Хурадо, Кэти
Кэти Хурадо | |
Katy Jurado | |
Студийная фотография 1950-х годов | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: |
Куэрнавака, Мексика |
Профессия: | |
Карьера: |
1943—2002 |
Кэти Хурадо (англ. Katy Jurado; при рождении Мария Кристина Эстела Марсела Хурадо Гарсия, исп. María Cristina Estela Marcela Jurado García; 16 января 1924 — 5 июля 2002) — мексиканская актриса, первая латиноамериканка, получившая номинацию на премию «Оскар» (1955), а также первая — ставшая лауреатом «Золотого глобуса».
Содержание
Биография
Будущая актриса родилась в мексиканском городке Гвадалахара в семье, сочетавшей андалузскую аристократическую кровь с цыганской. Свою актёрскую карьеру начала после развода с первым мужем, в 1950-е годы в Голливуде, а позже вернулась в Мексику, где продолжила сниматься в кино.
Слава к ней пришла после выхода мексиканского фильма «Мы бедные». В 1954 году за фильм «Сломанное копье» она была номинирована на «Оскар», став при этом первой латиноамериканской актрисой выдвинутой на эту премию. В знаменитом вестерне «Ровно в полдень» смуглая брюнетка Хурадо сыграла Элен Рамирес, став антагонисткой белоснежной Грейс Келли и получив «Золотой глобус» за лучшую роль второго плана.
Актриса дважды была замужем. От первого мужа, мексиканского актёра Виктора Веласкеса, у неё было двое детей (развод в 1943 году). Её вторым мужем был актёр Эрнест Боргайн (1959—1963).
Кэти Хурадо умерла в 2002 году возрасте 78 лет от почечной недостаточности и лёгочной болезни у себя дома в Куэрнавака, Мексика.
Фильмография
- Страна холмов и долин (1998) — Мееса
- Евангелие чудес (1998) — Матушка Дорита
- У подножия вулкана (1984) — Сеньора Григория
- Соблазнение (1980) — Исабель
- Вдова Монтьель (1979) — Бабушка
- Дети Санчеса (1978) — Чата
- Пэт Гэрретт и Билли Кид (1973) — Миссис Бейкер
- Варавва (1961) — Сара
- Одноглазые валеты (1961) — Мария Лонгворт
- Человек из Дель-Рио (1956) — Эстелла
- Трапеция (1956) — Роса
- Сломанное копье (1954) — Сеньора Девере
- Зверь (1953) — Палома
- Ровно в полдень (1952) — Элен Рамирес
- Тореадор и Леди (1951)
Награды и номинации
- «Оскар» 1954 — номинация «Лучшая актриса второго плана» («Сломанное копье»)
- «Золотой глобус» 1953 — «Лучшая актриса второго плана» («Ровно в полдень»)
- «Ариэль» 1953 — «Лучшая женская роль второго плана» («Зверь»)
Напишите отзыв о статье "Хурадо, Кэти"
Ссылки
- Кэти Хурадо (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [ibdb.com/person.php?id=47351 Кэти Хурадо] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=6577493 Кэти Хурадо] (англ.) на сайте Find a Grave
|
Отрывок, характеризующий Хурадо, Кэти
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.