем свихнулся». Стив, узнав о том, что Мэтт и Пит участвовали в драке, ссорится с ними. Мэтт переезжает к Питу. Через день фанаты «Вест Хэма» собираются ехать в Манчестер на матч с местной командой. Пит говорит Мэтту, чтобы он не ехал с ними, но американец всё же появляется в электричке. По дороге лондонцы узнают, что фанаты «Манчестер Юнайтед» в большом количестве ожидают их на вокзале. Благодаря находчивости Мэтта фанаты «Вест Хэма» смогли избежать ловушки и сами напали на фанатов местной команды. Мэтт окончательно завоевал уважение фанатов «Вест Хэма».

Вскоре приезжает отец Мэтта, также журналист. Он хочет, чтобы сын не бросал журналистскую стезю и уговаривает Мэтта сходить с ним в редакцию The Times пообедать с коллегами-журналистами. Мэтт соглашается, но в редакции его случайно замечает один фанатов «Вест Хэма». Пит и Бовер находят в рюкзаке Мэтта ноутбук, в котором американец ведёт дневник. Они думают, что Мэтт — журналист, под прикрытием внедрившийся в фанатскую группировку для сбора материала для репортажа, и решают проучить американца.

Тем же вечером в пабе Мэтт узнаёт, что легендарный Майор, создавший фанатскую группировку «Вест Хэма» — это муж его сестры Стив. После той жестокой драки, в которой лидер фанатов «Миллуолла» Томми потерял своего сына, Стив «завязал» с фанатизмом. В этом время в пабе появляются Пит и Бовер и начинают бить Мэтта. Стив их останавливает, а Мэтт говорит, что они видели всего лишь его дневник. Пит верит Мэтту, а Бовер — нет. Бовер едет в Миллуолл, где в пабе находит Томми. Бовер просит его пойти в паб «Вест Хэма» и разобраться с журналистом. Чтобы заинтересовать лидера фанатов «Миллуолла», Бовер говорит, что в пабе ещё есть Майор, которого Томми считает виновным в гибели своего сына. Томми с помощью «коктейля Молотова» поджигает бар фанатов «Вест Хэма», а осколком бутылки тяжело ранит в шею Стива, который попадает в больницу.

На выходе из больницы Пит говорит, что назначает «стрелку» фанатам «Миллуолла» на следующий день на безлюдном пустыре. Мэтт хочет пойти с ними, но его сестра Шэннон и Пит запрещают ему участвовать в драке. Однако, Мэтт всё же присоединяется к фанатам «Вест Хэма» в драке против хулиганов «Миллуолла». Тем временем Шэннон на машине с ребёнком колесит по городу в поисках Мэтта. В драке Томми достает телескопическую дубинку и ломает ногу Питу. В это время к пустырю приезжает Шеннон и зовёт Мэтта. Её замечает Томми, он знает, что это жена его врага Майора. Томми с дубинкой направляется к машине. Пит понимает, что он может сделать с Шэннон и племянником, но у него сломана нога. Он кричит Томми, что тот сам виноват в смерти своего сына. Разъярённый Томми набрасывается на Пита и забивает того насмерть.

Мэтт уезжает в США. Уже в Америке в ресторане Мэтт идёт следом за Джереми в туалет, где тот нюхает кокаин. Он упрекает его в том, что он обещал помочь и не помог. Весь разговор он записывает на диктофон. Джереми пытается отнять его, но Мэтт сбивает его с ног и хочет ударить в лицо, но решает, что с него уже хватит. На последних кадрах Мэтт идет по пустынной улице и поёт гимн «Вест Хэма».

В ролях

Интересные факты

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
  • Режиссёр Лекси Александер (Lexi Alexander), будучи подростком, сама являлась футбольным фанатом немецкого клуба «Вальдхоф» из её родного Мангейма
  • Создателям фильма разрешили снимать на стадионе «Вест Хэма», так как руководство клуба полагало, что картина будет о футболе. Когда они узнали (уже после завершения съёмок), что в фильме пойдет речь о футбольных хулиганах, то постарались как можно быстрее откреститься от данного проекта.
  • Когда Мэтт идет смотреть свой первый футбольный матч, нам говорят, что «Вест Хэм» играет против «Бирмингема». На самом деле мы смотрим игру «Вест Хэм» — «Джиллингем».
  • Касс Пеннант исполнил роль-камео: он сыграл одного из полицейских на железнодорожной станции. Касс Пеннант был одним из лидеров вестхэмовской группировки Inter City Firm (ICF) и известнейшим футбольным хулиганом в конце 1980-х гг.
  • Чтобы лучше подготовиться к своей роли, Чарли Ханнэм, сыгравший Пита, встречался с настоящими членами группировки Inter City Firm.
  • Актеры, сыгравшие футбольных хулиганов, прошли специальный курс подготовки под руководством Пэта Джонсона: день начинался с силовых тренировок, продолжавшихся около 2 часов, затем — подготовка к сценам драк. После обеда шли репетиции данных сцен, а вечером они все вместе шли в ближайший паб и напивались.
  • Сценарий к фильму написал Дуги Бримсон, в прошлом футбольный хулиган.
  • Саундтрек к фильму исполняет Теренс Джей — актёр, сыгравший роль Джереми Ван Холдена, соседа по комнате, подставившего Мэтта. Примечательно, что в сиквеле Green Street 2: Stand Your Ground, вышедшем в 2009 году, Теренс сыграл другую роль, а также выступил в качестве композитора.

Напишите отзыв о статье "Хулиганы (фильм, 2005)"

Примечания

  1. [www.boxofficemojo.com/movies/?id=greenstreethooligans.htm Green Street Hooligans (2005)]. Box Office Mojo. Проверено 31 декабря 2015.
  2. [cpdis.ru/catalogue/14/43/10047/ ХУЛИГАНЫ (DVD)]. CP-Digital — дистрибьютор фильма. Проверено 27 октября 2015.

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Хулиганы (фильм, 2005)

Отрывок, характеризующий Хулиганы (фильм, 2005)

– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.