Хуссейн Онн
| Хусейн Онн
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Хусейн бин Дато Онн</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 15 января 1976 — 16 июля 1981 | |||
| Предшественник: | Абдул Разак | ||
| Преемник: | Махатхир Мохамад | ||
| Вероисповедание: | Ислам | ||
| Рождение: | 12 февраля 1922 Джохор-Бару, Британская Малайя | ||
| Смерть: | 29 мая 1990 (68 лет) Сан-Франциско, США | ||
| Отец: | Дато Онн бин Джаффар | ||
| Мать: | Датин Халима Хуссейн | ||
| Супруга: | Сухайла Мохаммад Ноа (с 1948) | ||
| Дети: | 2 сына, 4 дочери | ||
| Партия: | ОМНО | ||
| Образование: | высшее юридическое | ||
Хусе́йн бин Дато Онн (малайск. Hussein bin Dato' Onn; 12 февраля 1922, Джохор-Бару — 29 мая 1990, Сан-Франциско), государственный и политический деятель Малайзии, премьер-министр в 1976—1981.
Биография
Родился в семье известного политического деятеля, борца за независимость, основателя и первого председателя партии Объединённая малайская национальная организация (ОМНО) Дато Онна бин Джаффара.
Получил военное образование в Индийской военной академии в Дехрадуне. В годы Второй мировой войны (с 1940) служил в индийской армии на Ближнем Востоке, затем работал инструктором в Центре обучения малайской полиции в Равалпинди.[1] Позднее занимал ряд административных должностей.
Политическая деятельность связана с ОМНО, одним из основателей которой был его отец Дато Онн (с 1946)[2]. В 1949—1950 — глава молодёжной организации, в 1950—1951 — генеральный секретарь ОМНО. В 1951 г. вышел из партии вслед за своим отцом и вступил в его партию независимости Малайи. В 1958 г. получил юридическое образование в Лондоне, после чего занимался частной юридической практикой.
В 1968 г. вернулся в ОМНО, с 1969 г. — член исполкома партии и депутат парламента, с 1970 — министр образования. В 1972 г. становится вице-президентом ОМНО, а в 1973 — 1-м заместителем председателя партии, заместителем премьер-министра, в 1973—1974 — также министр торговли и промышленности, с 1974 — также министр финансов и министр координации деятельности правительственных торгово-промышленных организаций.
С 15 января 1976 — исполняющий обязанности председателя партии и председатель правящей партийной коалиции Национальный фронт.
С 15 января 1976 по 16 июля 1981 — премьер-министр. Считается «Отцом Единства» (в смысле расового равенства) Малайзии. Ушёл в отставку и из активной политики по состоянию здоровья. В начале 1981 г. овдовел. Умер в госпитале в США, похоронен в национальном мавзолее героев Макам Пахлаван.
Он и его предшественник на посту премьер-министра и лидера ОМНО были женаты на дочерях Мохаммада Ноа, который был известным малайзийским политиком.
Память
- В Куала-Лумпуре в его бывшей резиденции создан мемориальный музей.
- В 1991 и 2007 гг. выпускались марки с его портретом.
Напишите отзыв о статье "Хуссейн Онн"
Примечания
Отрывок, характеризующий Хуссейн Онн
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
