Хуэй-цзун

Хуэй-цзун

Хуэй-цзун (кит. 宋徽宗, 7 июня 1082 — 4 июня 1135) — восьмой император династии Сун, художник, каллиграф, музыкант, мастер чайной церемонии. Увлечение искусствами привело его к небрежению государственными делами и катастрофе: империя потеряла свои северные владения, Кайфэн, одна из величайших столиц мира, был разграблен. Пленение императорского дома положило конец истории Северной Сун.

Биография

Правил в 1100—1126 годах. Запретил буддизм и покровительствовал развитию даосизма. Писал труды по медицине и философии.

В начале 1126 года войска чжурчжэньской династии Цзинь переправились через Хуанхэ и осадили Кайфын. Охваченный ужасом, 18 января 1126 император отрекся от трона в пользу своего сына. Осажденные отчаянно сопротивлялись, и город удалось удержать, поскольку конное войско Цзинь было не приспособлено к осаде. Однако это не спасло положение: 9 января 1127 чжурчжэни вернулись, Кайфэн был захвачен и разграблен. Хуэй-цзун вместе с молодым императором, получившим имя Цинь-цзун (欽宗), всем двором и гаремом попали в руки захватчиков. 10 мая Хуэй-цзун, вместе с 14 000 бывших подданных, был отправлен в северную Манчжурию, где провел пленником последние 8 лет жизни.

Одному из его сыновей удалось бежать на юг Китая. Там он стал основателем династии Южная Сун, со столицей в Линъяне (ныне Ханчжоу). Новый император принял имя Гао-цзун (годы правления 1127-1162).

Внешние контакты

Поддерживал контакты с императорским двором Корё. В 1114 и 1116 послал корейскому императору партии китайских музыкальных инструментов, дав толчок развитию корейской музыки.

Занятия искусством

Император играл на цисяньцине, писал цветы и птиц, был мастером каллиграфии, сочинял стихи. Он — автор знаменитого «Трактата о чае» (кит. 大观茶论, 1107 год). Ему также приписывают две знаменитые копии работ Чжан Сюаня: «Приготовление шёлка» (Бостон, Музей изящных искусств) и «Весеннюю прогулку госпожи Хуго» (Музей провинции Ляонин, Шэньян).

Литература

• Buckley Ebrey P., Bickford M. Emperor Huizong and late Northern Song China: the politics of culture and the culture of politics. Cambridge: Harvard UP, 2006

Отрывок, характеризующий Хуэй-цзун

– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.